Глава 29

Джозефина бросилась к берегу реки. Линкольн выругался у нее за спиной.

— Что это было?

Над ее головой что-то пронеслось. Что это? Что-то упало в воду. Брызги окропили ей лицо, и тротуар содрогнулся. Ударная волна? Казалось, весь мир перевернулся. Сена вздыбилась, а затем покрылась рябью высоких волн.

— Это была ракета? — спросил Линкольн с нижней ступеньки. — Твою ж… я на такое не подписывался.

Он пнул телохранителя в голень, затем помог ему подняться. Они бросились вверх по лестнице и исчезли в ночи.

Джозефина вцепилась в край мокрых камней, вглядываясь в темные воды, которые неистово колыхались в лунном свете от последствий того, что, должно быть, было какой-то бомбой. Или ракетой?

Нет, не может быть.

— Икс?

Знал ли он, что направлялось в их сторону, когда кричал ей действовать? Она инстинктивно поняла, чего он от нее хочет, и в тот момент поздравила себя с тем, что проявила упрямство и последовала за ним к месту передачи. Но теперь…

Волны отступали, и след от взрыва становился все более размытым. Поверхность воды успокоилась. Он уже долго находился под водой.

Наклонившись вперед, Джозефина отчаянно пыталась разглядеть своего возлюбленного — человека, которого она уважала и у которого училась на протяжении многих лет, — она чуть не упала и удержалась как раз перед тем, как свалиться в реку. Она не умела плавать. Но должна была это сделать. Кто-то должен найти его тело.

Его тело?

— Нет! — закричала она. — Это не может так закончиться. Икс, умоляю. — Последнее слово прозвучало как всхлип.

Девушка вытянула руку, погрузив ладонь в прохладную воду. Слезы капали ей на запястье, заливая татуировки с кошками. Она подвела не только Ксавье, но и саму себя.

— Прости.

Этот мужчина не заслужил такого конца. Он был слишком хорош. И что с того, что все хорошее было в перспективе. Он выбрал свой путь и отказался от семейного состояния только для того, чтобы вернуть миру столько миллионов через благотворительность. Другие могли бы возразить, сказав, что он мог бы сделать то же самое с помощью легального, законного бизнеса, такого как пошив одежды, но Джозефина знала, что некоторые люди просто скроены из другой ткани. Для Ксавье, жизнь преступника была единственным вариантом. Потому что у него не было другой подготовки, кроме… Стоп, о каком спорте он ей рассказывал, когда она пыталась вытянуть из него информацию? Когда-то он участвовал в соревнованиях по... плаванию.

— Да! О, да, давай же! — Она шлепнула по водной глади. — У тебя получится. Ты не можешь умереть так, Икс.

Поверхность реки вздыбилась рядом с Джозефиной, и она посмотрела в ту сторону. К ней подплывало тело. Лицом вверх, вытянув руки, делая... гребок.

— Икс!

Еще несколько гребков, и он оказался достаточно близко, чтобы она могла дотянуться до него, схватить за воротник и подтащить к каменному выступу. Ксавье вцепился в край и хлопнул рукой по тротуару. Выплюнув речную воду, он замотал головой, забрызгав ее еще сильнее. Одним мощным рывком он подтянулся и рухнул на тротуар, закрыв глаза и выплевывая еще больше воды.

— Ты жив, — воскликнула девушка со слезами на глазах. — Что, черт возьми, это было?

— Ракета, — выдавил он.

Она коснулась его лица, убрала волосы со лба. Его кожа потемнела от синяков, а рубашка висела клочьями.

— Ударила... в Катирчи, — сказал он. — Вырвала его из моих рук. Взорвалась… секундой позже. Зеф...

— Да? Я здесь. Я очень сожалею о том, что сказала тебе. Но ты должен был знать.

Он открыл глаза, чтобы посмотреть на нее.

— Правда?

Он не спрашивал, говорила ли она правду о том, что сожалела, а скорее, была ли она той, из-за кого его арестовали.

Она кивнула.

Ксавье закрыл глаза. Закашлялся. Застонал.

— Блэквелл?

— Он сбежал.

— ПЭП... ждет. Потерял... Кирса.

Она проверила его ухо, но не увидела наушника.

— Позволь вызвать тебе скорую, — взмолилась она. — Ты через столькое прошел.

— ПЭП... займется. Зеф...

Она склонилась над ним, испытывая желание лечь ему на плечо, но не хотела причинять ему еще больше боли.

— Да?

— Я... — Он закашлялся, и изо рта у него хлынуло еще больше воды. Он глубоко вздохнул и закрыл глаза. — Я полюбил тебя.

Полюбил ее? Значит, больше не любит?

Конечно, нет. После ее признания. Как может мужчина любить кого-то, кто мог так ужасно с ним поступить?

— Нужно... время, — выдавил он. — Ты... уходи.

Воздух с шумом покинул ее легкие. Она склонила голову ему на плечо и шмыгнула носом, сдерживая слезы, которые грозили перерасти в плач. Но она не ушла. Не могла.

— ПЭП... хочет тебя. Уходи! — выдавил он, а затем несколько раз кашлянул, его тело содрогалось на бетоне.

Она поцеловала его в губы, почувствовала вкус реки и собственное сожаление, затем кивнула.

— Я тоже тебя люблю. Прости. Мы все сделали неправильно.

И она встала. Чувствуя, как тяга к свободе уводит ее от распростертого тела любовника, она изо всех сил сопротивлялась порыву повернуться и уйти от него. Но он был прав. Ее разыскивал ПЭП, и, скорее всего, был где-то поблизости.

Вместо того чтобы подняться по лестнице, Джозефина бросилась вперед, мимо пришвартованной баржи, к следующему мосту, где по другой лестнице поднялась на улицу. Ничего. Ни фар проезжающих машин, ни приглушенного смеха влюбленных парочек в соседнем парке.

Сердце бешено колотилось, ей некуда было идти.