— Примерно через два дня после отъезда я забрала Тая из тюрьмы Южной Калифорнии. Он только что отсидел пять лет за непредумышленное убийство.

Бесси закрыла глаза и отвернулась. Глаза Хани стали огромными. Элла опустила голову и посмотрела на свою руку на столешнице.

— Это задание я выполняла по поручению Шифта, — продолжила я. Бесси и Элла снова посмотрели на меня. — Он не откровенничал насчет этого поручения. Я думала, он хочет, чтобы я забрала Тая и отвезла его куда-то, но дело было не в этом. Шифт отдал меня Таю в качестве расплаты за долг. Таю нужна была жена, и ей стала я.

— Девочка, — тихо сказала Элла.

— Нет, послушайте, — прошептала я. — Тай никого не убивал.

— Все они так говорят, — прошипела Бесси, и я выпрямилась.

— Но он этого не делал, — выпалила я в ответ, и от моего яростного тона Бесси моргнула. — Вы пробудете здесь две недели, и сами все поймете. Он вам покажет, и его друзья покажут. Его подставили. Я объясню вам это за коктейлями, но сейчас, вот, что вам нужно знать. К моменту, как вы соберетесь возвращаться домой, вы почувствуете, как ваши сердца разрываются, как и мое, за то, что Тай стал мишенью из-за цвета кожи, попав в поле зрения продажного копа, и сел за преступление, которого не совершал. Но вы также уедете, зная, что он хороший человек, а я в хороших руках.

— Ты познакомилась с ним месяц назад, — напомнила мне Элла, и мой взгляд скользнул к ней.

— Элла, я провела много времени в окружении плохого, — ответила я мягко и осторожно. — Хорошее я могу распознать.

Я видела, как она стиснула зубы. Это не был удар ниже пояса, это была правда, и иногда правда причиняла боль.

Я сделала еще один вдох.

— Все началось с фальшивой сделки: я стану его женой, и он освободит меня от Шифта. Кое-что произошло, и теперь мы далеки от фальши. Теперь мы начинаем новую жизнь. Это хорошо. Я счастлива. Я устроилась на работу, а у Тая здесь куча друзей, которые очень о нем заботятся и они приняли меня в лоно семьи, как только я переступила порог этого дома. — Я махнула рукой в сторону двери позади них. — Без шуток, как только мы вошли, они устроили ему вечеринку по случаю возвращения, объединив ее со свадебной вечеринкой. Они не знали, что у нас фиктивный брак, и хотя к тому времени прошло всего несколько дней, мы уже больше не притворялись. Они не знают того, что знаете вы, и я была бы признательна, если бы вы не говорили им ничего при встрече. Но вам нужно знать, что он мне важен, очень важен. Я пытаюсь помочь ему привыкнуть к новой жизни, что не так-то просто, особенно из-за причины, по которой он оказался в тюрьме. И у нас что-то начинается, что-то хорошее, чего я никогда не ожидала, что у меня будет, и я сделаю все возможное и невозможное, чтобы сохранить это и сделать все как надо. Все, что в моих силах. — Я сделала еще один вдох, скользнула взглядом по трем женщинам, которых любила, и закончила тихо, но с нажимом: — Все.

Они молча смотрели на меня.

Затем Элла спросила:

— Он стал мишенью из-за цвета кожи?

— Он наполовину черный, а начальник местной полиции не большой фанат цветных, и он крупно проиграл Таю в покер, и когда ему понадобился козел отпущения, он выбрал его, — ответила я.

— Местный? Я думала, он мотал срок в Калифорнии? — спросила Бесси.

— Это долгая история, которую лучше рассказывать под что-нибудь крепкое, но у этого полицейского в деле замешана семья, в Калифорнии у него есть брат-наркоман, которому нужно было решить одну проблему. Тай стал ее решением против своей воли и потерял пять лет жизни.

— Какой ужас, — прошептала Хани.

— Да, ужас, — твердо заявила я. — Невообразимый, невыносимый ужас.

— Ты влюблена в него, — тихо сказала Элла, и я посмотрела на нее, поймав ее взгляд.

Потом прошептала:

— Да. Я влюбляюсь, Элла. Быстро. Он купил мне бриллианты. Купил свадебный букет. Купил снежный шар в «Treasure Island», — я указала на подоконник, ее глаза проследили за моим пальцем, затем я опустила руку, и ее глаза вернулись ко мне. — Он отвез меня в Моав. Привел меня в этот дом. Познакомил со своими друзьями. Дал мне защиту, вытащив из-под власти Шифта. Подарил мне свободу от него. Воздух, которым я сейчас дышу, чист. Свеж и чист. И этот воздух я делю с Таем. Он дал мне все это, и у меня ушло больше недели, чтобы заставить его засмеяться. — Я наклонилась вперед: — Больше недели.

Элла медленно закрыла глаза, а затем снова открыла. Она знала, что это значит.

Я умела смешить, потому что этому меня научила она. Пусть в семействе Родригес никогда не водилось много денег, но они всегда много смеялись.

— Я с ним уже почти месяц, — продолжала я, — а он хохотал от души трижды. Лишь трижды. Он дал мне все это, а мне удалось заставить его засмеяться три раза. Вот с чем я имею дело. Он щедр, нежен, когда говорит со мной ласково, это словно подарок, когда называет меня «детка» или «мамочка», я чувствую эти слова сердцем, нутром. Так что, да, я влюбляюсь в него. И если вы дадите ему шанс, то тоже влюбитесь.

— Я дам ему шанс, — тут же заявила Хани, потому что это была Хани. Она не блистала умом, но была любящей, открытой и дала бы шанс любому, иногда, даже если он того не заслуживал.

Но Тай заслуживал, я посмотрела на нее и благодарно улыбнулась.

Потом я посмотрела на Бесси, и моя улыбка дрогнула.

— Бесс?

— Я прикрою твою спину, — пробормотала она, но затем ее глаза встретились с моими. — И все же, я не терплю, когда мне ездят по ушам по телефону. Я понимаю, для тебя это было серьезно, и у тебя голова, вероятно, была не на месте. Но я не терплю, когда мне вешают лапшу на уши. Сейчас я соглашусь с тобой и мы двинемся дальше, если ты дашь мне слово, что подобного дерьма больше не повторится.

— Не повторится. Даю тебе слово и прошу прощения за то, что солгала, — тихо ответила я.

Она не сводила с меня глаз, затем кивнула.

Такой была Бесси. Всегда умница. Рано научилась не доверять людям до тех пор, пока они того не заслужат, и говорить все прямо, чтобы все знали — с ней шутки плохи. Но как только вы завоюете ее доверие, ее преданность и верность, поймете — это стоило всех приложенных усилий.

За исключением, конечно, как это происходило со многими девушками, когда дело касалось ее личной жизни.

В этом, как и у многих девушек, ей не везло.

Я посмотрела на Эллу.

— Элла? — прошептала я.

Она отвернулась и облизнула губы.

— Элла? — позвала я все также шепотом.

Она отвела взгляд и тяжело оперлась на островок.

— Элла, пожалуйста, — взмолилась я.

Тут она посмотрела на меня.

— Ты живешь дальше. Моя детка живет дальше, — тихо сказала она дрожащим голосом. — Последнее, что мой сын дал тебе перед тем, как ты продолжила жить, — это необходимость удариться в бега и сделать нечто совершенно безумное, чтобы избавиться от мусора, с которым он тебя оставил. Последнее, что ты получила от Ронни, единственное, что ты от него получила, — мусор. — Она глубоко вздохнула, и в уголках ее глаз заблестели слезы. — Это больно, дорогуша, — прошептала она.

— Я знаю, — прошептала я в ответ. — Но это неправда, он дал мне не только мусор, он дал мне больше и много чего хорошего. И в конце концов, мусор, с которым он меня оставил, привел меня к Таю, и, как видишь, я не жалуюсь.

— Да, именно поэтому я не рыдаю. Потому что ты выглядишь такой, какой я никогда тебя не видела: в шикарной одежде, — даже если это всего лишь шорты и футболка, — на кухне и в доме лучше, чем многие из тех, что я видела, ты выглядишь так, будто тебе здесь самое место. И ты всегда выглядела так, будто принадлежала тем людям, которых я могла наблюдать лишь издалека. И наконец, ты выглядишь счастливой, какой я тебя никогда не видела, и не просто счастливой, а умиротворенной, что еще лучше. Вот почему я все еще держусь. Потому что знаю, мой сын учил тебя плохому, но будучи моей девочкой, я верю, что ты двигаешься к хорошему.

Я видела Элли расплывчато, потому что глаза наполнились слезами. Я на ощупь обошла островок и оказалась в ее объятиях. Потом нас обняли руки Хани. А затем и Бесси. Мы держались крепко, не смеясь и не раскачиваясь, но прерывисто дыша и пару раз тихо всхлипнув.

Чуть погодя, мы взяли себя в руки и отпустили друг друга.

Потом Элла подошла к стулу, усадила на него зад и объявила:

— А теперь, я бы выпила коктейльчик.

Все прошло удачно, я испытала облегчение, поэтому улыбнулась своим девочкам, а затем двинулась туда, где мы держали выпивку. Снимая бутылки с полки, нечто привлекло мое внимание. Повернув голову налево, я увидела висящее на кухонном окне сердце из лепестков. Я не выгравировала на нем «Тай и Лекси, Лас-Вегас», так как думала, это будет выглядеть банально, но решила, что несколько завитушек придется кстати. Мы с Таем знали значение этого украшения, и это единственное, что имело значение.

Я почувствовала, как на мою кожу сквозь стекло пробивается теплое, предвечернее солнце. Оно было ярким. В Колорадо было очень светло. Никогда в жизни я не видела столько солнечного света.

И тогда я поняла. Это случилось. Произошедшее недавно, поставило точку, придало официальный статус.

Теплое солнце согревало кожу, его яркий свет наполнял мои дни — тень Ронни исчезла. Даже с делами Тая, маячащими на горизонте, ничто не вторгалось в мою жизнь, чтобы хотя бы чуточку отбросить на нее тень.

Мою жизнь наполнял свет.

И, думая об этом, я оставила бутылки там, где они стояли, пробормотала невнятно моим девочкам: «секундочку», затем подошла к задней двери, переступила одной ногой за порог и крикнула в неопределенном направлении:

— Дорогой! Если избегаешь дома, то драма закончена, можешь спокойно возвращаться. Мы пьем коктейли и болтаем, никаких слез и истерик!

Затем я шагнула обратно, закрыла дверь и вернулась к бутылкам, игнорируя хихиканье Хани.

Я подала всем выпивку. Когда Тай поднялся по лестнице из гаража, девочки устроились на стульях, я с пивом у края островка, прислонившись к нему бедром. Он кивнул моей семье, подошел к холодильнику и тоже взял себе пива.