Тело все еще ощущается как инопланетное существо, когда я ползу в ванную на животе. Мои ногти трясутся в попытках добраться быстрее.
А может, они сломались, когда я пыталась отбиться. Вонь травки, сигарет и мужского мускуса прилипает к моей коже, и мне нужно, чтобы это исчезло.
Мне также нужно, чтобы кровь на моем платье исчезла.
Мне нужно, чтобы все это исчезло.
Это компульсивная реакция, потребность избавиться от всего этого, поэтому я ползу быстрее, ломаю больше ногтей и скребу коленями по полу.
Как только я оказываюсь в душе, я напрягаюсь, чтобы нажать на кнопку воды.
Холодная.
Как моя душа.
Садясь у стены в одежде, я подтягиваю колени к груди.
Но я не плачу. У меня нет на это права.
Я поднимаю глаза к потолку и шепчу:
— Папа... Пожалуйста, забери меня с собой.
***
Я часами нахожусь под струями воды, пока мне не начинает казаться, что я точно заболею пневмонией.
Потом я скребу свое тело до покраснения и боли, но все равно не могу избавиться от его гнилостного запаха.
От вони сигарет и травки.
Не знаю, откуда у меня берутся силы, чтобы разорвать в клочья окровавленное белое платье и переодеться в джинсы и майку, но я это делаю.
Я должна выбраться отсюда.
Я должна забыть.
Все мое тело дрожит, пока я веду машину. Мне приходится останавливаться на обочине каждые пять минут, чтобы удержаться от гипервентиляции.
Но я не отказываюсь от плана. Я не разворачиваюсь. Продолжаю ехать, пока не доберусь до места назначения.
Дом Дэниела.
Или, скорее, особняк.
Его семья богата, а поскольку его отец несколько эксцентричен — и ужасный родитель для Зака и Дэниела, — он спроектировал дом необычным образом. Снаружи он выглядит как купол, украшенный окнами и дверями разных геометрических форм.
Как только я выхожу из машины, небеса распахиваются, и сильный дождь за секунду промочил меня.
Я ничего не чувствую, ни воды, ни своих шагов. Плыву по воздуху, пока не дохожу до ворот.
Появляется тетя Нора с зонтиком в руках и пропускает меня внутрь. Это невысокая женщина с мечтательными серыми глазами и мягкой костной структурой.
— Ох, дорогая. Ты промокла. И ты в порядке?
Я, должно быть, выгляжу как раненый щенок, попавший под дождь, и если в другие дни я выглядела бы не совсем безупречно, то сейчас это меня не беспокоит.
И не думаю, что это будет меня беспокоить когда-нибудь снова.
— Я... я в порядке, — выдыхаю я, с трудом преодолевая комок, который уже несколько часов стоит у меня в горле. — Дэниел дома?
— Да, я слышала его машину. Он, наверное, в гостевом домике.
Домик, который находится так далеко от его родителей, насколько это физически возможно. Я знаю это, потому что он говорил Астрид, что собирается переехать, как только закончит школу.
— Могу я его увидеть?
— Конечно...
Я не жду, пока она что-нибудь скажет, и проношусь мимо нее.
— Ты должна загнать свою машину внутрь, Николь, — зовет она меня, но я ее не слышу.
Меня даже не волнует машина, которую я оставила незапертой на обочине.
Пульс грохочет в ушах, пока я иду, потом бегу трусцой, затем перехожу на спринт под дождем, позволяя ему смыть гнилостную вонь, прилипшую к коже.
К тому времени, когда я оказываюсь перед гостевым домиком в форме пирамиды, я задыхаюсь, волосы закрывают мне глаза, а одежда кажется тяжелой, прилипшей к коже.
Пальцы сводит судорогой, когда я нажимаю на звонок.
Через несколько секунд изнутри загорается свет, и открывается дверь.
Я делаю первый настоящий вдох за несколько часов, когда мои глаза встречаются с глазами Дэниела.
Он моя безопасность. Человек, который всегда заставлял меня чувствовать себя спокойной, счастливой и... собой.
И, возможно, я пошла не тем путем, чтобы заполучить его. Возможно, я должна была просто сказать ему, что он мне нравится, и подождать, пока я не понравлюсь ему в ответ.
Я люблю тебя. Думаю, я люблю тебя с тех пор, как мы были детьми. Знаю, ты считаешь меня сукой, но это только потому, что я не умею выражать свои чувства, и меня учили никогда не показывать их. Но я обещаю измениться, если ты меня научишь.
Я открываю рот, чтобы сказать именно это.
— Дэниел, я...
— Какого черта ты здесь делаешь?
Он говорит невнятно, у него озабоченное выражение лица и темный блеск в обычно ярких глазах.
Они выглядят мрачнее, чем серое небо и проливной дождь.
Его пальцы подергиваются, и я не уверена, потому ли это, что он пьян, или из-за чего-то другого.
— Я должна была увидеть тебя и сказать тебе, что...
— Ты трахнула Криса в своем домике у бассейна? Астрид сообщила. Поздравляю и проваливай.
— Это не...
Он хватает мои волосы на затылке, шагая вместе со мной под дождь. Его пальцы жесткие, неумолимые, когда он говорит так близко к моим губам, что почти целует меня.
— Я всегда знал, что ты коварная, манипулирующая сука. Всегда. Но я продолжал находить лазейки и придумывать оправдания для тебя, продолжал думать, что, возможно, это твоя тактика выживания после потери отца. Меня все время тянуло к тебе, я видел тебя и наблюдал за тобой, и это сводило меня с ума, черт возьми, даже думать о тебе как о ком-то другом, а не как о суке, которой ты была. И все же, я не мог не испытывать к тебе влечения и не желать тебя больше, чем мой следующий вздох. Я даже воздерживался от секса с кем-то еще после той первой ночи, когда мы были вместе. Но теперь я понимаю, что все это было напрасно. Оправдания, извращенные чувства и мои глупые мысли о том, что ты изменишься. Всё. Блядь. Всё. Тебе просто нравится играть с другими, манипулировать ими, а потом смеяться им в лицо. Ну, знаешь, что, Николь? Я исключен из этого списка, немедленно. Не приближайся ко мне, не разговаривай со мной и даже не смотри на меня. Я сделаю вид, что тебя не существует, и вычеркну из своей головы мысль о том, что я к тебе прикасался. С этого момента ты ничто.
Он отпускает меня, толкнув, и я почти падаю. Слезы смешиваются с дождем, и я не думаю, что он их видит. Не думаю, что он вообще видит меня сейчас.
Но я подавляю свою убитую гордость и делаю шаг к нему, мой подбородок дрожит.
— Д-Дэниел... это не... не... то, что ты думаешь... Позволь мне...
— Что происходит..., — брюнетка выглядывает из-за спины Дэниела в одном лишь лифчике и трусиках.
Не удостоив меня взглядом, Дэниел хватает ее за горло и прижимается губами к ее губам. Его глаза встречаются с моими, когда он затаскивает ее внутрь и захлопывает дверь перед моим носом.
Я приседаю под дождем и даю волю слезам, которые не могла пролить раньше.
Все кончено.
А ведь все еще даже не началось.