- Да, - вспомнил Юний. - Ты случайно не знаешь, кто из деревенских любит малевать на щитах изображение вепря?
- Да все они любят, - Феликс засмеялся. - Вепрь - священное животное херусков. Ну, может, не всех, но тех, кто здесь осел, точно.
- Спасибо за сведения, - поблагодарил Рысь. - Еще один вопрос. Колдуний, воров и прочую подобную публику здесь судят по римским законам?
- Римляне - да. А остальные… Здесь ведь не город.
- Понятно. А кто такие Эвдальд и Фредегар, ты не знаешь?
- Фредегар - крепкий, скуластый? - Феликс вскинул глаза.
- Да, именно так.
- Он служит Эрлоину, хозяину постоялого двора.
- Вот как? А такой Эвдальд, круглолицый, толстый, с вислыми такими усиками?
- Этот тоже на постоялом дворе крутится, неоднократно видал там его. Кажется, он доверенное лицо Эрлоина.
- Отлично. - Юний потер руки.
По крайней мере, теперь было ясно, куда ехать. Нет, не на постоялый двор - там Рысь недавно был, и слишком частое его появление выглядело бы весьма подозрительно. Где-нибудь рядом… Скажем, почему бы не навестить Гретиария, старого заслуженного ветерана, геройски сражавшегося с варварами на вилле Кальвизия? Боги сохранили старику жизнь, но, увы, отняли собственность - варвары сожгли и разграбили его поместье. Что ж, навестить, выказать сочувствие - вполне благое и не вызывающее никаких подозрений дело.
Взяв на хозяйской конюшне лошадей, Юний прихватил с собой Арминия и понемногу оправившегося от раны Эрнульфа. Мог бы, конечно, их и не брать, да только путешествовать одному, без слуг, считалось зазорным для любого мало-мальски приличного человека, а Рысь относил себя именно к таковым. Все ж таки юрист, а не пугало огородное!
Тусклый солнечный свет размазывал по мокрой траве скользящие тени всадников, под копытами коней хлюпала жирная грязь. Махнув рукой на бесполезную дорогу, Юний свернул, срезая часть пути лугом, приятно-зеленым, с желтыми солнышками мать-и-мачехи и сверкающими зеркалами проплешин-луж. В лужах отражалось низкое желто-серое небо и летящие клином птицы - журавли или аисты.
Когда впереди показалась деревня, Юний осадил коня на поскотине и, обернувшись к своим спутникам, предупредил:
- С деревенскими по пути не болтайте.
Эрнульф усмехнулся:
- Да мы и не думали, патрон. С чего ты взял? Вообще-то мы зря здесь встали - слишком уж открытое место. Привлекаем внимание.
- Тогда едем, - согласился Рысь. - Арминий, ты чего такой кислый?
- Да так. - Здоровяк отмахнулся и сконфуженно покраснел.
- Приставал вчера ночью к кухарке, - мстительно пояснил Эрнульф. - И так оглушительно, что мешал всем спать.
- Молодец! - Юний подмигнул Арминию, от чего тот еще больше сконфузился. - Ну и как успехи?
- Да так…
- Никаких, говоря по правде! - снова встрял в беседу Эрнульф.
Юний рассмеялся и, подогнав коня, выехал на широкую дорогу, ведущую мимо постоялого двора Эрлоина и дальше, за околицу деревни.
Когда проезжали, распоряжавшийся во дворе слугами корчмарь заметил их и даже помахал рукою, но разговаривать не стал, слишком уж далеко было, да и не выказывал он никакого интереса к беседе. Сейчас Эрлоина заботило куда более важное дело, нежели встреча гостей. Тризна! Вот о чем болели головы у всех жителей деревни. Казалось бы, не такое уж и сложное дело - Рысь читал у Тацита о том, что на похоронах германцы вовсе не стремятся к особой пышности, сжигая на погребальном костре одно лишь оружие покойного, иногда коня. Курганов не насыпают - берегут пашни, с таким трудом отвоеванные у леса, и довольствуются лишь небольшим холмиком из дерна. Также на могилах не ставят пышных памятников и надгробий, считая, что все это будет давить на погребенного. В общем, по мнению молодого юриста, похоронная церемония у местных жителей в тщательной подготовке не особенно-то нуждалась. Так, собрать лесин для костров - да мало ли поблизости сухостоя?
- Интересно, где захоронят убитых? - проехав корчму, задумчиво протянул Юний. - Наверное, близ священной рощи, где всегда.
- Может быть, - тронув поводья коня, Эрнульф подъехал ближе к патрону. - А могут и выбрать другое место - уж больно много погибших.
- Посмотрите-ка! - вдруг воскликнул Арминий. - Не там ли вилла бедняги Гретиария?
Он показал рукой на дымящиеся остатки ограды и срубов, маячившие впереди, за вырубленным орешником. И кому он помешал?
- Да, похоже, это так и есть, - присмотревшись, согласно кивнул Рысь. - Вот не повезло бедолаге! Гляди-ка - одно пепелище.
Подъехав ближе, всадники спешились, и Юний, передав поводья Арминию, подошел к высокому шалашу, наскоро устроенному из жердей и еловых веток. Внутри, у сложенного из круглых камней очага, на маленькой скамеечке кутался в старый плащ седой ветеран - сухощавый, но все еще крепенький, сильный.
- Аве, уважаемый Гретиарий.
Хозяин сожженной усадьбы поднял глаза и улыбнулся, узнав гостя:
- Рад, что заглянул ко мне, Юний. Как видишь, мне даже негде принять столь уважаемого посетителя.
- Ничего, - входя, усмехнулся Рысь. - Главное - жив ты сам и жива твоя супруга.
- Да, - Гретиарий горестно покивал. - Жаль, разбежались рабы… Правда, остались колоны и арендаторы. Так что еще не все потеряно, еще отстроюсь. Зять должен помочь. У меня дочь в Вангионах, замужем за Валерием Фусом, торговцем скотом, может, слыхали?
- Слыхали. - Юний уселся на предложенный пень. - Может, пока строишься, поживешь на постоялом дворе?
- Нет. - Гретиарий упрямо сжал губы. - Трактирщик Эрлоин - варвар, как и все в их деревне. А у нас тут, на границе, испокон веку так было: римляне и варвары - отдельно. Это в городах все перемешалось, так что уже и не поймешь, где варвар, а где римлянин. Здесь - наоборот.
- То есть отношения у тебя с Эрлоином плохие?
- Да их вообще нет, - усмехнулся ветеран. - Они, то есть деревня, сами по себе. Ну, римскому правлению, подчиняются, конечно, а так… - Гретиарий проследил, как вошедший с улицы слуга осторожно поставил на очаг медный закопченный котел.
- Сейчас поспеет похлебка, - кутаясь в плащ, поежился старый легионер. - Надеюсь, ты и твои люди не побрезгуете разделить со мной простую солдатскую пищу?