Глава тридцать четвертая. Танака

Танака понимала, что спит, но не была уверена, что видит собственный сон. Она находилась в туннеле, высеченном прямо в камне и защищенном от протечек — вроде старых транспортных коридоров в Иннис-Шэллоу на Марсе в ее молодые годы, но Танака совсем запуталась — ей казалось, будто она никогда в таком не была. Где-то поблизости кричал мужчина, и с этими криками ассоциировалось имя Нобуюки, только она не знала, кто это.

Конечно, это можно было списать на природу сновидений, все странности происходили потому, что она находилась на грани сна и яви. Но оставалось едва уловимое ощущение, что она смотрит чужой сон. Какая-то неправильная структура эмоций. Как они скользили в голове. Танака сразу же их узнала: предательство, паника и глубокая печаль из-за ошибки, которую не исправить. Как будто увидеть композицию Пикассо в стиле Ван Гога — нечто знакомое и в то же время чужое.

Как часто бывает во сне, она почувствовала, как кто-то рядом с ней размышляет о противоположностях сознанию: сне, сновидениях и смерти. Молодой человек, мужчина, но мягкий в том смысле, который не ассоциируется с мужской сущностью. Нежная душа рядом с ней, попавшая в тот же водоворот.

А тут она ощутила присутствие других, как будто все они в одном театре и смотрят фильм на экране или спектакль. Другие разумы, другие личности, все они перетекали друг в друга, перетекали в нее. Мысли и порывы, образы и эмоции, всплывающие и уносящиеся прочь, не имеющие определенного хозяина, а ее собственное сознание было лишь снежинкой в метели.

Если то, что зовется Алиана Танака, сейчас разорвется на части и больше не вернется, я и не замечу пропажу, подумала она.

Эта мысль была равнозначна нашептанной угрозе. Танака проснулась, пытаясь закричать.

Когда она открыла глаза, окружающая обстановка не стала более знакомой. Переливы света и тени на белых простынях в сумрачной комнате. Рамка на стене с написанными от руки буквами. На полу вроде бы татами, но и не татами. Танака сказала себе, что должна знать эту комнату. Она не узнавала ее, пока не узнавала, но должна. Это ведь ее комната. Ее кровать. Но почему-то не выглядит знакомой...

Потому что это квартира на станции «Гевиттер». Не ее квартира. Не совсем. Временно предоставлена ей, как номер в отеле. Ничто здесь не выглядит своим, потому что это лишь краткий контакт. Вполне логично. Разумно. Танака вылезла из-под одеяла и, покачиваясь, пошла в крохотную ванную. Всю стену над раковиной занимало зеркало. Танака посмотрела на женщину в зеркале, а та на нее, и отражение показалось знакомым.

Танака повернула голову и увидела, как отражение это повторило. Она открыла рот, и послеоперационные шрамы на щеках по-разному оттянули веки. Если бы она остановилась на этапе полевой хирургии, раны давно бы зажили. Какого черта тебе понадобилась косметическая операция?

«Кто такая Мико Третья?» — спросил кто-то в ее голове, и Танака отмахнулась от этой мысли.

— Алиана Танака, — произнесла она, и отражение пошевелило губами. — Ты — Алиана Танака. Полковник Алиана Танака из лаконийского корпуса морской пехоты. Специальная оперативная группа, второй батальон, Первый экспедиционный полк. Алиана Танака, вот ты кто.

Слоги собственного имени превратились в мантру, а та медленно, очень медленно стала чем-то другим. Танака вспомнила о таблетках, вернулась в спальню, нашла упаковку и снова проглотила две таблетки, не запивая. Они встали густым комом на полпути через пищевод. Сойдет и так.

Она нашла свой ручной терминал и отсканировала упаковку. Осталось только две дозы. Когда она запросила дополнительную упаковку, система показала ошибку. Танака ввела код доступа к режиму администратора, повторила запрос и удвоила дозу. Потенциальный ущерб сейчас не входил даже в десятку самых насущных проблем.

Она посмотрела на часы — прошла половина второй смены. Попыталась вспомнить, когда легла спать. Быть может, она рано встала. Или проспала. Теперь время и собственные поступки постоянно преподносили сюрпризы. Это не играло роли. Все равно спать она больше не собиралась. Она начнет прямо сейчас.

Танака включила свет, приняла обжигающе холодный душ и надела форму. Теперь женщина в зеркале над раковиной выглядела менее помятой. Шрамы даже почти придавали достоинства. Алиана Танака. Алиана Танака.

Она запросила канал связи с капитаном Боттоном на «Деречо». Он ответил не сразу, Танака уже подумала, что он спит, но он был одет и находился на мостике. Может, ему просто не нравится с ней разговаривать.

— Полковник, — сказал он вместо приветствия.

— Доложите обстановку, — резко сказала она.

Он кивнул и как будто взял себя в руки. У Танаки создалось впечатление — наверное, это были последние обрывки сна, — что вокруг его головы роятся крохотные мошки, слишком мелкие и прозрачные, чтобы зафиксировала камера. Танака их проигнорировала.

— Будем готовы к отлету через семьдесят два часа, сэр.

Танака нахмурилась.

— Я лично запросила пополнение запасов. Мы должны быть первыми в очереди.

— Мы первые, — ответил Боттон. — Обычные припасы уже на борту. Вода. Провизия. Фильтры. Базовые медикаменты. Ждем только платы-катализаторы для системы жизнеобеспечения и транспортный корабль, который вывозил топливные гранулы. Он летит назад на полной тяге.

Целый корабль, который развернули ради нее — это на удивление успокаивало. Свидетельство того, что еще существует объективная реальность, что материальный мир еще чего-то стоит, не все является плодом сознания, в которое может вторгнуться чужой разум и все изменить.

— Хорошо. Но пусть экипаж будет готов к немедленному взлету. Если я решу не дожидаться полной загрузки, не хочу вытаскивать людей из портовых баров, пусть они не думают, что по-прежнему в увольнительной.

Мошка вокруг головы Боттона внезапно оказалась в фокусе, а его губы сжались чуть сильнее. Боттону не нравилось, когда она распоряжается его кораблем. Неудивительно. Окажись Танака на его месте, она бы себя ненавидела. Но обычно ему лучше удавалось скрывать раздражение. У Танаки возникло жутковатое чувство, что она читает его мысли в реальном времени.

— Если позволите спросить, это имеет отношение к перемирию? — спросил Боттон.

«К чему-чему?!» — чуть не сказала Танака. Но прежде чем она успела открыть рот, сработали рефлексы, полученные после десятилетий военной службы.

— Пока что я не могу ни подтвердить это, ни опровергнуть.

— Понял. Разрешите говорить начистоту?

— Слушаю.

— Экипажу пойдет на пользу, если вы лично скажете несколько слов. Сейчас они узнаю́т новости из сети, и это прямо-таки приглашение к мятежу.

— Я вас услышала. Сделаю, что смогу.

— Понял, — слегка напрягся Боттон.

Танака оборвала соединение. Перемирие? Она... знает об этом? Какая-то новость, прокравшаяся в голову, пока она спала? Пока Танака искала новостные каналы и просочившиеся записи сообщений Нагаты и Трехо, которые выложило в сеть подполье, она пыталась найти сверхъестественные ответы, в то время как все было банально, достаточно немного покопаться в памяти. Танака знала о перемирии между Лаконией и подпольем, поскольку именно она доставила предложение. Просто Нагата в конце концов набралась смелости согласиться.

Танака стояла в центре комнаты, переключая каналы, пока не нашла явно неотредактированную копию сообщения. «Чем быстрее мы сумеем установить какие-то рабочие протоколы, тем скорее разрешим сложившуюся ситуацию». Нагата не упоминала о девчонке Дуарте. В этом и не было нужды. Теперь дочь Дуарте вне игры — наживка для ловушки, которую уже не придется ставить. Это не значит, что она совершенно бесполезна, но было неприятно осознавать, что Трехо уступил Нагате, не получив ничего взамен.

Она размышляла — то ли перекусить, то ли отправить собственный запрос Трехо, и тут пришло сообщение. Оно выскочило в защищенной почте с пометкой «лично от адмирала». Танака открыла его щелчком пальцев. На настенном экране Трехо выглядел рассерженным. Его глаза бегали, словно он читает что-то в воздухе. Но мошек она больше не видела. Сообщение стало просто объектом, а не сознанием.

— Окойе нас предала, — сказал Трехо. — Не знаю, как много выдали они с мужем, но следует предположить, что на смертный приговор они себе наболтали. Хорошая новость в том, что теперь мы играем в открытую. А плохая — сначала придется разбираться с другой проблемой. Я отослал им тот же доклад, что вам отправил Очида. Они пошлют лучшие умы к вратам. Мне хотелось бы, чтобы и вы в этом участвовали. Ваше задание остается прежним. Найти Дуарте и вернуть его. Но некоторые обстоятельства изменились. Не знаю, что он сделал, но у него получилось. Очида больше не замечает случаев, аналогичных Сан-Эстебану. Отключения сознания прекратились. Реальность возвращается к нормальному состоянию.

Танака ощутила волну чувств — ярости, страха, тошноты — и отмахнулась от них.

— А значит, поиск Дуарте остается приоритетом, — продолжил Трехо. — Когда найдете его, нам нужно понять, что он сделал, и заполучить эту технологию, чего бы это ни стоило. Номинально трафик через врата контролирует Нагата, так что не нужно пытаться угнаться за всеми зайцами одновременно, но хочу подчеркнуть: ваш статус «омега» все еще в силе. Если придется выбирать между заданием и соблюдением договоренностей с Нагатой, решать вам.

Сообщение закончилось. Все было вполне ясно. Танака глубоко вдохнула, расправила плечи и снова запросила разговор с Боттоном на «Деречо». На этот раз он ответил быстрее. Она задумалась, сколько времени в принципе требуется, чтобы ответить на вызов.

— Я связалась с адмиралом Трехо, — сказала она. — И хочу, чтобы вы передали команде — пусть готовятся к отлету. Как только я вернусь на корабль, летим к вратам на встречу с Нагатой и Первым консулом.