Глава 35

Через пять дней прибыла группа, которую посылали в Гортан. Они потеряли шесть братьев, и ещё восемь человек были ранены, по большей части легко.

– Повезло, что с нами был маг, – рассказывал глава группы, – иначе мы не довезли бы раненых. Поначалу всё шло так, как мы и запланировали. Проникнуть вечером в особняк графа Раднея оказалось несложно. Чёрные находились под покровительством герцога Кнора Ланиша, и была своя охрана, так что они там ничего не боялись. Само гнездо располагалось в подвальной части особняка, а гости ездили к графу постоянно, вот и мы под видом знатного гостя и его охраны отправили шесть человек и стали ждать. Охрану графа сняли тихо, сначала в самом особняке, а потом в парке, и пошла основная группа. Сработали чётко, никто в городе ничего не услышал. Сильное сопротивление оказали сами чёрные на входе в гнездо, но мы расстреляли их отравленными болтами. Вырезать остальных было нетрудно. Через две свечи в особняке не осталось ни одного живого человека, кроме нескольких служанок и детей графа, которых заперли в подсобном помещении. Потерь мы не понесли, если не считать сломанного запястья у одного из братьев. Чёрный развлекался с девицей в своей комнате и сумел ударить брата по руке подсвечником. Ему оказали помощь и приступили к обыску особняка. Основные находки, как и ожидалось, были сделаны внизу. Братство Кашны очень хорошо там устроилось. Обширное подземелье было отделано с такой роскошью, что если и уступало по красоте королевским дворцам, то ненамного. Немало золота и драгоценностей нашлось в покоях братьев, но основная добыча – это казна, на поиски которой затратили много времени. Точное место, где она находилась, знали только главари, которые были мертвы. В общей сложности взяли больше трёх тысяч золотом. Драгоценностей собрали несколько сумок. Когда всё закончили, до закрытия городских ворот осталось немного времени, поэтому пришлось поспешить. Выехали двумя группами, чтобы не сильно обращать на себя внимание. Оставленные в городе братья купили десять повозок и нагрузили их всякой всячиной. Присоединившаяся к ним часть группы, которая везла основные ценности, уходила под видом купеческого обоза и его охраны. У них не возникло сложностей, а вот второй отряд наскочил на патруль городской стражи. Стражники потребовали спешиться и вместе с ними пройти к казармам для прохождения проверки. Стражников было семеро. Убедить их разойтись миром не получилось, а драться было нельзя: ворота находились недалеко, и, заслышав шум боя, охрана сразу их закрыла бы. Поэтому по сигналу старшего стражников утыкали болтами и, не теряя времени, рванули к воротам.

– Болты были отравлены? – спросил мрачный Маркус.

– Да. Мы не собирались драться в городе, но в случае столкновении должны были действовать максимально быстро и тихо. Если бы стреляли обычными болтами, почти наверняка кто-нибудь из раненых поднял бы тревогу.

– Если станет известно, что мы использовали отравленное оружие, пусть даже против чёрных, репутации ордена будет нанесён большой ущерб, – сказал Лонар, – а если узнают, что наши люди применили его против стражи, от нас многие отвернутся. Этого ни в коем случае нельзя допустить. Эту операцию никто не должен связать с орденом, пусть думают, что это были разборки чёрных между собой. Рассказывай, что было дальше.

– Дальше командир этого отряда принял решение уходить самостоятельно, отвлекая на себя возможную погоню. Через ворота они прошли нормально, но уже к обеду следующего дня их начала догонять большая группа всадников. Оторваться не удалось, потому что у преследователей были сменные лошади. Братья выбрали удобное место для засады и начали расстреливать врагов, когда те показались из-за поворота дороги. Удалось сделать по два выстрела, после чего сошлись врукопашную. Противников было в два раза больше, так что победа досталась нам дорогой ценой.

– Надеюсь, что вы больше не применяли отравленных болтов? – спросил Лонар. – Кто были эти люди?

– Отравленные болты выбросили вскоре после того, как покинули город. А преследовавший наших отряд принадлежал герцогу Ланишу.

– Больше за вами не гнались?

– Не знаю. Братья забрали заводных лошадей, быстро пошли одвуконь и на следующий день соединившись с основной группой. Перед этим им пришлось ещё полдня провести на месте схватки, подлечивая своих раненых, чтобы они смогли продолжить путь. Основная группа перед этим заехала в деревню, где оставили телеги и забрали своих коней. После этого двинулись к месту сбора. Когда оба отряда соединились, вам отправили птиц.

– Остался яд, который мы захватили у чёрных и использовали в Гортане? – спросил я.

– Есть немного, – ответил Маркус. – А вам для чего, мастер?

В присутствии других братьев, кроме Лонара, он обращался ко мне подчёркнуто уважительно.

– Спрячьте его подальше, – сказал я. – Применять будем только в крайних случаях при условии, что такое применение будет одобрено вами и мной. Не хватало нам с вами порушить всё то, что создано таким трудом и кровью наших товарищей, только из-за того, что возникло желание искать простые решения.

– Герцог поднимет шум, – заметил Лонар.

– Ну и пусть поднимает, – ответил я. – У него нет доказательств, а подозрения к делу не пришьёшь. Да и не будет сильно шуметь: у него самого рыльце в пушку, не в его интересах раздувать эту историю. Орден он, может быть, замарает, но и сам вымажется в дерьме по самые уши.

– Извините, мастер, я не понял ваши слова о подозрениях, – обратился ко мне глава группы. – Для чего их пришивать?

– Не обращайте внимания, Стах, – ответил я. – Это такое выражение из моего мира, означающее, что ты о чём-то догадываешься, но не можешь никого обвинить на основании своих догадок. Ваша группа сработала очень хорошо. Вас подвела случайность, от которой никто не застрахован, особенно когда действует на чужой территории.

– У меня много кандидатов на вступление в орден, – сказал Лонар. – Мы с вами решили не увеличивать число его членов, но надо принять шесть человек взамен погибших.

– Примем, – согласился Маркус. – Когда люди с птицами должны быть на побережье?

– Если ничего не задержит в пути, то через два дня.

– Почти пять с половиной сотен лиг. Если птицы будут лететь по прямой с короткими ночёвками, долетят самое большее за два дня. Значит, через четыре, максимум пять дней они должны прилететь. Группы для передачи птиц агентам готовы?

– Всё давно готово, – ответил Лонар. – Ждём только результата. Каждому отвезём по три граши. Одну они должны будут отправить сразу же со своим отчетом, чтобы мы могли проконтролировать, долетят они или нет, а две останутся с ними. Пошлют только тогда, когда будут действительно важные сообщения. Шифр им передадут вместе с птицами.

– Ладно, я вас оставлю, – сказал я. – У меня сейчас по расписанию литературные чтения. Обучили вы моих жён языку ордена на мою голову. Теперь у меня по полдня или поэзия, или проза. Мне с ними приятно сидеть и рассказывать, слушательницы они замечательные, только меры ни в чём не знают, всё им мало. Ещё и петь приходится.

– Петь? – удивился Маркус. – И что же вы им поёте, мастер?

– Песни моей родины. А голос вы мне подправили, спасибо.

– А можете что-нибудь спеть нам? – спросил Лонар.

– Я ещё не пел в ордене! – рассмеялся я и, увидев, что он обиделся, добавил: – Ладно, но только одну песню. Уже давно пора идти, а голос надо поберечь для дома. Мне ещё полдня выступать перед жёнами. Спою вам песню о тревожной молодости. Слова там понятные, даже слово снег знаете, хотя его здесь не бывает. «Забота у нас простая, забота наша такая: жила бы страна родная, и нету других забот...»

Когда я закончил петь, некоторое время сидели молча. Чувствовалось, что моя песня произвела на них большое впечатление. Даже Стах, который не знал языка и не понял ни слова из пропетого, не остался равнодушным.

– Теперь я понимаю ваших жён, – сказал Маркус. – Ничего общего с нашими песнями.

– Это вы не слышали, как у нас поют с музыкальным сопровождением, – вздохнул я. – Ваши инструменты так же плохи, как и ваши песни. Если когда-нибудь появится такая возможность, обязательно займусь их усовершенствованием.

Маркус ошибся со своим прогнозом, и птицы вернулись в свой домик с побережья на седьмой день, считая со времени нашего разговора. По прикреплённым запискам прочли, что братьев задержал в пути сильный ветер. На следующий день пять братьев ордена с закрытыми тканью клетками отправились в соседние королевства, а ещё через восемь дней после этого в «голубятню», как стали называть домики для грашей, прилетела первая птица. Через декаду их было уже больше четырёх десятков. Шесть птиц так и не прилетели, видимо, погибли в пути, и мы на всякий случай направили братьев к выпустившим их агентам проверить, всё ли в порядке. Мне во дворец тоже передали клетку с двумя птицами. Клетка была красивая, птицы тоже неплохо смотрелись, поэтому мы определили их в большую гостиную. По ночам они начинали орать, но до спальни их крики не долетали и нам не мешали. Ухаживали за ними братья, которые несли караул у наших дверей. Им оставляли ключ, чтобы можно было в наше отсутствие накормить птиц и почистить клетку.

Наши тренировки с Карой прекратились сами собой. Первой от них отказалась Алина, живот которой заметно увеличился. Она боялась, что резкие движения могут навредить плоду. Потом всё реже стал приходить я, потому что уже перерос свою учительницу. Следующим начал сачковать Ник. Оставшись одна, Лана тоже отказалась тренироваться, и Кара прекратила ежедневные хождения в наш дворец к большой радости Игнара, который полюбил её неожиданно сильно для бабника с его стажем.

Алина записала «Руслана и Людмилу» на русском языке, долго сидела с этими записями в руках, читая и перечитывая, а потом решительно убрала в ящик стола свою почти законченную рукопись, и начала всё сначала. Я попытался возражать. Она проделала огромную работу, а стихи, на мой взгляд, получились очень неплохие. Возражал только до тех пор, пока она не дала мне прочитать то, что вышло из-под пера на этот раз. Прежде были просто рифмованные строчки, сейчас это были стихи, написанные совсем в другой манере. Я не знаток поэзии, и мне трудно это объяснить, но сразу понял, что и в нашем мире с таким даром моя жена обязательно создала бы себе имя. Если бы у меня и так не было к ней огромного уважения, я преисполнился бы им сейчас. В Лане поэтический дар так и не прорезался, но она хорошо играла на своём скверном аналоге гитары. Благодаря улучшенной магом памяти сразу запоминала слова и музыку тех песен, которые я им исполнял, и требовала новых. Я уже спел все песни, которые знал в исполнении Шульженко, и то, что подходило из репертуара Магомаева, Пьехи, Миансаровой, а ей было мало. Вот и сейчас, стоило мне приехать из ордена, как она попросила очередную песню.