ГЛАВА 9

Стелла

Когда я проснулась, кровать была пуста.

Но это не первое пробуждение.

Дважды Джей будил меня своими губами. Руками. Он не был нежен, не ждал, пока я полностью проснусь, не шептал приказы. Не говорил прикоснуться к нему.

Ему нравилось, как мои ногти скользят по его твердому прессу. Ему нравилось, когда я запускала пальцы в его волосы, хватаясь за пряди и притягивая его так близко, что наши лбы соприкасались, а его прерывистое дыхание целовало мою кожу.

Ему не нравилось, когда я обнимала его, не нравилось, когда обвивала руками его шею. Ему не нравилось, что я пытаюсь схватить его за запястья или руки. Я быстро усвоила правила, даже посреди ночи. Я уверена, что будет больше запретов. Гораздо больше.

Но я не подумала об этом, когда впервые проснулась. Я подумала о боли в своем теле, о синяках на коже, о запахе Джея… повсюду. Подумала о том, что никогда в жизни не чувствовала себя такой отдохнувшей, хотя меня дважды будили для напряженного и потрясающего секса.

Я растянулась на огромной королевской кровати. Я была в его спальне. На простынях из египетского хлопка. Они пахли им. Пахли мной. Сексом.

Свет просачивался сквозь щель в жалюзи. Я потянулась за телефоном, чтобы проверить время, благодарная за то, что перевела его в автономный режим, лишь бы никто не вторгся в мои первые выходные с Джеем. Хотя это он мне не приказывал. Это я сделала сама, не хотела, чтобы мир пытался пробиться к нашему… что бы это ни было.

Я знала, что, скорее всего, будет несколько сообщений от Рен, Зои и Ясмин, все с разной степенью волнения и поддержки. Я должна была отправить Ясмин сообщение сегодня ровно в двенадцать, чтобы она знала, что со мной все в порядке.

Но у меня есть еще пять часов.

Кто знает, что произойдет за это время?

Положив телефон обратно, я заметила переключатели на боковой стороне тумбочки. Никаких надписей, так что понятия не имела, для чего они. Наверное, мне не следовало их трогать. В детстве взрослые предупреждали меня ничего не трогать. Папа научил уважать старших, уважать власть, уважать его. Он также научил меня задавать вопросы, иметь собственное мнение. Что, в свою очередь, очень затруднило следовать предыдущим правилам. Я всегда была тем самым ребенком, который нажимал на какие-то кнопки.

Какая ироничная ситуация. Я ненавидела, когда мне указывали, что делать, но я только что заключила соглашение, которое полагалось на то, что я буду делать то, что мне говорят, до тех пор, пока не передумаю.

Вот почему я нажала на кнопку.

Мягкое механическое жужжание пронеслось по комнате, и жалюзи начали подниматься, открывая безоблачное голубое небо и сливающийся с ним океан.

Я встала с кровати, ища, чем бы прикрыть свое тело. Никогда не спала голой. Особенно не в первую ночь с мужчиной. Даже когда была одна. Так я чувствовала себя слишком уязвимой. Кроме того, я потратила много денег на модные шелковые пижамы, и мне нравилось просыпаться, чувствуя себя как королева.

Одежды Джея тоже нигде не было видно, как и его самого. Я попыталась представить, как он встает с кровати в темноте, собирает свою одежду и относит ее куда-нибудь в корзину для белья. Не знаю, как я не проснулась, пока он вставал с постели и собирал свою одежду. Обычно я спала очень чутко.

Не найдя ничего, что можно было бы надеть на себя, я посмотрела на открытую дверь слева от себя, которая вела в туалет. Очень полезная комната. Следовало использовать ее прошлой ночью, потому что… хэй. Важное правило: пописать после секса. Всегда.

Но прошлой ночью я не думала о таких вещах.

Ванная комната была полностью облицована большим угольным гранитом, с двумя раковинами рядом и душевой кабиной, достаточно большой, чтобы вместить четырех человек. Рядом с ней стояла похожая на пещеру гидромассажная ванна — тоже черная. Я воспользовалась удобствами, открывая ящики, пока не нашла мужское средство для умывания и не сделала все возможное, чтобы смыть с лица вчерашний макияж. Еще один смертный грех.

Макияж всегда нужно снимать перед сном. Хорошо, что я не проснулась с Джеем, тушь размазалась под глазами, тональник пятнами стерся, виднелась слегка покрасневшая кожа. Повезло, что у него было хорошее средство для умывания. Конечно, оно было мускусным и пахнуло отчетливо по-мужски, но мне понравилось. Теперь буду пахнуть, как Джей.

Я порылась и нашла новую зубную щетку с пастой. Почистила зубы, просматривая умело расставленные ящики. Все внутри них было… нормально. Ватные палочки, зубочистки, дополнительная туалетная бумага. Хотя чего я ожидала, зажимы для сосков и пистолеты?

Заметила черный халат, висящий на задней стороне двери. Ткань была роскошной, плюшевой, пахла Джеем. Я попыталась представить себе мужчину в длинном черном халате после душа, но не смогла вызвать в воображении этот образ. Я его надела и буквально утонула, но мне понравилось.

Я знала, что должна принять душ, но не хотела смывать с себя Джея. Ещё нет.

Я завернулась в халат, вернулась в спальню и подошла к окнам, открывающим вид, который можно было купить только за деньги. Очень большие. Из моей спальни открывался вид на кирпичную стену и угол тротуара, где я видела пьяных девушек, садящихся на корточки пописать. А моя квартира была недешевой.

Я всегда любила океан. Проводила столько времени, сколько могла, зарывшись пальцами ног в песок, что случалось не часто. Я всегда мечтала заработать столько денег, чтобы купить себе коттедж где-нибудь на пляже. Но могла бы позволить себе это только в том случае, если бы уехала из Лос-Анджелеса, чего никогда не произойдет. Так что мне придется довольствоваться имением Джея.

Я долго стояла там, наблюдая за океаном, очарованной его красотой, немного завидуя тому, что Джей просыпался с этим каждый божий день. Именно тогда я поняла, что дневной свет освещает комнату, в которую я вошла в темноте прошлой ночью, показывая мне прекрасные вещи, которые не замечала вчера, потому что жаждала секса.

Повернувшись, окинула взглядом комнату, в которой провела лучшую ночь в своей жизни. Кровать была смята, угольно-черные простыни перепутались с черным одеялом. Все в комнате было черным. Боковые столики, гладкий мрамор, лампы, стоящие на столе. Кровать с балдахином была сделана из толстой черной стали, что делало ее мужественной, зловещей и романтичной одновременно. Мой желудок сжался при одной мысли о том, для чего можно использовать эти столбы. Мне до боли хотелось узнать, для чего именно.

Деревянный пол был того же оттенка темного дерева, что и во всем доме. Под моими босыми ногами было тепло, хотя все в комнате кричало о холоде.

В конце кровати стоял черный плюшевый диван с искусно разбросанными светло-серыми подушками. Мне было интересно, кто это сделал. Джей не произвел на меня впечатления человека, который покупает себе в дом подушки.

Прямо перед диваном, на стене между двумя окнами с видом на Тихий океан, располагались книжные полки от пола до потолка.

Я провела пальцами по свободным от пыли поверхностям, разглядывая корешки книг. Если Джей не будет мне открываться, то я могу узнать о нем другими способами. Привычки людей к чтению многое о них рассказывали. Были ли они романтичными, циничными, полными надежд, безнадежными, образованными или что-то искали. Помощи. Ответов. Судьбу.

Книги, разбросанные по моей квартире, лишь про истории крупнейших домов моды, про стиль. Немного книг, исследующих психическое здоровье. Страстные романы с загнутыми страницами. Книги о позитиве, которые я даже не открывала. Книги по языкам и путешествиям, потертые и испачканные кофе из Франции, вином из Италии, едой из Испании.

Полки Джея были чистыми. Все по цветам. Что меня не удивило. Но имена на корешках действительно шокировали меня.

Фрост. Вордсворт. Уитмен. Китс. Энджелоу. Плат. Мои пальцы скользили по книгам, написанным самыми известными поэтами нашего времени. Все их собрания сочинений передо мной. В спальне Джея. У человека, который был полной противоположностью романтике, стояли одни из самых романтичных произведений в мире.

Я вытащила книгу Йейтса. Мои пальцы пролистали страницы в поисках одного из моих любимых стихотворений всех времен. Я была не совсем поэтической девушкой, но Йейтса знали все.

Я остановилась, когда нашла «Он жаждет небесного плаща»*.

Мои глаза скользнули по знакомым словам, когда магия стихотворения сошла со страницы. Я наткнулась на этот стих, когда впервые приехала в Лос-Анджелес, обыскивая книжные магазины в поисках какого-нибудь непристойного романа — тогда я не могла позволить себе даже совершенно новую книгу — я нашла потрепанный экземпляр Йейтса. Купила его инстинктивно.

Строчка «Но беден я, и лишь свои мечты смиренно я кладу к твоим ногам» так глубоко задела меня, что я вырвала стихотворение из книги и носила его с собой в кошельке. С тех пор я заработала больше денег и осуществила многие свои мечты, но этот клочок со стихом путешествует со мной повсюду.

— Будь осторожна, по моим мечтам ступаешь ты, — пробормотал глубокий голос позади меня.

Я подпрыгнула, обернувшись, увидев Джея, стоящего в нескольких дюймах от меня. Я не слышала, как он вошел, ничто в моем теле не предупредило меня о его присутствии.

Он был одет в шорты и футболку. Все черное. Его волосы были растрепаны, тонкая струйка пота покрывала его тело. Я прижимала его обнаженное тело к своему всю прошлую ночь, водила руками по упругой, мускулистой коже. Но видеть это при ярком дневном свете было чем-то совершенно иным. Его руки были вылеплены скульптурой. Не в том смысле, типа «я ем стероиды, как талисманы удачи», а в естественном смысле: «я усердно работаю над своим телом и могу убить парня голыми руками».