Глава 7

Мы забрали все из моей квартиры. Все. Мебель, подушки, технику. Мы забрали косметику, туалетные принадлежности, щетки для волос. Мы забрали шторы и картины, забрали бра. Ник показал мне, как убирать поверхности на кухне, и мы сорвали гранит, забрали тарелки, серебряную утварь и причудливый лазерный кран, которые мама запихала на мою кухню.

В новой квартире остались только паркет (потому что было бы больше работы, чем стоимости), матрац (мне нужно было где-то спать) и еда быстрого приготовления в буфете (запасы). Все остальное мы забрали на продажу, но в этот раз не на блошиный рынок. Обычно лучше было продавать конкретным торговцам, но я узнала прошлой ночью, что многие прилавки были без золота при себе, а я не хотела проводить каждый предмет из грузовика через паутину торга, пока не найду то, что нужно. Если я собиралась использовать уловку, чтобы оплатить весь свой долг, мне нужно было надежное решение. Место, где было много золота и неуемный аппетит к подержанным вещам. Так мы с Ником оказались перед невысоким кирпичным зданием с решетками на окнах и ослепительно ярким знаком «Ломбард Мартина».

— Ломбард? — сказал Ник, глядя на сияющую неоновую вывеску с отвращением. — Серьезно? Хочешь лишиться всех денег?

— Нет, я хочу, чтобы мне заплатили золотом, — я вылезла из его машины. — В ломбардах всегда есть золото. И да, они пытаются обмануть, но если подумать, что я получу всего пятьдесят процентов в местах, где платят наличкой, потерять десять или двадцать вдруг кажется хорошим вариантом. И они всюду. В Подземелье СЗД больше ломбардов, чем банков и кредитных союзов, так что если мы купим все золото в одном месте, можно продолжить. Это идеально!

— Это позорно, — рявкнул Ник. — Мы — Уборщики. Профессионалы. Ломбарды — для отчаявшихся и идиотов, которые не знают лучшего.

— Или для тех, кто хочет однажды вернуть свои вещи, — возразила я, указала Сибил направить наш грузовик в переулок. — Ты идешь или нет?

Ник закатил глаза и вышел из машины, сунул ладони в перчатках в карманы, следуя за мной в дверь с колокольчиком. Магазин был полон типичных вещей для Подземелья СЗД. На стене были пистолеты и украшения в длинных стеклянных витринах. Двуслойный ряд в центре показывал разную одежду, и в дальнем углу был шкаф с кальянами и трубками всех форм и цветов. Тут были и практичные вещи, как инструменты и пальто, но ничего не выделялось. Смотреть тут можно было только на вещи на полке за кассовым аппаратом.

А они были хорошими. Первым было чучело броненосца, на котором была почти вся чешуя. Дальше была икона на складной деревянной панели с изображением мученика, святого Себастьяна. Это не удивляло, Себастьян был популярным святым, но эта картина выделялась, потому что тут он умирал, а не просто сидел с парой стрел, красиво торчащих из его накачанного живота. Дальше была пара оперных очков, украшенных сценами из «Лебединого озера». Их использовали в Большом театре перед Первой русской революцией. Это была хорошая вещь. Редко находились целые. Я приподнялась на носочки, чтобы лучше рассмотреть, и мужчина средних лет с лысой головой, выпирающим животом и торчащей бородой вышел из комнатки за занавеской.

— Офелия! — закричал он, вытянув руки при виде меня. — Давно не виделись! Ты пришла заплатить и забрать свои вещи?

— Опал, и привет, Мартин, — сказала я, игнорируя потрясенный взгляд Ника. — Я сегодня продаю. Ты еще покупаешь мебель?

— Я покупаю все, — Мартин подмигнул мне. — У меня нет места для крупных вещей, но у нас с братом есть склад под автострадой, где продают мебель. Что у тебя?

Я ухмыльнулась и поманила пальцем.

— Качество.

Он послушно пошел за мной, обходя Ника, пока мы выходили осмотреть грузовик. Как ожидалось, глаза Мартина загорелись при виде дорогих вещей, которые нравились моей маме. Блошиных рынков и больших домов аукционов было много, и ломбарды обычно получали остатки. Товар, как мой, редко попадался ему, и я это знала.

— Я хочу три тысячи за все.

— Это безумие, — сказал он. — Я не смогу продать это так дорого.

Он мог легко получить пять тысяч, но нельзя было начинать торг с того, что хотелось.

— Две восемьсот, — я подняла голову. — Но я снижу до двух пятьсот, если заплатишь золотом.

Мартин опешил.

— Чем заплачу?

— Золотом, — сказала я. — Часы, украшения, монеты. Мне важен только вес.

— Зачем тебе золото? — он удивленно посмотрел на меня. — Это все твое ведьмовство?

Ник обернулся.

— В каком вы году? Она — маг.

Мартин фыркнул.

— Ты не видел, что она мне продавала.

Я продавала ему крутые вещи за последние несколько месяцев. И я хотела вернуть их, как только мое состояние бедности подойдет к концу.

— Я сейчас в хорошем настроении, — сказала я, невинно улыбаясь ему. — Две пятьсот. Обменяем на вес.

— Две тысячи, и я отдам тебе твое чучело ящера.

— Это броненосец, и нет, — я сжала кулаки, чтобы не потянуться к своему чуду в броне. — Две пятьсот честно, и ты это знаешь. Ты хочешь мебель или нет? Потому что мы можем поехать куда-нибудь еще.

Мартин голодно смотрел на кровать с белым одеялом.

— Две двести?

Я вытащила телефон и стала печатать Сибил приказ закрыть грузовик.

— Ладно, две пятьсот! — недовольно сказал Мартин. — Но сами выгрузите.

Я взглянула на Ника, он пожал плечами.

— Ладно, — сказала я. — Куда отправить?

— В гараж, — он указал на дверь в дальней стене магазина. — Я посмотрю, наберу ли две пятьсот золотом.

— Приятно иметь с тобой дело, — бодро сказала я, он прошел внутрь, бормоча под нос о ведьмах, золоте и проклятой мебели. Когда он ушел, я повернулась к Нику. Он хмурился.

— Сколько вещей ты заложила за последние пять месяцев?

— Все? — я пожала плечами, прошла в грузовик и схватила коробку. — Сложно сказать. Я закладывала по частям, когда нужно было платить. То, что ты помог спасти, остатки. Поверь, моя коллекция была крутой.

— Почему ты просто не продала ее? — спросил Ник, подходя, чтобы схватить диван. — Ты заработала бы намного больше.

— Потому что я хотела однажды вернуть вещи, — проворчала я. — Если бы я продала, могла бы заработать вдвое больше, но это купили бы так, что я больше не увидела бы свои вещи. Если я заложу их тут, шансы есть. Ты видел, какие у него цены? Никто в этом районе не заплатит так много за чучело броненосца, — я улыбнулась. — Он платит мне за хранение моих вещей. И да, есть шанс, что это продадут раньше, чем я их выкуплю, но я рискую и выбираю цены ниже, если это дает шанс вернуть мои сокровища.

И я верну их. Я рассеяла свою коллекцию по ломбардам города, чтобы ограничить потери на случай, если коллекционер придет и поймет, на что смотрит. Иронично, большую часть вещей я купила с папой, когда он учил меня торговаться. В конце оказалось, что общим у нас была только любовь к красивым и интересным вещам. Он гордился мной, когда я замечала диковинку в море подделок, или когда я получила на аукционе грязную ткань, которая оказалась ранее неизвестным портретом от Джона Сингера-Саргента. Та масляная картина все еще была в фойе музея искусств папы в Сеуле. Мы оба знали, что это была не лучшая картина Саргента, и она не заслуживала такое внимание, но папа отказывался переместить ее.

Это давало мне раньше надежду. Первые четыре года в институте я думала, что Ёна можно уговорить, если найти хорошие аргументы. Но каждый раз, когда я пыталась, все приводило к нашим крикам друг на друга, пока я не принимала, что ошибалась. Тирана, который не хотел передумывать, переубедить нельзя было.

— Идем, — я хмуро посмотрела на дорогие подушки и расшитые пледы. — Отнесем этот мусор и отправимся дальше.

Ник мог носить по пять ящиков сразу, поднимать диваны одной рукой, и мы за двадцать минут перенесли все из грузовика в грязный гараж. Когда мы вернулись в магазин, Мартин разложил мое золото на стойке. Он даже расстелил черный бархат, будто мне было дело до красоты часов и колец. Я с порога видела, что Ролекс был подделкой, но мне не был важен лейбл. Меня интересовало золото. К счастью, в моих очках был сенсор плотности, и он был даже лучше, чем на телефоне. Обычно я проверяла им плотность дверей и то, что было за горами ящиков, но интерфейс предлагал и проверку металлов. Золото было плотным, и его было легко увидеть. Потому я знала, как сильно меня обманывали.

— Я сказала золото, а не алюминий с желтым отливом, — прорычала я, бросая часы ему.

Мартин был непреклонен.

— Я похож на Дубай? Настоящее золото тут сложно получить. Все поддельное в СЗД.

— Ищи, — приказала я.

Он поднял телефон.

— Могу заплатить криптовалютой.

— Никто не хочет воображаемые деньги.

— Все деньги воображаемые, — упрямо сказал он, а потом испортил, добавив. — Я могу дать настоящие деньги.

Я уперла палец в стойку так, что стекло заскрипело.

— Я сказала: золото.

— Ладно-ладно, ох. Ты дракон, что ли? — он склонился и выпрямился с большой корзинкой золотых украшений. — Ищи сама, если такая привередливая.

Я стала жадно рыться в корзинке, поднимая каждое кольцо, серьгу и браслет, чтобы сканер их проверил. Как Мартин и предупреждал, почти все были подделками, и мне было жаль тех, у кого не было сканера, потому что этот гад продавал их как настоящие. Мне повезло, две с половиной тысячи долларов были небольшим количеством золота. Всего семьдесят восемь грамм, судя по нынешней цене на рынке, которую подсказала Сибил. Пришлось собирать по кусочкам, но я получила то, что искала.

— Спасибо за бизнес, — сказала я, собирав золото в кучку.

— Да-да, — Мартин явно хотел избавиться от меня, но я еще не закончила.

— Пока я не ушла, — я застыла, хотя он пытался отвести меня к двери, — снаружи говорится, что вы и покупаете золото.

— И? — сказал он. — Так во всех ломбардах. Откуда, по-твоему, все, что ты выбрала?

— Не украшения, — уточнила я. — Золото, которое продают по весу за общую цену.

— О, да, это я тоже делаю, — сказал он. — Не так выгодно, как украшения, так что я особо не рекламирую это, но я покупаю золото и серебро, да.