Вода теплая и чистая, и я вздыхаю, погружаясь все глубже, окуная голову.

Жизнь прекрасна.

На мгновение я забываю, что нахожусь на чужой планете с мужчиной, который заставляет меня усомниться в моей решимости вернуться к карьере, ради которой я так усердно работала.

По сути, я нахожусь в инопланетном спа-салоне, и я, черт возьми, собираюсь этим наслаждаться.

Я намыливаю волосы и дважды ополаскиваю их. Затем я мою каждый дюйм своего тела. Я аккуратно очищаю швы, когда раздаются женские голоса.

Я шлепаю себя ладонями по груди и погружаюсь глубже, когда голоса становятся ближе.

Женщина смеется, и я слышу плеск, когда кто-то скользит в бассейн. Ее подруга что-то бормочет, и они должно быть придвинулись поближе ко мне, потому что я слышу их разговор.

Я почти объявляю о себе, давая им знать, что я здесь, а потом слышу это.

— Зарикс, — говорит одна из них, ее голос молодой и девичий.

Я замираю, медленно приближаясь к голосам, стараясь не брызгаться и не привлекать к себе внимания.

Голос другой женщины хриплый.

— М-м-м, я бы с удовольствием повалила его.

Фырканье.

— Может быть, до всего этого. Но теперь, нет.

— Он понятия не имеет, не так ли?

— Зачем ему это? Херик исчез много лет назад. Они, наверное, думают, что он мертв.

— Было бы лучше, если бы он умер. Представь, какая наглость с его стороны присоединиться к племени, которое будет заодно с вуальди. — В ее словах сквозит отвращение, и я в шоке смотрю на воду.

Они не могут говорить о...

— Все, что я хочу знать, можно ли вообще доверять этим воинам из племени Дексара. Знаешь, как говорят — каков отец, таков и сын.

Слова на браксийском, но мой переводчик превращает их в поговорку, которую я много раз слышал на Земле. Оказывается, люди на самом деле везде такие придурки.

Это убьет Зарикса. Парень уже так закален жизнью. Он думает, что я не могу сказать, что под его грубой внешностью скрывается человек, который был сбит с ног обстоятельствами и отталкивает людей, потому что не может смириться с их потерей.

Он и так несет на себе столько вины за то, что случилось с Ханой. Что будет, когда он узнает, что его собственный отец предал свой народ?

Я ерзаю, случайно ударяясь ногой о каменную стенку бассейна. Я вскрикиваю, когда боль пробегает по моей ноге, и прикрываю рот рукой, когда женские голоса умолкают.

Дерьмо.

Перед глазами всплывает картинка, как я с голой задницей мелькаю по лагерю, пытаясь выбраться отсюда, и закрываю глаза. Я никуда не уйду.

После долгого, напряженного момента они, наконец, возобновляют разговор, хотя и понизив голоса. Я делаю глубокий вдох и медленно выбираюсь из бассейна, потянувшись за полотенцем.

Мой разум лихорадочно обдумывает следующий шаг. Может быть, женщины просто сплетницы, и отец Зарикса не имеет никакого отношения к племени Лафы.

Но что, если они говорят правду, и Зарикс собирается идти на войну, не зная, что его отец будет на другой стороне? Если это так, то ему понадобится небольшое предупреждение, чтобы он мог мысленно подготовиться.

Я натягиваю одежду, оставляя ногу не перевязанной. Эллиз дал мне мазь, чтобы наложить швы, так что я сделаю это в кради. А пока мне нужно точно решить, что я собираюсь сказать Зариксу.

Одно можно сказать наверняка — я должна ему кое-что сказать. Зарикс никогда не потерпел бы лжи, даже если бы это было сделано с намерением защитить его.

Когда я возвращаюсь из ванной, Зарикса нигде нет. Гораздо приятней пахнущий Джавир свернулся калачиком, храпя в своих мехах, и я невольно улыбаюсь.

Я должно быть задремала в ожидании Зарикса, потому что вздрагиваю, когда его руки обнимают меня.

— Ш-ш-ш, — шепчет он. — Это всего лишь я.

— Мне нужно тебе кое-что сказать, — выпаливаю я.

— Что? — его голос низкий и хриплый, и я поворачиваюсь в его объятиях, глядя на него.

Он выглядит измученным.

— Где ты был? — спрашиваю я. — Сколько сейчас времени?

Он пожимает плечами.

— Почти рассвело.

Он не спал всю ночь, вероятно, выискивая дыры в обороне лагеря.

Я прижимаюсь ближе, закрывая глаза. Он не заснет, если я скажу ему сейчас.

— Неважно, — говорю я. — Давай поговорим утром.