Глава 7

Лев

Мои зубы скрипят, и мое тело напрягается, когда я делаю жим. Я чувствую, как мои бицепсы кричат, когда я издаю стон и напрягаюсь. Штанга для жима лежа скрипит у меня на ладони, а на лбу выступают капельки пота. Я снова поднимаю его высоко, видя красное сквозь напряжение.

Это моя йога, моя медитация. Честно говоря, это моя терапия. Настоящий психиатр, вероятно, был бы хорошей идеей. Но я также сомневаюсь, что смогу найти того, кто действительно мог бы заглянуть в бездну моего детства и все еще находиться в состоянии говорить полными предложениями.

Поэтому вместо этого я поднимаю тяжести. Вместо этого я давлю на себя физически, пока не нахожусь на пределе своей выносливости. Пока я сам не смогу оглянуться через этот край своего прошлого, в темноту.

Но сегодня, когда я ворчу и высоко поднимаю двойную штангу, я пытаюсь выжечь из своего разума не прошлое. Сегодня я пытаюсь понять, какого хрена я на самом деле делаю с Зои Стоун.

Проще говоря, я хочу ее. Я желаю ее больше, чем когда-либо желал что-либо или какую-либо женщину в своей жизни. Эта потребность в ней, которая тянет меня, дергает за ниточку во мне, которая продолжает распутываться, пока я просто не развалюсь на части.

Это была одна ночь. Одна гребаная ночь. Я никогда не был из тех, кто занимается проституцией или подцепляет случайных женщин. Сцена в клубах или вообще одинокая сцена никогда не интересовали меня. Но я также не святой. Я не монах. Я имею в виду, что мне тридцать два года; у меня есть прошлое, горжусь я им или нет.

Но ничто из этого прошлого не сравнится с Зои. Ночь, которую я провел с ней, была настолько чертовски невероятной, что я едва могу вспомнить что-либо, кроме нее. Господи, это было так хорошо, что это довело меня до безумия—это довело меня до гребаного похищение людей.

Если бы я не был тем, кем кто я есть, забрать ее, было бы достаточно плохо. Но я тот, кто я есть. Я работаю в организации, в которой работаю. И это приводит к тому , что я взял девушку, которую в настоящее время запер в своем пентхаусе с собой, что это гораздо более серьезная проблема.

Потому что ответный удар от Волковых будет не только на меня. Это будет на всю братву Кащенко. Хуже того, я знаю Виктора. Это может означать конец ему и конец всему, ради чего мы работали, и он все еще прикрывает меня. Он все равно защитил бы меня, даже если бы то, что я сделал, было полным дерьмом.

Он защитит меня, даже если это был бы сам дьявол, которого я разозлил, забрав Зои. И теперь у меня нет иллюзий, что мужчина, с которым я трахнулся, забрав ее и есть дьявол.

Только это не Чет. Я имею в виду Федора Кузнецова.

Даже мысль о его гребаном имени заставляет меня видеть красное. Я рычу, и внезапно перегруженный гриф, который я жму на скамье, кажется невесомым. Я ворчу, выжимая снова и снова. Я игнорирую боль в мышцах, потому что все, что я чувствую, - это жгучая ненависть к этому человеку.

Демон из моего прошлого, тень, которая все еще преследует мои сны и ведет меня все дальше и дальше.

Семьи братвы, как правило, не раскачивают лодки. Если дела идут хорошо, вы продолжаете в том же духе. Ты не вмешиваешься в чужое дерьмо, а они не вмешиваются в твое. И ты, конечно, никогда не вмешивайся в дерьмо Братвы Волковых.

Юрий Волков, глава семьи Волковых, - это тот, с кем ты никогда не захочешь связываться. Я имею в виду, что этот человек зарабатывал свои миллионы еще до того, как распался Советский Союз. Но сейчас меня беспокоит не Юрий. Это Федор.

Я рычу в последний раз, высоко поднимая штангу. Мои мышцы кричат в агонии, пот стекает по лицу. С ревом я позволил штанге с лязгом упасть на стойку надо мной. Я разваливаюсь на скамейке, втягивая воздух.

Черт, есть шанс, что Виктор прав. Возможно, я откусил больше, чем могу прожевать.

Как по сигналу, раздается стук в дверь моего домашнего спортзала.

— Войдите.

Дверь распахивается, и в комнату влетает Зои. Я ухмыляюсь, пока мои глаза поглощают ее.

— Я мог бы привыкнуть к тому, что ты все время в свадебном платье.

Она закатывает глаза.

— Вау, это весело, - сухо говорит она. — Э-э, но, на этой ноте, мне нужно принять душ.

Я пожимаю плечами.

— К твоей комнате примыкает полностью оборудованная ванная комната, или ты можете воспользоваться ...

— Я не собираюсь принимать душ и надевать это долбаное платье—в котором я, кстати, спала — снова.

— С другой стороны, ты могла бы не надевать его обратно. - я улыбаюсь. — На самом деле мне эта идея нравится гораздо больше.

Она густо краснеет , прикусывая нижнюю губу, что коварно соблазнительно.

— Мне нужна одежда.

Я изучаю ее.

— Это наводит на мысль, что ты планируешь остаться.

— Ну, а двери-это заперты,- сухо говорит она.

— Если бы ты захотела... -Я рычу. Но я останавливаю эту мысль. Я думаю о Федоре и об этом слиянии бизнеса, в котором он участвует, в которое я только что бросил гаечный ключ. Я его не боюсь. И я его не уважаю. Но я уважаю ту власть, которой он обладает в наши дни, работая с семьей Волковых.

Позволить ей уйти помогло бы полностью избежать бури дерьма—для меня и для братвы Кащенко. И все же мысль о том, что она уедет отсюда, начинает меня… злить. На самом деле это приводит меня в ярость. Это заставляет меня хотеть вцепится в ее и держать здесь вечно.

— Я…- Зои отводит взгляд, ее брови хмурятся. — Если бы я осталась как бы...

Я с любопытством приподнимаю бровь.

Она тяжело вздыхает.

— То, что ты сказал раньше...

— По поводу?

Она переминается с ноги на ногу.

— О том, чтобы думать об этом как об отпуске…

Я ухмыляюсь.

— Да?

Зои тяжело вздыхает.

— Хорошо, есть небольшой шанс, что я могла бы воспользоваться небольшим отпуском.- Она смотрит на свои скрюченные пальцы.— Даже если это влечет за собой запертые двери и тебя.

Она смотрит на меня, и я по-волчьи ухмыляюсь.

— Это ничем не связано с... - она краснеет. — Ты знаешь…

— Я не знаю.

Она закатывает глаза, и ее лицо становится румянее.

— Ты знаешь.

Я действительно знаю. Но наблюдать, как она блуждает в этом направлении, забавно и более чем немного возбуждает.

— Мой английский... - говорю я с очень сильным акцентом.

Она стонет и закатывает глаза.

— Ты, блядь, понимаешь, о чем я говорю, - бормочет она. — Я имею в виду, что это не имеет никакого отношения к той ночи, Лев. -Ее лицо горит ярко-красным. — Когда мы...

— Занимались любовью?- Я ухмыляюсь.

Лицо Зои почему-то становится еще краснее.

— Или что-то в этом роде, - тихо бормочет она

— Определенно что-то, - я издаю стон. Я встаю со скамейки. Ее глаза скользят по моей обнаженной груди и прессу, и ее губы дрожат. Она снова переводит взгляд на мое лицо, но он быстро замирает и снова опускается.

— Так что все ясно, если я останусь здесь... - она хмурится. — Просто потому, что это... это случилось раньше, - шепчет она. — Это не значит...

— Я знаю о понятии согласия, - рычу я. — Я не монстр.

Она сглатывает, когда ее глаза скользят по моим.

— Да, это так и есть, - хрипит она.

Я подхожу ближе, мои глаза хищно прищуриваются на ней.

— И, возможно, ты просто еще не решила, нравится тебе это во мне или нет.

Она снова прикусывает губу. Ей нужно перестать это делать.

— Все эти маленькие мальчики до меня, - рычу я. — У тебя никогда не было такого мужчины, как я, не так ли?

— НЕТ,- она шепчет.

— У тебя никогда никого не было чтобы трахнуть как тебе нужно, чтобы тебя трахнули. Как будто ты жаждала, чтобы тебя взяли.

Зои хнычет, задыхаясь, когда я продолжаю приближаться к ней. Я издаю стон, прижимаясь к ней, прижимая ее спиной к стене. Мои руки опускаются ей на талию, но она не останавливает меня. Она не отталкивает меня и не пытается ускользнуть. И когда я чувствую, как ее бедра поднимаются, чтобы выгнуться навстречу мне, я шиплю.

Мой рот наклоняется вниз, пока не касаясь мягкой кожи ее шеи своими губами. Зои снова задыхается, ее бедра прижимаются ко мне с таким рвением, что мой член напрягается. Я прижимаюсь губами к ее нежной шее. Когда она стонет от прикосновения, вся моя сила воли уходит.

Я рычу ей в шею, покусывая и посасывая ее. Она стонет для меня, задыхаясь, когда ее руки скользят по моим обнаженным бедрам. Мои собственные руки крепче сжимают ее, притягивая к себе. Одна рука опускается на ее платье, и я медленно задираю его все выше и выше. Моя рука скользит под подол, к ее обнаженному бедру. Зои резко вздыхает.

— Лев... - стонет она.

Мои пальцы скользят по гладкой внутренней поверхности ее бедра. Я продолжаю поднимать платье выше, рыча ей в шею и в ухо. Она с жадностью глотает воздух, когда мои пальцы скользят все выше и выше, пока внезапно я не чувствую кружево кончиками пальцев.

Со стоном моя большая рука обхватывает ее между бедер. Мои губы растягиваются в голодной улыбке, когда я чувствую, какие чертовски влажные у нее трусики.

— Ты жаждешь меня, - тихо рычу я.

Зои стонет. Она пытается покачать головой, но я останавливаю ее, прикусывая зубами мочку ее уха.

— Да, это так, lastachka,- Я снова прикусываю ее кожу. — Нетерпеливая и голодная по мне. По моим прикосновений. По моим рукам на тебе, прямо здесь. И чтобы мой рот последовал за ними.

Она стонет, дрожа в моей руке. Мой палец скользит по ее шву сквозь промокшие кружевные трусики. Я чувствую, какая она чертовски влажная и липкая под моим прикосновением, когда ее возбуждение пропитывает ее трусики и мой палец. Я растираю вверх и вниз, прежде чем мой палец дотрагивается до края кружева. Я засовываю его под подол.

Зои хнычет, когда я оттягиваю ее трусики в сторону. Мой толстый палец скользит по ее киске, проскальзывает между ее губ, а затем погружается в нее. Она задыхается, хватая меня за запястье, когда палец загибается глубоко внутри нее. Моя ладонь трется о ее клитор, и мой член поднимается, когда я чувствую свежую волну влаги, стекающую по моему пальцу.

— Лев,- отчаянно стонет она. Ее бедра прижимаются ко мне, как будто она умоляет о большем.

— Ты была такой мокрой с тех пор, как я украл тебя у него?- Я рычу.