Глава 3

Уинтер

Я останавливаюсь, прежде чем завернуть за угол в сторону убежища.

Сказать, что я встречусь с дьяволом лицом к лицу, и на самом деле сделать это – две разные вещи. В конце концов, я вцепилась ему в лицо, пнула по яйцам, а потом толкнула его к столу в последний раз, когда видела.

Он действительно может поймать меня и заставить провести день в полицейском участке.

Низкий рык вырывается из моего желудка, и я вздрагиваю, когда он сжимается. Я почти чувствую, как он открывает рот и, когда ничего не находит, издает этот ужасный звук.

Я обхватываю себя рукой за талию, как будто это волшебным образом уймет боль.

Хорошо, я только попробую украсть немного супа и уйду. Многие бездомные, которые не ночуют здесь, приходят только за едой, так что мой план не должен быть странным.

Я натягиваю капюшон на голову и, завернув за угол, потираю руки в тщетной попытке согреть их.

Перед приютом припаркованы две полицейские машины с включенными синими и красными фарами. Несколько новостных фургонов разбросаны вокруг обшарпанного здания. Репортеры и операторы повсюду, как жуки, ищущие сочный кусок мусора, чтобы откусить.

Только не говорите мне, что этот скользкий засранец вызвал полицию и СМИ из-за меня. Я только пнула его. Окей, может быть, я вцепилась ему в лицо и даже ударила, но это была самозащита. Это он вызвал меня в свой кабинет и ощупывал там, где не должен был касаться.

Может, у меня мало что есть – окей, ничего – но я могу защитить себя от таких ублюдков, как он.

Но если я расскажу об этом полиции или СМИ, они мне не поверят. Зачем респектабельному директору приюта для бездомных, который тоже баллотируется в мэры, трогать такого ничтожного, грязного человека, как я?

Мне действительно нужно искать другое убежище. Но впустят ли меня, если Ричард уже внес меня в черный список?

Были ли это когти, удары или пинки, которые скрепили сделку для него? Если последнее, то пусть будет так. Потому что пнуть его по яйцам – это совсем не то, о чем я жалею.

Камешек ударяет меня по голове, и я вздрагиваю, оборачиваясь. Улыбка приподнимает мой рот, когда я смотрю в глаза единственному человеку, которого я бы назвала своим другом в этой дыре.

– Ларри! – Я шепчу-кричу.

– Иди сюда. – Он жестом приглашает меня присоединиться к нему в маленьком переулке, который используется для выбрасывания мусора.

Я быстро подхожу к нему и морщусь от запаха мусора. Не то чтобы мы с Ларри были самыми благоухающими людьми в округе, учитывая ограниченное количество времени, которое у нас есть, чтобы принять душ.

В тени загорелая кожа Ларри кажется еще темнее. Это мужчина средних лет – лет пятидесяти пяти, как он мне сказал, – и морщинки вокруг глаз говорят о том, сколько времени он провел на этой земле. Черты его лица резкие, угловатые, а кость в носу выступает из-за того, что он был сломан раньше.

На нем поддержанное кашемировое пальто ярко-оранжевого цвета, которое он получил от какой-то благотворительной организации. Сапоги и перчатки у него темно-синие. Очевидно, его чувство стиля лучше моего.

Мы встретились несколько недель назад на одной из станций метро, и он разделил со мной свой ужин. Я отдала ему половину своего драгоценного пива, и мы каким-то образом стали лучшими друзьями. Единственное, что мне больше всего нравится в компании Ларри, – это то, что он не болтлив. Мы оба мечтаем в присутствии друг друга, не утруждая себя лишними вопросами. Мы нашли товарищество в молчании. В том, чтобы закрыть дверь в мир. Однако он знает о моей проблеме с алкоголем и сказал мне, что он тоже был пристрастен к нему.

Ларри привел меня в эту дыру, сказав, что мы получим бесплатную еду и теплую постель. Мы держимся друг за друга, поэтому, когда один спит, другой стоит на страже, чтобы никто нас не трогал. Когда свободных кроватей нет, мы садимся рядом, я кладу голову ему на плечо, и мы так спим.

– Я искал тебя повсюду. – выдыхает он. – Где ты была?

– Повсюду.

– Ты опять украла пиво?

– Нет!

– Уинтер ... – он щиплет себя за переносицу, как будто я наглый ребенок.

– Окей. Только одно. У меня не было мелочи.

– Мы же договорились никогда не воровать.

– Отчаянные времена, Ларри. Кроме того, ты же знаешь, что я не люблю трезвую себя. У нее есть проблемы. – Может быть, поэтому я весь день чувствовала себя не в своей тарелке. У меня низкая толерантность к алкоголю, но даже мне нужно больше, чем одно пиво, чтобы напиться.

– Уинтер…

– Забудь обо мне. – Я пренебрежительно махаю рукой в сторону убежища. – Что здесь произошло?

Он разжимает губы, прежде чем отпустить их. – Я должен спросить тебя об этом.

– Меня?

– Да, тебя. Как ты думаешь, почему здесь полиция и пресса?

– Потому что Ричард позвал их, чтобы демонизировать меня?

– Не совсем.

– Тогда почему?

– Сегодня утром Ричарда нашли мертвым в его кабинете.

Я замираю, странное ощущение сжимает мне горло и лишает воздуха. Когда я говорю, это напряженный шепот.

– Что?

– Уборщики нашли его в луже собственной крови, и полиция подозревает, что это сделала ты.

– Я?

– Ага. Я не знаю, звонил ли им Ричард перед смертью, или персонал и другие засвидетельствовали, что ты была последним человеком, который видел его живым.

Мои кулаки сжимаются по обе стороны от меня.

– Я не убивала его, Ларри. Я этого не делала.

Он вздыхает, и его брови опускаются на морщинистые глаза. У него толстая кожа с какими-то пятнами, вероятно, из-за того, что он столько лет провел на солнце.

– Я знаю.

– Серьезно?

– Серьезно, Уинтер. Ты маленькая сумасшедшая, но ты не убийца.

Я слегка улыбаюсь.

– Кого ты назвал сумасшедшей, старина?

– Я не старик, маленькая засранка.

– Ты ведешь себя, как старик, Ларри.

Он бьет меня головой, а затем быстро отталкивает. Ларри всегда держал дистанцию, между нами, как будто боялся прикоснуться ко мне, и я благодарна ему за это. Не потому, что его прикосновение плохо, а потому, что я не люблю, когда ко мне прикасаются. Вот почему я предпочитаю невидимость.

– В любом случае, тебе нужно уйти, пока они тебя не нашли.

– Я не сделала ничего плохого, и, если я прячусь, это значит, что я признаюсь в преступлении, которого не совершала.

– Так что ты планируешь, женщина? Ты думаешь ворваться в гущу этих полицейских? Что ты собираешься сказать? Типа: «Э-э-э, эй, офицеры, это я, по-вашему, убила Ричарда, но на самом деле это не я, так что давайте просто пожмём друг другу руки»?

– Я просто расскажу им, что произошло.

– Никто тебе не поверит, Уинтер. Твои отпечатки пальцев повсюду в его кабинете, и ты была последней, кто видел его живым, прежде чем исчезнуть. Ты виновата в их глазах. А если ты туда войдешь, тебя посадят на двадцать лет. Хорошего адвоката ты тоже не получишь, потому что назначенные государством адвокаты – дерьмо.

Его слова проникают в мой мозг, медленно обретая смысл, но я хочу отбросить их как можно быстрее. Я хочу, чтобы они были неправдой. Потому что я не могу принять этот вариант.

– Так что ты предлагаешь мне делать, Ларри? Сбежать?

Старик щелкает пальцами.

– Вот именно. Затаись на некоторое время, а потом мы придумаем, как вытащить тебя из этого города.

Это самое логичное, что можно сделать в данных обстоятельствах. Да. Но я всегда была привязана к этому безжалостному городу суперклеем. Кроме того, это место, где у меня есть воспоминания с моей маленькой девочкой, и если я уйду, это будет похоже на то, что я оставляю часть себя.

– Но… Ларри…

Он вздыхает, засовывая обе руки в карманы оранжевого пальто.

– Ты не хочешь уходить?

Я отрицательно качаю головой.

– Но тебя могут посадить.

– Я знаю. Ты... пойдешь со мной?

– Совершенно, верно, женщина. Мы едем вместе и умираем вместе.

– Похоже на лозунг какого-то мотоклуба.

– Я его украл. – Он выглядывает из-за угла, его карие глаза сияют сосредоточенностью, прежде чем он фокусируется на мне. – А теперь иди. Не оставайся на открытых местах и избегай камер. Я тебя прикрою.

Я оборачиваю свои руки вокруг него, заключая в краткие объятия.

– Как мы встретимся снова?

– У меня есть информация о бездомных. Я найду тебя. Просто заляг на дно.

После того, как я неохотно отпускаю его, я осторожно пробираюсь через заднюю часть переулка.

Я оглядываюсь, чтобы бросить последний взгляд на Ларри, но он уже ушел.

***

Обычно, когда мы не в приюте, мы с Ларри ночуем на станции метро. Скамейки – наши друзья, предельная тишина лучше, чем шумный город снаружи.

Так что сначала я иду туда, но вскоре осознаю свою ошибку, когда вижу новости о смерти Ричарда по телевизору на станции.

Двое мужчин средних лет, которые, судя по их синим бейсболкам, являются футбольными фанатами, останавливаются передо мной, чтобы посмотреть новости. Я отступаю назад и сливаюсь со стеной на случай, если кто-нибудь здесь меня узнает.

– Какой бардак. – говорит один из них, закуривая сигарету, несмотря на запрещающие знаки.

– Может быть, это знак того, что он не собирался баллотироваться в мэры, – отвечает другой, пожимая плечами.

– Не собирался? Ты вообще когда-нибудь жил в этом городе?

– Что? Почему?

– Ричард Грин был главным кандидатом на пост мэра. – Мужчина с сигаретой наклоняется к своему другу и понижает голос, как будто делится секретами Центрального разведывательного управления. – Ходят слухи, что его поддерживала мафия.

– Мафия? – шепотом кричит другой.

– Говори потише, идиот. Ты хочешь, чтобы нас замочили?

Я насмехаюсь над тем, как он подражает знаменитым фильмам о гангстерах, но ловлю себя на том, что подхожу ближе, сохраняя дистанцию, чтобы уловить их разговор. Если Ричарда поддерживала мафия, то страшные люди в темных костюмах имели больше смысла, так как они время от времени заглядывали к нему в офис.

– Это итальянцы? – спрашивает некурящий.

Мужчина с сигаретой выпускает облако дыма, и я закрываю нос и рот тыльной стороной ладони, чтобы не закашляться.