Проболтали до двенадцати часов, а перед тем как идти спать, поплавали в тёплой воде. Было облачно и почти полностью отсутствовало волнение. Небо, берег и вода – всё было черным-черно, и, наверное, можно было бы потерять направление, если бы не проносящиеся по шоссе автомашины.

– Уже час, – сказала Люся, когда забрались в палатку. – Завтра не выспимся.

– Отоспимся в поезде, – зевнул я. – Будешь спать или...

– Никаких «или», только спать. Ген, завтра уезжаем, а потом ребята разбегутся. Я привыкла к ним за эти пять лет как к родным.

– Половина группы останется работать в Москве, так что при желании можно увидеться. Это жизнь, она постоянно меняется. Что-то мы теряем, что-то находим.

– Когда ты так говоришь, я невольно вспоминаю о твоём возрасте.

– Это не возраст, просто чужой опыт. Но кое в чём я чувствую в себе старика.

– И в чём же?

– В восприятии времени. В юности оно никогда не летело так быстро, как сейчас.

– Старичок! – она обняла меня, прильнула к губам и принялась торопливо расстёгивать рубашку.

Утром перекусили остатками продуктов, свернули палатки и двинулись к автобусной остановке. До Сухуми добрались за полчаса. Там нас ждал сюрприз: на привокзальной площади проходила демонстрация протеста. Мы не поняли, против чего протестовали три десятка демонстрантов, потому что транспаранты были разрисованы грузинскими буквами. Уже когда уходили, я увидел и один с надписью на русском: «Нет арестам!». Возле них стояли две милицейские «Волги» и прохаживались сотрудники милиции. Семёныч сходил к ним, показал удостоверение и расспросил, в чём дело. Оказалось, что пока мы бродили по горам и купались в море, после Узбекистана и Таджикистана настал черёд Грузии. Мжаванадзе вывели из состава союзного ЦК, лишили поста первого секретаря республиканского ЦК и посадили под домашний арест. Центральный Комитет компартии Грузии за несколько дней лишился двух третей своего состава. Были произведены аресты кое-кого из министров и руководителей рангом ниже. В МВД и КГБ республики сменилось почти всё руководство, а в Тбилиси приехал Суслов с большой группой следователей и работников аппарата ЦК. По результатам первых же допросов были проведены оперативные мероприятия, подтвердившие большинство обвинений. Последовала вторая волна арестов. В связи с тем, что места следственного содержания оказались переполнены и некоторым из задержанных помогли скрыться, арестованных начали вывозить в Россию. Три дня назад по Тбилиси, Батуми, Рустави и Кутаиси прокатилась волна митингов и демонстраций. Когда они проходили мирно, демонстрантов фотографировали, но не трогали. Там, где демонстрации перерастали в погромы, их разгоняли с применением водомётов и других средств. В ряде случаев протестующие использовали антисоветские лозунги. По всей стране проводились собрания первичных партийных организаций, а союзное правительство перебрасывало в Грузию дополнительные воинские части.

– Здесь пока спокойно, – сказал Семёныч, – но лучше быстрее уехать.

– Охрану железнодорожных тоннелей усилили? – спросил я.

– А я знаю? – пожал он плечами. – Должны были. Это ведь единственная железнодорожная линия в этот район, да и отдыхающих много. Но я думаю, что обойдёмся без эксцессов. Не тот народ, чтобы драться до победного конца, да и было бы ещё из-за чего. Прижмут – притихнут. Хорошо, что со следующего года многих будем отправлять на отдых в Египет. Здесь какое-то время будет неспокойно. Свою семью я сюда не повёз бы.

Билеты взяли без проблем, погрузились в поезд и благополучно проехали тоннели.

– Хорошо отдохнули, сказал Николай, который ехал в нашем купе. – Теперь отправлюсь в Минск к родителям.

– Мы через два дня тоже едем в Минск, – сказала Люся. – Можем составить тебе компанию. Да и назад можно вернуться вместе. Как ты думаешь?