Он хмурится, используя свой телефон, чтобы пошарить вокруг, прежде чем найдет спички и лапу. Он зажигает ее, и она мерцая оживает.
— Хорошо, садись,- мягко говорю я. В тусклом свете фонаря я вижу, каким изможденным и бледным он выглядит. — Позволь мне найти еще несколько ламп, чтобы мы могли привести тебя в порядок.
Я также нахожу свечи и несколько светодиодных фонарей на батарейках. Когда я возвращаюсь в гостиную, я закатываю глаза.
— Я сказала сидеть,- бормочу я.
Лев стоит на четвереньках и разжигает огонь в камине. И он выглядит очень, очень бледным.
— Сядь, черт возьми,- я хмурюсь. Он смотрит на меня и ухмыляется, когда огонь с треском оживает.
— Хорошо, я посижу.
Он встает, морщась, а затем с тяжелым стоном падает на диван.
Я сглатываю.
— Хорошо, что мне нужно?
— Иголка с ниткой,- тихо говорит Лев. — Если ты не сможешь найти это, подойдет плоский нож.
Я хмурюсь. — Подожди, что?
— И полотенце. О, и выпивка, пожалуйста.
Я быстро киваю и ныряю на кухню с одним из электрических фонарей. Я не нахожу ни иголок, ни ниток. Но я нахожу крепкий, если не дешевый виски, чистое кухонное полотенце и плоский нож для масла. Я бросаюсь обратно в гостиную вместе с ними, и Лев слабо улыбается, забирая у меня бутылку.
— Ладно, поднести нож к огню, чтобы он был раскаленным.
Я пристально смотрю на него.
— Ты делаешь то, что я думаю, ты делаешь, не так ли?
Он делает большой, тяжелый глоток из бутылки и шипит. Он качает головой.
— Нет.
Я выдыхаю.
— Хорошо, спасибо Боже, ты действительно напугал меня ...
— Так и есть, - тихо рычит Лев, глядя на меня снизу вверх.
Я смотрю в ответ, качая головой.
— Нет. Ни за что, блядь.
— Я не могу дотянуться до него обеими руками, Зои.- Он бросает взгляд на рану на своих ребрах. Он на секунду морщится, его пресс напрягается. — Это не дыра, просто царапина. Но мне нужно закрыть ее.- Он кивает на нож для масла, который я держу. — Ты собираешься прижечь ее.
Я бледнею.
— Нет, блядь ...
— Зои,- стонет он. Он смотрит мне в глаза и медленно кивает. — Ты можешь это сделать. Мне нужно, чтобы ты сделала это.
Я судорожно сглатываю, поворачиваюсь и иду к камину. Я опускаюсь на колени и просовываю лезвие между светящимися бревнами, а затем поворачиваюсь обратно к Льву. Я передаю ему полотенце, и он плеснул на него немного виски, прежде чем поднести его одной рукой к ране.
— Ublyudok! - ругается он, шипя в агонии.
Я вздрагиваю, когда запрыгиваю внутрь.
— Подожди, дай мне это сделать.
Я плеснул еще немного виски на полотенце, а затем осторожно начал промывать рану. Лев стискивает зубы, крепко сжимая их. Когда я закончиваю, я возвращаюсь к огню.
— Подожди, используй это, чтобы прикоснуться к нему.
Лев бросает мне полотенце. Я сглатываю, когда использую его, чтобы дотянуться до пламени и вытащить теперь слабо светящийся нож для масла. Я оглядываюсь на Льва, и он сглатывает. Он делает еще один большой глоток и смотрит на меня.
— Ты можешь снять с меня ремень?
Я ухмыляюсь.
— Что-нибудь, чтобы отвлечь тебя от боли?
Он ухмыляется, но качает головой. Я снимаю его и смотрю на него снизу вверх.
— А теперь?
— Засунь его мне в зубы, пожалуйста.
Моя улыбка исчезает, и я бледнею.
— Э-э, почему?
— Потому что это действительно будет чертовски больно.
Он прикусывает ремень и кивает.
— Сделай это, - ворчит он сквозь зубы. Я дрожу, когда смотрю вниз на рану, все еще держа светящийся нож.
— Зои…
— Дай мне секунду, - бормочу я. Я делаю вдох, сосредотачиваюсь и прижимаю лезвие к нему.
Звук такой ужасный.
Шипение обжигающей плоти мучает меня. И его стоны от боли так же ужасны. Но запах хуже всего. Мне требуется все, что у меня есть, чтобы держать клинок там, зная, что это причиняет ему боль. Но через несколько секунд я задыхаюсь и отстраняюсь.
Я в ужасе смотрю на ужасный ожог на его ребрах. Но кровотечение остановлено, и рана запечатана. Лев медленно дышит через нос, его глаза плотно закрыты. Я вынимаю ремень из его зубов, и он медленно стонет.
— Лев…
— Виски,- хрипит он. Я быстро возвращаю бутылку ему в руку. Он медленно кивает, словно в тумане, а затем делает два больших глотка напитка. Он задыхается, качает головой и морщится.
— Трахни меня, - ворчит он. Он смотрит на меня и ухмыляется. — Это какое-то дерьмовое виски.
Я наполовину смеюсь, наполовину выдыхаю, когда обнимаю его за шею. Я крепко обнимаю его, прежде чем он застонает.
— Зои...
— О, черт, прости.- Я отстраняюсь, чтобы не раздавить его только что прижженную огнестрельную рану.
Лев ухмыляется, глядя на меня.
— Спасибо.
— Эй,- я пожимаю плечами и самодовольно ухмыляясь. — Не упоминай об этом.
— Зои,- тихо стонет он.
— Да?
— Мне нужно прилечь.
Я выдыхаю еще одно наполовину рыдание, наполовину смех.
— Давай, - шепчу я. Я помогаю ему подняться и, пошатываясь, веду в спальню. Он скидывает туфли, и я стягиваю с него джинсы, прежде чем помочь ему лечь в кровать. Я возвращаюсь на кухню и роюсь там, пока не нахожу еще одно чистое кухонное полотенце и немного упаковочной ленты.
Вернувшись в спальню, Лев хмыкает, когда я накрываю его рану кухонным полотенцем и заклеиваю ее по краям. Я задуваю последнюю свечу и лампу. Затем я заползаю рядом с ним, на его незастрелянную сторону, и прижимаюсь ближе.
Его рука находит мою, его пальцы переплетаются с моими.
— Зои…- тихо говорит он.
— Да?
После десяти секунд молчания я хмурюсь.
— Лев?
Я поднимаю глаза и улыбаюсь. Он полностью отключился, дышит спокойно и ритмично. Его рука все еще держала мою. Я ухмыляюсь и крепче прижимаюсь к нему.
Что бы это ни было, это определенно что-то другое. И мне это нравится.