Но он просто стоит, не двигаясь, не моргая, не делая ни единого шага в любом направлении. Вместо этого он предпочитает смотреть на меня, его густые брови нависают над глазами, в которые я действительно не хочу смотреть, но я все равно оказываюсь втянутой в их дикую серость.

Они похожи на резкость облаков над головой и беспощадный порыв ветра со всех сторон. Я могу притвориться, что их не существует, но они все равно заставляют меня терять ощущение конечностей. От них у меня волдыри и боль.

– Ты уверена, что с тобой все в порядке? – он спрашивает снова, и почему-то кажется, что он хочет, чтобы я сказала ему, что это не так.

Но почему? И с какой целью?

Я всего лишь одна из тысяч бездомных в этом городе. Такой человек, как он, окруженный непроницаемой атмосферой уверенности, намекающей на то, что он занимает какое-то видное положение, не должен был даже смотреть в мою сторону.

Но он смотрел.

А теперь он спрашивает, все ли со мной в порядке. Привыкнув к невидимости, я начинаю нервничать, когда вдруг становлюсь видимой.

С тех пор, как этот русский незнакомец схватил меня за руку, у меня под кожей появился зуд, побуждающий меня отпрыгнуть в тень.

Сейчас.

– Да. – выпаливаю я. – Спасибо.

Я уже собираюсь повернуться и уйти, когда властность в его голосе останавливает меня.

– Подожди.

Мои большие ботинки скрипят по бетону, когда я следую его команде. Обычно я этого не делаю. Я не умею слушать приказы, поэтому и нахожусь в таком состоянии.

Но что-то в его тоне привлекает мое внимание.

Он тянется к своему пальто, и в моей голове проносятся два сценария. Первый – он вытащит пистолет и выстрелит мне в голову за неуважение к нему. Второй – он будет обращаться со мной, как со многими другими, и даст мне деньги.

Это чувство неполноценности поражает снова. Хотя я обычно принимаю милостыню от людей, чтобы купить себе пиво, я не прошу ее. Мысль о том, чтобы взять деньги этого незнакомца, заставляет меня чувствовать себя грязной, менее чем невидимой и больше похожей на пылинку на его черных кожаных ботинках.

Я намереваюсь отказаться от его денег, но он только достает носовой платок и вкладывает его мне в руку.

– У тебя что-то на лице.

Его кожа на секунду касается моих перчаток, и, хотя контакт короткий, я вижу его.

Обручальное кольцо на левом пальце.

Я сжимаю кусок ткани в руке и киваю в знак благодарности. Не знаю, почему я ожидала, что он улыбнется или хотя бы кивнет в ответ.

Он не делает этого.

Его глаза проникают в мои на несколько секунд, затем он поворачивается и уходит.

Именно так.

Он вычеркнул меня из своего злополучного дня и теперь возвращается к жене.

Учитывая крайний дискомфорт, который я чувствовала в его присутствии, я решила, что почувствую облегчение, когда он уйдет.

Напротив, мне кажется, что моя грудная кость впивается в чувствительную плоть моего сердца.

Какого черта?

Я смотрю на платок, который он вложил мне в руку. На нем вышиты буквы «А. В.» и, похоже, это ручная работа. Что-то ценное.

Зачем он вообще дал мне его?

Что-то на твоем лице.

У меня на лице куча дерьма. На самом деле слой грязи. Потому что я уже давно не была в общественном туалете. Неужели он действительно думает, что чертов носовой платок будет решением?

Разозлившись на него и на свою реакцию на него, я бросаю платок в мусорное ведро и бросаюсь в противоположном направлении.

Сегодня мне нужна горячая еда и постель, и, если для этого придется снова встретиться с дьяволом, так тому и быть.