За ним невозможно угнаться, даже если я попытаюсь. Моя спина ударяется о дверь, скользя по ней и ударяясь о нее, чтобы соответствовать острой силе его бедер, его поцелуя, всего его тела.

Я марионетка в его руках, но он не отнимает у меня логики. Он врезается мне в кожу. Он крадет мой здравый смысл и мое дыхание. Он открывает во мне двери, о существовании которых я и не подозревала.

С тех пор, как он начал целовать меня, я не жаждала воздуха. Теперь он мой кислород. Причина, по которой я изо всех сил борюсь за жизнь.

Оргазм поражает меня так сильно, что я не замечаю его приближения, пока он не взрывается мне в лицо. Я откидываю голову назад, мои губы на мгновение покидают его.

– Аааа… Адриан! Адриан!

– Черт, черт.

Его проклятия только усиливают мой оргазм. Обычно он не из тех, кто ругается, но, похоже, потерял часть своего железного контроля с тех пор, как заключил меня в объятия.

Он входит в меня с животной силой, трахая меня у двери глубокими, яростными толчками.

– Повтори это. Повтори мое имя.

– Адриан, – шепчу я, а потом стону. – Адриан!

На мгновение мне кажется, что я повисла в воздухе. У меня кружится голова и сердце. Мой шрам не покалывает, грудь не болит.

Я свободна.

В объятиях Адриана я свободна от всего и всех. Я – это просто я.

Эти мысли расширяют волну моего оргазма, когда он поглощает меня целиком. Это не похоже на то, что я когда-либо чувствовала раньше, и это пугает меня, но я все равно езжу на нем. Мои пальцы впиваются в плечи Адриана, когда долгий крик, смешанный со стоном, срывается с моих губ.

Потом кончает Адриан. Я чувствую, как его сперма согревает мои внутренности, когда его плечи напрягаются под моими пальцами.

– Черт. – выдыхает он мне в шею.

Но он даже не останавливается, когда выходит из штанов и боксеров и несет меня в ванную, пока он все еще внутри меня. Он снимает с меня перчатки и лифчик и бросает их за спину. Мои руки в крови, но Адриан смотрит на них не с отвращением, а скорее с гордостью.

«Я горжусь тобой», – сказал он.

«Ты мой дом», – также сказал он.

Я все еще на седьмом небе от счастья из-за оргазма или из-за чего-то совсем другого?

Он ставит меня на ноги, и я немного пошатываюсь, поэтому он держит руку на моей руке, когда выходит из меня. Я дрожу от потери его, затем мои глаза опускаются, когда его сперма стекает по моим ногам.

Иисус. Это должно быть возбуждение?

Адриан наблюдает за доказательством его тщательного траха, когда он сбрасывает рубашку, открывая свои твердые мышцы и чернила, украшающие его руки.

Я хочу прикоснуться к ним, обнять его, но мне всегда кажется, что это не мое дело. Как будто у меня нет абсолютно никаких прав на то, чтобы изучать его татуировки.

Адриан нажимает на кнопку, и через секунду нас окатывает вода. Он медленно стирает кровь с моих рук и щеткой вытирает ее из-под ногтей. Затем он переходит к моему лицу, шее и рукам.

Я готова растаять от того, как он прикасается ко мне. От заботы в его глазах. Мягкости, которая не соответствует его характеру, которую он показывает только мне.

Закончив, он обхватывает меня руками за талию и приподнимает, впиваясь кончиками пальцев в мою задницу. Затем он вонзается в меня одним безжалостным толчком.

Я кончаю. Именно так.

Я даже не была настолько возбуждена, но, думаю, то, как он мыл меня, было настолько возбуждающим, что все, что ему нужно было сделать, это войти в меня, чтобы я достигла оргазма.

Дело даже не в физическом возбуждении, а в том, что за этим кроется смысл, нежность, забота в его серых глазах, которые он всегда посвящал только мне.

Я не утруждаю себя заглушить свои стоны, крики и радость, когда он трахает меня под душем. Я держу его обеими руками, не желая отпускать.

Ни сейчас, ни когда-либо.

Он не перестает трахать меня, владеть мной, время от времени меняя позу. Его руки повсюду, обхватывают мои груди, щиплют соски, тянут за волосы, чтобы он мог покусать чувствительное место на моем горле. Он целует меня, потом прикусывает язык. Он сосет мой сосок, потом дергает его. Он медленно проникает в меня, а затем доводит до непостоянного, сводящего с ума уровня.

Как будто он не может насытиться мной и хочет углубить нашу связь с каждым прикосновением. Он трахает так же, как говорит, с кажущимся спокойствием, но едва уловимой темнотой.

Я так возбуждена, что чувствую, как один оргазм перетекает в другой.

Моя передняя часть теперь упирается в прозрачную душевую кабину, когда он входит в меня сзади, держа оба моих запястья одной рукой на стекле надо мной.

Мой рот открыт в букве "О", когда я принимаю каждый восхитительный толчок и каждый укол боли, который приходит с ним.

– А-а-а... Адриан… Я кончаю…

Он увеличивает свой ритм, сжимая мои соски другой рукой, пока они не начинают болеть, и я кричу от боли.

– Такая чувствительная.

– Адриан! – Я падаю, не приземляясь. Я продолжаю падать и кататься, находя паузу, чтобы снова упасть.

Если бы я знала, каково это, я бы позволила ему услышать мой голос, и он бы давно меня трахнул.

Адриан все еще не кончил. Во всяком случае, мой оргазм заставил его стать тверже внутри меня. Его губы встречаются с моим ухом, когда он шепчет.

– Спасибо, что пригласила меня домой.

А потом он снова входит в меня. Я закрываю глаза, чтобы запомнить ощущение и его слова.

«Спасибо, что ты мой дом», – собираюсь прошептать я в ответ, но его голова падает в пространство между моей шеей и плечом, и он целует кожу там.

– Черт, я скучал по тебе, Лия.

Все мое тело обмякло. Все, что случилось сегодня. Его беспокойство, его необузданная страсть и даже то, как он покусывает мою кожу и слегка покачивает бедрами, никогда не были предназначены для меня.

Он меня не видит. Он видит только Лию.

Эта мысль пронзает меня так глубоко, что слеза скатывается по щеке, смешиваясь с водой и падая в канализацию.

Потому что я знаю, я просто знаю, что он никогда не увидит во мне Уинтер.

Я всегда буду Лией.