— Тебе стоит расслабиться, парень, — говорит он, беря стакан и наливая себе виски.

— Отвали, Ромэн, — рычу я, хватаю бутылку, как только он ставит ее обратно на стойку, и направляюсь к дивану.

Конечно, не понимая намеков и не зная, что значит слово отвалить, он следует за мной и садится на диван напротив. По какой-то причине меня это бесит. Передо мной закадычный друг, человек, которому я доверял свою жизнь с восьми лет, и в этот момент я не испытываю к нему ничего, кроме неприязни.

В комнате воцаряется неловкая тишина, висящая в воздухе, как ядовитый туман, от которого я бы отдал все, чтобы избавиться. Поэтому я пью.

Хочу убежать, забыть. Пережить ночь так, чтобы не вернуться на вечеринку или, что еще хуже, не оказаться в квартире Ривера.

Мы оба не в том состоянии, чтобы быть рядом друг с другом. Мы уже давно не вместе. И как бы я ни ненавидел это, я знаю, что он прав, когда говорит, что мы токсичны и чертовски не подходим друг другу. Это было очевидно с самого начала, и если бы мы были умными, то держались бы друг от друга как можно дальше. Но в этом-то и кроется вся загвоздка. Иногда то, что должно помочь удержаться на плаву, тебя топит. И такие отношения, как эти, нужно рубить на корню, пока вы не стали гибелью друг для друга.

И все же, сколько бы не думал об этом и ни пытался убедить себя, что так будет лучше, в глубине души я знаю, что не могу остаться в стороне. Я не могу вот так просто взять и отказаться от него, как думал. Как хотел бы. Даже если мне будет легче его защитить.

Я продолжаю пить, думаю о своем, пока с Ромэном сидим в тишине. От третьего бокала виски чувствую себя немного пьяным, но я не видел, чтобы он наполнял свой стакан с тех пор, как мы сели за стол.

А может, я просто не заметил. Кто знает, и, что более важно, кого это, блядь, волнует?

Злость все еще кипит во мне, когда смотрю на Ромэна, он видимо чувствует, потому что отрывается от созерцания своего бокала, на колене, и смотрит мне в глаза.

— Иди на хер, Ро.

Он тихо фыркает, качая головой.

— Сам иди, Рейн.

— Нет, — рычу я, качая головой и небрежно ставя бокал на столик рядом с диваном. — Пошел ты за тот трюк, который устроил в общежитии. О чем, чёрт возьми, ты вообще думал?

Он вскидывает бровь.

— Ты серьезно хочешь знать? Правда?

— Я бы не спрашивал, если бы не хотел, — шиплю я.

Ромэн ставит бокал на стол и поворачивается ко мне, его сдержанная маска, которую он, кажется, натягивал в эти дни, немного спадает.

— Я подумал, что мне надоело видеть, как ты страдаешь из-за кого-то, кто, по правде говоря, не достоин тебя. Потому что Ривер - чертовски жалкий пацан. Я подумал, что, если я сделаю то, что сделал, ты увидишь человека, который был перед тобой все это время, тот, с которым ты должен пытаться сблизиться. Потому что он тот, кто ставил тебя на первое место. С самого детства.

Дыхание сбивается, и я пытаюсь сглотнуть, в горле внезапно пересохло. Черт.

То есть, да, он назвал Ривера своим соперником на вечеринке, но я, честно говоря, подумал, что это для того, чтобы поиздеваться надо мной, ведь он такой придурок. Ведь мы оба знаем, что между нами… ничего не получится. По многим причинам.

Верно?..

Открыв рот, я не могу вымолвить ни слова, то ли из-за злости, то ли из-за его признания. В любом случае, это не важно, потому что Ромэн хватает меня за шею, и целует.

И как только его губы касаются моих, мое тело воспламеняется, вспоминая тот единственный поцелуй, который мы разделили ранее. Но этот... он совсем не похож на предыдущий. Тот наполняли нерешительность и сила дружбы.

Этот — взрыв накопившейся агрессии и разочарования.

Ромэн скользит языком по моим губам, и я стону ему в рот. Горячий, со вкусом виски и легким привкусом мяты. Я тут же обвожу языком его губы в поисках пирсинга.

Но его там нет.

Потому что он не Ривер.

Но у меня нет времени осмыслить все, потому что Ромэн задирает мою рубашку и стягивает ее через голову. И я не могу остановить это.

Черт, прямо сейчас, я не хочу останавливать это.

— Четыре долбаных года, — рычит Ромэн мне в губы, когда, сняв рубашку, подходит еще ближе. — С той ночи в бассейне я думал об этом. Ощутить снова твой вкус. Твое желание, твою потребность. — Он скользит рукой вниз и ласкает мой член под джинсами, и тот дергается от прикосновения. Я снова издаю стон, бедра поднимаются сами собой, в поисках большего трения, в стремлении облегчить боль. Я чувствую, как Ромэн улыбается мне в губы, а потом прикусывает губу и дергает так сильно, что становится почти больно. — И на этот раз, Рейн? Я, блядь, не остановлюсь.

Он проводит губами по моей шее, прокладывая дорожку от плеча к груди, а я думаю о том, что он делал с Ривером всего несколько часов назад.

Как далеко он бы зашел? Отвез бы он Рива домой? Даже трахнул бы его?

Ревность, что Ромэн прикоснулся к Риверу, вызывает во мне прилив ярости, когда он продолжает водить языком по моему телу.

Боже, все, что я чувствую, это злость.

На Теда, маму, Ромэна, Ривера, доктора Фултона, на себя, черт возьми.

Я до краев наполнен ненавистью к каждому человеку в моей жизни, и в этот момент мне просто нужно ее излить. Отпустить.

Освободиться хотя бы на мгновение.

Так что я не буду мешать этому, хотя не знаю, хочу ли я этого на самом деле.

Ромэн соскальзывает с дивана и опускается на колени между моих раздвинутых ног, проворными пальцами быстро освобождая меня от ремня. Мой взгляд устремлен на него, когда он переходит к пуговице моих джинсов, затем к молнии, прежде чем стянуть их до лодыжек.

И я позволяю ему.

Я не останавливаю его, когда он запускает пальцы в мои трусы, стягивая их за пояс. Я не останавливаю его, когда он берет меня в руки, подрачивая мой член один, два, три раза.

Я не останавливаю его, когда он обхватывает меня ртом.

Я позволяю всему этому происходить, надеясь, что алкоголь, затуманивающий разум, поможет унять пульсацию в груди, которая не прошла, а только усилилась от всего, что произошло на вечеринке.

Однако пока Ромэн работает ртом, вбирая меня все глубже в горло, что я жадно насаживаюсь на его рот, я все еще чувствую боль. Когда он хватает мою задницу, чтобы подтолкнуть меня еще сильнее, мне все равно не становится легче.

Не так, как мне нужно. Не так, как я, блядь, жажду, чтобы снова почувствовать себя целым.

Потому что он не Ривер.

И в этом вся проблема, так ведь?

Единственное, чего я хочу — нет, единственное, что мне нужно, чтобы не чувствовать себя таким чертовски несчастным — это то, чего я не могу иметь. И никакое удовольствие не поможет мне забыть об этом.

Так какой смысл пытаться?

— Ро, остановись, — простонал я, напрягаясь, и хватаясь пальцами за его волосы.

Но он не останавливается, а продолжает сосать меня, кончики его пальцев дразняще касаются моей складки, заставляя молнии пробегать по моему телу.

— Ромэн, я сказал, остановись!

Я выкрикиваю эти слова, мой голос грубый и неестественный перед лицом страха. Мне слишком хорошо знакома эта эмоция, но никогда не испытывал ее по отношению к нему. По крайней мере, не настоящего страха.

Но впервые в жизни я понял это слово, говорящее об отсутствии согласия.

Он останавливается.

— Что случилось? — шепчет он мне, отпустив мой член, хотя все еще гладит его ладонью. Он переводит взгляд на мое лицо, а горячее дыхание щекочет мое бедро. — Разве ты не хочешь меня, детка?

Одно единственное ласковое слово звучит неправильно из его уст. Так чертовски неправильно.

У меня болит челюсть, когда я сдерживаю свой первоначальный ответ на его вопрос. Который, чтобы быть ясным, является большим, жирным... Я не знаю.

Хочу ли я его? Все намного сложнее, чем простой ответ «да» или «нет», который он хочет услышать. То, что я чувствовала к Ромэну в прошлом, не идет ни в какое сравнение с тем, как воспламеняется все мое существо, когда я просто нахожусь в одной комнате с Ривером.

Ромэн был дружбой. И да, в какой-то момент — похотью. Но никогда не был любовью.

Она навсегда и только с Ривером.

Но сейчас? Секс с Ромэном? Снова окунуться в сеть моих пороков? Это так легко. Поддаться. Быть с ним. Позволить ему пытаться унять боль каждым дюймом своего тела, прижатого к моему. Это было бы так чертовски просто.

Четыре года назад я был готов ухватиться за этот шанс.

Но сейчас я просто не могу.

Дело не только в желании, потребности и стремлении. Речь идет о... предательстве. А быть с Ромэном — это предательство по отношению к Риверу. Узнать, что Эбби сосала член Ривера в течение нескольких скудных минут, причинило мне достаточно сильную боль. А она всего лишь подруга с безответной влюбленностью.

Но с Ромэном? С человеком, который, как я сказал Риверу, был одним из немногих людей, которых я когда-либо хотел? Это намного хуже.

Это... ужасно. Отвратительно. Полная противоположность тому, что я должен делать, зная, что люблю его. Когда хочу получить еще один шанс быть всем, кем, как я знаю, мы можем быть.

Потому что после такого мы никогда не сможем все вернуть.

Ромэн перестает ласкать ртом мой пресс, когда я снова дергаю его за волосы. Он отстраняется и смотрит на меня похотливым взглядом.

— В чем дело, Рейн? — мягко спрашивает он, это гребаное прозвище намного хуже, чем то, которое он произносил раньше. Я не тот Рейн, которого он знал. Для него я только Киран.

Я не отвечаю сразу, просто отвожу взгляд от его пылающих ореховых глаз. Сейчас они больше зеленые, напряженные от желания, и это мешает думать.

— Чего ты хочешь?

Я закрываю глаза, едва сдерживая желание рассмеяться вслух над этим вопросом, так как мучения разрушают мой разум.

Я хочу, чтобы ты был Ривером.

Качая головой, я думаю, смогу ли когда-нибудь в своей жизни не причинять кому-то боль на каждом чертовом шагу.

— Я просто не могу, — сокрушенно шепчу я, снова переводя взгляд на него. — Я не могу трахнуть тебя. Или позволить тебе трахнуть меня. Или позволить этому зайти дальше. — Я делаю глубокий вдох, прежде чем продолжить. — Я не могу быть с тобой, когда все время буду думать о нем.