— Я сделаю это, сынок. Обещаю.

— И не стесняйтесь соврать моей маме и рассказать ей, каким потрясающе крутым я был в бою. Я попрошу Бога простить вас.

Сержант ухмыльнулся, но в его глазах залегла печаль.

— Я не буду ей врать. Ты крутой солдат, и для меня было честью служить с тобой.

Хименес слабо улыбнулся, а затем его усталые глаза переключились на меня.

— Эби, — выдохнул он.

Я была в замешательстве. Почему он хотел поговорить со мной? Я указала пальцем на свою грудь.

— Да, ты.

Я подошла и села рядом с ним.

— Ты по-настоящему крутая, — пробормотал он невнятно. — Пожалуйста, сделай мне одно одолжение.

— Всё, что угодно, — сказала я, надеясь, что смогу выполнить его последнее желание.

— Убей всех этих ублюдков. Не дай им править нашим миром.

Я усмехнулась и взяла его за руку.

— Я сделаю все, что в моих силах.

Доктор Саймон кивнул Киану, велев ему сделать вторую инъекцию морфия.

Веки Хименеса отяжелели, а глаза остекленели. Морфий начал действовать, и его дрожь стихла. Я взглянула на его ногу и увидела, как его вены меняют цвет.

— Сержант, — он перешёл на шепот, — не дайте мне видоизмениться.

— Не дам, сынок.

— Я люблю вас, ребята. Не дайте себя укусить. Это капец как отстойно, — выдохнул он.

Джонс произнёс прекрасную молитву, и у всех, кроме Даниэллы, на глазах выступили слезы. Сержант Хокинс приложил руку к его лбу.

— Спи спокойно, сынок. Мы скоро увидимся.

— Ураа-а, — выдохнул Хименес, перед тем, как в последний раз закрыл глаза.

— Ура-а, — печально вторили ему солдаты.

Доктор Саймон кивнул Киану, чтобы тот сделал последний укол морфия, но Стивенс остановил его.

— Может, стоит попробовать отрезать ему ногу? — сказал он, вытерев слёзы с лица.

— Потерять конечность лучше, чем потерять жизнь. Мы можем что-нибудь сделать?

Доктор Саймон покачал головой.

— Как только слюна мутанта попадает в кровоток, она быстро распространяется. Даже если ты отрежешь ему ногу, боюсь, уже слишком поздно.

— И что теперь будет? — спросил Джонс.

— Если мы не сделаем последний укол, он изменится.

— И мы ничего не можем сделать? — спросил Джонс. Они хватались за любую возможность, чтобы спасти его.

Доктор Саймон покачал головой.

— Мне жаль.

Он осторожно приподнял веко Хименеса. Внешний ободок его карих радужек был затуманен.

Стивенс выругался, и его глаза наполнились слезами. Он прикусил дрожащую губу, пытаясь справиться с болью, а затем развернулся и ударил кулаком в стену. Гипсокартон рассыпался, и в стене осталась большая дыра.

— Он был одним из моих лучших друзей. Мы выросли вместе. Перед уходом из бункера, я пообещал его маме, что буду прикрывать его.

— Ты ничего не смог бы сделать. Это был несчастный случай, — ответил Джонс. — Мы зачистили все дома. Этот мутант перехитрил нас, он явился откуда-то снаружи.

— Ему следовало надеть очки ночного видения.

— Солнце еще садилось, когда мы начали заходить в дома, — отметил сержант Хокинс. — Вероятно, было множество вещей, которые мы могли бы или должны были сделать по-другому. Это могло случиться с любым из нас.

Киану тихо стоял с последним, смертельным уколом морфия в руке. Сержант Хокинс кивнул ему и, развернувшись, вышел из комнаты.