Глава 15

Мэри сонно повернулась на другой бок и с легким вздохом зарылась в подушку под головой, потом с интересом принюхалась к аромату лаванды. Удивляясь, откуда он доносится, она открыла глаза и уставилась на радиоприемник с будильником, стоявший перед ней на прикроватной тумбочке. Это были не ее радиочасы — была ее первая мысль, а затем она перевернулась и оглядела комнату, в которой была, и которая также не принадлежала ей.

Резко выпрямившись, Мэри оглядела бледно-голубые стены, кресла у окна, зеркальные раздвижные двери шкафа и две обычные двери в комнате. Это определенно не ее дом и не фургон. «Но и не отель», — подумала она и с любопытством взглянула на приспособление рядом с кроватью. Капельница, отметила она и проследила за трубкой, спускающейся к тыльной стороне ладони. Она подняла руку и с любопытством посмотрела на нее, удивляясь, зачем она ей понадобилась, затем посмотрела на себя, подняв брови, когда увидела, что на ней была красивая белая хлопчатобумажная ночная рубашка с тонкими бретельками… тоже не ее.

Она в больнице? Она обдумывала такую возможность, но больницы не выглядели так хорошо; по крайней мере, ни в одной из них она не была. Кроме того, они обычно пахли дезинфицирующим средством, а не лавандой.

Вздохнув, Мэри откинула одеяло и спустила ноги с кровати, затем остановилась и снова оглядела комнату, прежде чем решила сначала попробовать дверь справа от кровати. Ей нужно было в ванную, и она знала, что одна из двух дверей в комнате ведет либо в ванную, либо в коридор, который ведет в ванную. Одна из них могла подвести ее ближе к цели, чем просто сидеть там, поэтому Мэри поднялась на ноги, а затем остановилась и схватила подставку для капельницы, чтобы уравновесить себя, когда комната начала медленно вращаться. Это продолжалось всего минуту, прежде чем комната успокоилась, и ее равновесие восстановилось, но это было поразительно. Держась за подставку для капельницы, Мэри потянула ее за собой на тот случай, если комната решит сделать еще одно танцевальное движение. К ее огромному облегчению, когда она добралась до двери, ничего больше не произошло.

Открыв дверь, Мэри с облегчением увидела, что это действительно ванная. Она полагала, что в спальне не может быть двух выходов, но кто знает. Тем более что она понятия не имела, где находится. Она вкатила подставку в комнату и поставила ее между унитазом и стойкой с раковиной, затем задрала ночную рубашку и села на унитаз.

Когда она сидела там, ее пронзила первая волна агонии. Мэри ахнула от боли и удивления и тут же схватилась за голову, пытаясь удержать ее от взрыва. Тем не менее, боль ослабла и ослабла так же быстро, как и ударила, оставляя ее дыхание осторожно вдыхать и выдыхать, пока она осторожно ждала, ударит ли она снова. Прошло немного времени, и она медленно выдохнула и потянулась за туалетной бумагой.

Только когда она встала, чтобы вымыть руки, Мэри взглянула в зеркало и застыла, комната закружилась вокруг нее, когда она уставилась на свой лоб. Большой уродливый шрам пересекал ее макушку, от лба до затылка, и макушка вокруг него была немного деформирована, как будто она была вдавлена, но проталкивалась назад.

Мэри схватилась за стойку, чтобы удержаться на ногах, потом закричала и схватилась за голову, когда очередной приступ боли пронзил ее череп, заставив упасть на колени. Ей показалось, что кто-то выкрикнул ее имя, но она уже теряла сознание.

В следующий раз, когда Мэри проснулась, капельницы уже не было, и перед ней, как и за спиной, лежало теплое тело. Открыв глаза, она посмотрела на пушистое тело, которое обнимала рукой.

Бейли.

«Она вернулась от ветеринара», — подумала Мэри и улыбнулась, крепче обнимая собаку.

Бейли тут же повернула голову и слегка откинула ее назад, чтобы посмотреть на нее, А Мэри снова сжала ее и прошептала: — Все в порядке. Ложись спать.

Немецкая овчарка снова опустила голову с легким фырканьем, которое она обычно издавала, когда была довольна, и Мэри слегка подняла голову, чтобы взглянуть на довольно большую руку, которая обнимала ее сзади.

«Данте», — подумала она. По крайней мере, она на это надеялась. Иначе они с Бейли окажутся не в том месте.

— Мэри?

Услышав этот шепот, она замерла, потом повернула голову и посмотрела на красивого мужчину, который сейчас обнимал ее.

Данте улыбнулся и наклонился, чтобы поцеловать ее в нос, затем торжественно спросил: — Как твоя голова?

Мэри напряглась, ее улыбка застыла, а затем она резко выпрямилась, отбросив его руку и почти заставив Бейли упасть на пол, когда она схватилась за голову и начала ее ощупывать. Все было прекрасно. «Нормально», — подумала она с облегчением, но…

Выбравшись из-под одеяла и перелезая через Бейли, она доковыляла до двери рядом с кроватью и направилась в ванную, чтобы проверить, все ли в порядке. Мэри вздохнула с облегчением, когда увидела, что ее голова пришла в норму. Даже шрам исчез, отметила она, расчесывая волосы на пробор, чтобы взглянуть на скальп. Не было даже тонкой линии, чтобы показать, где была рана.

— Все зажило, — мягко сказал Данте. — По крайней мере, снаружи.

Мэри повернулась к нему и хотела кивнуть, но остановилась, увидев, что он голый. Снова.

— Честно говоря, у тебя аллергия на одежду или что-то в этом роде? — раздраженно спросила она. — Каждый раз, когда я оборачиваюсь, ты голый.

Глаза Данте расширились, и он открыл рот, чтобы ответить, а затем ахнул от удивления, когда она внезапно прыгнула на него… буквально. Она прыгнула на него, как обезьяна, обхватив руками его плечи, а ногами бедра, и накрыла его рот своим.

Данте усмехнулся ей в рот и поймал ее под ягодицы, чтобы она не выскользнула, прежде чем он повернулся и поставил ее на стол в ванной. Прерывая их поцелуй, он уткнулся носом ей в ухо и прошептал: — Думаю, я тебе нравлюсь голым.

— Да, — хрипло призналась Мэри, целуя его в плечо, пока он покусывал ее ухо. — Ты всегда должен быть голым.

— Всегда? — спросил он, стягивая с ее плеча ночную рубашку.

— Всегда, — заверила она его, отстраняясь и проводя руками по его груди, пока он пытался обнажить ее. — Спасибо, что вернул Бейли.

— Она хорошая собака, и ты ее любишь. Я бы не бросил ее, — торжественно заверил он ее, а затем, бросив попытки снять с нее ночную рубашку, просто наклонился и закрыл рот через ткань вокруг соска.

Мэри застонала, когда ткань намокла, и его язык провел по ее соску.

— Как долго я была без сознания на этот раз? — спросила она, задыхаясь и выгибая спину.

Данте наклонился, чтобы поднять ее ночную рубашку, прежде чем ответить. — Два дня.

— Два? — пробормотала Мэри, приподнимая сначала одну ягодицу, потом другую, чтобы он мог достать из-под нее ночную рубашку.

— Ты получила очень серьезное ранение в голову, — торжественно произнес он и, уронив ее ночную рубашку, взял ее лицо в ладони. — Ты никогда больше не должна позволять себе так страдать. Я думал, мое сердце остановится, когда я нашел тебя после того, как фургон разбился.

Данте наклонился, чтобы нежно поцеловать ее, и Мэри вздохнула. — Мне очень жаль. Это была моя вина. Я случайно сломала Берту шею, когда Эрни потянулся за дротиком.

— Берт? — спросил он в замешательстве. — Одного из них звали Эрни, а другого — Боб, а не Берт.

Мэри криво улыбнулась. — Я не знала его имени, поэтому дала ему прозвище.

— Ах, — кивнул он. — Берт и Эрни мертвы.

— Оба? — удивленно спросила она и поморщилась. Она сама видела рану на голове. Конечно, это убило бы смертного? С чего бы ей думать, что Эрни справился бы лучше?

— Да, оба мертвы, — тихо сказал он, затем поднял брови и спросил: — Ты сломала Эрни шею?

— Нет, Берту, — поправила Мэри. — Вы не могли определить, когда увидели тела?

— Смотреть было не на что, — сказал он торжественно. — Фургон взорвался от удара. Если бы ты не вылетела через лобовое стекло на столб, ты тоже была бы мертва. Бессмертные легко воспламеняются.

Услышав эту новость, она подняла брови, прикусила губу и спросила: –

Его плечи поникли, и он молча покачал головой. — Люциан послал людей в Венесуэлу, но пока ничего.

Мэри вздохнула и прижалась лбом к его плечу. — Мне очень жаль.

— Нет, я тот, кто сожалеет. Я обещал оберегать тебя и подвел. Дважды. Тебе не за что извиняться, — спокойно заверил он ее.

— Есть за что, — с несчастным видом ответила Мэри. — Я убила Берта, и Эрни тоже умер. И один из них был нужен тебе живым, чтобы узнать, где Томаззо, — подняв голову, она быстро добавила: — Я только пыталась их остановить. Все это было ловушкой. Они вели вас к складу примерно в квартале от места аварии, или, может быть, в полуквартале к тому времени. Там их ждали двое мужчин. — Мэри помолчала, а потом разочарованно пробормотала: — Они назвали их имена, но я не могу вспомнить. Я думаю, что Джек или что-то в этом роде.

— Ты получила много травм головы, — сказал Данте успокаивающе. — Нанотехнологии, вероятно, все еще продолжают ремонт. Твоя память может быть шаткой некоторое время, пока ремонт не будет завершен.

— Ладно. — Она глубоко вздохнула и продолжила: — Во всяком случае, они устроили так, чтобы ты следовал за ними. Когда мы бы добрались до склада, там уже поджидали люди, готовые пристрелить тебя, Рассела и Фрэнсиса дротиками, а потом всех нас отправили бы куда-нибудь вместе с Томаззо.

— Томаззо был на складе? — резко спросил он.

— Я не уверена, но думаю, что да, — сказала она несчастно. — Я собиралась рассказать тебе, что слышала, когда заставила их остановить фургон. Я подумала, может, мы могли бы приехать в фургоне. Они не ожидали этого. Но тупой Эрни проигнорировал мое предупреждение и потянулся за дротиком. Я пытаясь схватить его, сломала Берту шею, и мы разбились.

Вздохнув, она снова опустила голову ему на плечо. — Прости, Данте. Я все испортила. Это все моя вина.

— Нет, — твердо сказал он, обнимая ее. — Это не так. Если бы ты не сделала то, что сделала, мы все могли бы оказаться в том же положении, что и Томаззо. Вместо этого мы живы, в безопасности и можем помочь найти его.