Глава 7
Лев
Мои зубы скрипят, и мое тело напрягается, когда я делаю жим. Я чувствую, как мои бицепсы кричат, когда я издаю стон и напрягаюсь. Штанга для жима лежа скрипит у меня на ладони, а на лбу выступают капельки пота. Я снова поднимаю его высоко, видя красное сквозь напряжение.
Это моя йога, моя медитация. Честно говоря, это моя терапия. Настоящий психиатр, вероятно, был бы хорошей идеей. Но я также сомневаюсь, что смогу найти того, кто действительно мог бы заглянуть в бездну моего детства и все еще находиться в состоянии говорить полными предложениями.
Поэтому вместо этого я поднимаю тяжести. Вместо этого я давлю на себя физически, пока не нахожусь на пределе своей выносливости. Пока я сам не смогу оглянуться через этот край своего прошлого, в темноту.
Но сегодня, когда я ворчу и высоко поднимаю двойную штангу, я пытаюсь выжечь из своего разума не прошлое. Сегодня я пытаюсь понять, какого хрена я на самом деле делаю с Зои Стоун.
Проще говоря, я хочу ее. Я желаю ее больше, чем когда-либо желал что-либо или какую-либо женщину в своей жизни. Эта потребность в ней, которая тянет меня, дергает за ниточку во мне, которая продолжает распутываться, пока я просто не развалюсь на части.
Это была одна ночь. Одна гребаная ночь. Я никогда не был из тех, кто занимается проституцией или подцепляет случайных женщин. Сцена в клубах или вообще одинокая сцена никогда не интересовали меня. Но я также не святой. Я не монах. Я имею в виду, что мне тридцать два года; у меня есть прошлое, горжусь я им или нет.
Но ничто из этого прошлого не сравнится с Зои. Ночь, которую я провел с ней, была настолько чертовски невероятной, что я едва могу вспомнить что-либо, кроме нее. Господи, это было так хорошо, что это довело меня до безумия—это довело меня до гребаного похищение людей.
Если бы я не был тем, кем кто я есть, забрать ее, было бы достаточно плохо. Но я тот, кто я есть. Я работаю в организации, в которой работаю. И это приводит к тому , что я взял девушку, которую в настоящее время запер в своем пентхаусе с собой, что это гораздо более серьезная проблема.
Потому что ответный удар от Волковых будет не только на меня. Это будет на всю братву Кащенко. Хуже того, я знаю Виктора. Это может означать конец ему и конец всему, ради чего мы работали, и он все еще прикрывает меня. Он все равно защитил бы меня, даже если бы то, что я сделал, было полным дерьмом.
Он защитит меня, даже если это был бы сам дьявол, которого я разозлил, забрав Зои. И теперь у меня нет иллюзий, что мужчина, с которым я трахнулся, забрав ее и есть дьявол.
Только это не Чет. Я имею в виду Федора Кузнецова.
Даже мысль о его гребаном имени заставляет меня видеть красное. Я рычу, и внезапно перегруженный гриф, который я жму на скамье, кажется невесомым. Я ворчу, выжимая снова и снова. Я игнорирую боль в мышцах, потому что все, что я чувствую, - это жгучая ненависть к этому человеку.
Демон из моего прошлого, тень, которая все еще преследует мои сны и ведет меня все дальше и дальше.
Семьи братвы, как правило, не раскачивают лодки. Если дела идут хорошо, вы продолжаете в том же духе. Ты не вмешиваешься в чужое дерьмо, а они не вмешиваются в твое. И ты, конечно, никогда не вмешивайся в дерьмо Братвы Волковых.
Юрий Волков, глава семьи Волковых, - это тот, с кем ты никогда не захочешь связываться. Я имею в виду, что этот человек зарабатывал свои миллионы еще до того, как распался Советский Союз. Но сейчас меня беспокоит не Юрий. Это Федор.
Я рычу в последний раз, высоко поднимая штангу. Мои мышцы кричат в агонии, пот стекает по лицу. С ревом я позволил штанге с лязгом упасть на стойку надо мной. Я разваливаюсь на скамейке, втягивая воздух.
Черт, есть шанс, что Виктор прав. Возможно, я откусил больше, чем могу прожевать.
Как по сигналу, раздается стук в дверь моего домашнего спортзала.
— Войдите.
Дверь распахивается, и в комнату влетает Зои. Я ухмыляюсь, пока мои глаза поглощают ее.
— Я мог бы привыкнуть к тому, что ты все время в свадебном платье.
Она закатывает глаза.
— Вау, это весело, - сухо говорит она. — Э-э, но, на этой ноте, мне нужно принять душ.
Я пожимаю плечами.
— К твоей комнате примыкает полностью оборудованная ванная комната, или ты можете воспользоваться ...
— Я не собираюсь принимать душ и надевать это долбаное платье—в котором я, кстати, спала — снова.
— С другой стороны, ты могла бы не надевать его обратно. - я улыбаюсь. — На самом деле мне эта идея нравится гораздо больше.
Она густо краснеет , прикусывая нижнюю губу, что коварно соблазнительно.
— Мне нужна одежда.
Я изучаю ее.
— Это наводит на мысль, что ты планируешь остаться.
— Ну, а двери-это заперты,- сухо говорит она.
— Если бы ты захотела... -Я рычу. Но я останавливаю эту мысль. Я думаю о Федоре и об этом слиянии бизнеса, в котором он участвует, в которое я только что бросил гаечный ключ. Я его не боюсь. И я его не уважаю. Но я уважаю ту власть, которой он обладает в наши дни, работая с семьей Волковых.
Позволить ей уйти помогло бы полностью избежать бури дерьма—для меня и для братвы Кащенко. И все же мысль о том, что она уедет отсюда, начинает меня… злить. На самом деле это приводит меня в ярость. Это заставляет меня хотеть вцепится в ее и держать здесь вечно.
— Я…- Зои отводит взгляд, ее брови хмурятся. — Если бы я осталась как бы...
Я с любопытством приподнимаю бровь.
Она тяжело вздыхает.
— То, что ты сказал раньше...
— По поводу?
Она переминается с ноги на ногу.
— О том, чтобы думать об этом как об отпуске…
Я ухмыляюсь.
— Да?
Зои тяжело вздыхает.
— Хорошо, есть небольшой шанс, что я могла бы воспользоваться небольшим отпуском.- Она смотрит на свои скрюченные пальцы.— Даже если это влечет за собой запертые двери и тебя.
Она смотрит на меня, и я по-волчьи ухмыляюсь.
— Это ничем не связано с... - она краснеет. — Ты знаешь…
— Я не знаю.
Она закатывает глаза, и ее лицо становится румянее.
— Ты знаешь.
Я действительно знаю. Но наблюдать, как она блуждает в этом направлении, забавно и более чем немного возбуждает.
— Мой английский... - говорю я с очень сильным акцентом.
Она стонет и закатывает глаза.
— Ты, блядь, понимаешь, о чем я говорю, - бормочет она. — Я имею в виду, что это не имеет никакого отношения к той ночи, Лев. -Ее лицо горит ярко-красным. — Когда мы...
— Занимались любовью?- Я ухмыляюсь.
Лицо Зои почему-то становится еще краснее.
— Или что-то в этом роде, - тихо бормочет она
— Определенно что-то, - я издаю стон. Я встаю со скамейки. Ее глаза скользят по моей обнаженной груди и прессу, и ее губы дрожат. Она снова переводит взгляд на мое лицо, но он быстро замирает и снова опускается.
— Так что все ясно, если я останусь здесь... - она хмурится. — Просто потому, что это... это случилось раньше, - шепчет она. — Это не значит...
— Я знаю о понятии согласия, - рычу я. — Я не монстр.
Она сглатывает, когда ее глаза скользят по моим.
— Да, это так и есть, - хрипит она.
Я подхожу ближе, мои глаза хищно прищуриваются на ней.
— И, возможно, ты просто еще не решила, нравится тебе это во мне или нет.
Она снова прикусывает губу. Ей нужно перестать это делать.
— Все эти маленькие мальчики до меня, - рычу я. — У тебя никогда не было такого мужчины, как я, не так ли?
— НЕТ,- она шепчет.
— У тебя никогда никого не было чтобы трахнуть как тебе нужно, чтобы тебя трахнули. Как будто ты жаждала, чтобы тебя взяли.
Зои хнычет, задыхаясь, когда я продолжаю приближаться к ней. Я издаю стон, прижимаясь к ней, прижимая ее спиной к стене. Мои руки опускаются ей на талию, но она не останавливает меня. Она не отталкивает меня и не пытается ускользнуть. И когда я чувствую, как ее бедра поднимаются, чтобы выгнуться навстречу мне, я шиплю.
Мой рот наклоняется вниз, пока не касаясь мягкой кожи ее шеи своими губами. Зои снова задыхается, ее бедра прижимаются ко мне с таким рвением, что мой член напрягается. Я прижимаюсь губами к ее нежной шее. Когда она стонет от прикосновения, вся моя сила воли уходит.
Я рычу ей в шею, покусывая и посасывая ее. Она стонет для меня, задыхаясь, когда ее руки скользят по моим обнаженным бедрам. Мои собственные руки крепче сжимают ее, притягивая к себе. Одна рука опускается на ее платье, и я медленно задираю его все выше и выше. Моя рука скользит под подол, к ее обнаженному бедру. Зои резко вздыхает.
— Лев... - стонет она.
Мои пальцы скользят по гладкой внутренней поверхности ее бедра. Я продолжаю поднимать платье выше, рыча ей в шею и в ухо. Она с жадностью глотает воздух, когда мои пальцы скользят все выше и выше, пока внезапно я не чувствую кружево кончиками пальцев.
Со стоном моя большая рука обхватывает ее между бедер. Мои губы растягиваются в голодной улыбке, когда я чувствую, какие чертовски влажные у нее трусики.
— Ты жаждешь меня, - тихо рычу я.
Зои стонет. Она пытается покачать головой, но я останавливаю ее, прикусывая зубами мочку ее уха.
— Да, это так, lastachka,- Я снова прикусываю ее кожу. — Нетерпеливая и голодная по мне. По моим прикосновений. По моим рукам на тебе, прямо здесь. И чтобы мой рот последовал за ними.
Она стонет, дрожа в моей руке. Мой палец скользит по ее шву сквозь промокшие кружевные трусики. Я чувствую, какая она чертовски влажная и липкая под моим прикосновением, когда ее возбуждение пропитывает ее трусики и мой палец. Я растираю вверх и вниз, прежде чем мой палец дотрагивается до края кружева. Я засовываю его под подол.
Зои хнычет, когда я оттягиваю ее трусики в сторону. Мой толстый палец скользит по ее киске, проскальзывает между ее губ, а затем погружается в нее. Она задыхается, хватая меня за запястье, когда палец загибается глубоко внутри нее. Моя ладонь трется о ее клитор, и мой член поднимается, когда я чувствую свежую волну влаги, стекающую по моему пальцу.
— Лев,- отчаянно стонет она. Ее бедра прижимаются ко мне, как будто она умоляет о большем.
— Ты была такой мокрой с тех пор, как я украл тебя у него?- Я рычу.