— Какой у тебя любимый фильм? — выпалила я, не в силах выдержать тишину, но не зная, можно ли спросить ее, что случилось.

Диана моргнула пару раз, прежде чем сосредоточиться на мне.

— Мой любимый фильм? — повторила она.

Я кивнула.

— Эм, это. — Она на мгновение задумалась. — «Реальная любовь».

— Хороший выбор, — согласилась я с улыбкой. — Один из моих любимых рождественских фильмов.

Она грустно улыбнулась в ответ.

— У меня тоже. Я люблю рождественские фильмы. Смотрю круглый год. Потому что Рождество — мой любимый праздник.

— И мой тоже, — ответила я, стараясь не зацикливаться на том, как белая мочалка становится темно-розовой.

— Мы с мамой всегда очень хорошо справляли Рождество, — продолжила она. — В остальное время года все было не очень, но в декабре она… Пекла печенье. Украшала дом. Включала музыку. Фильмы. Делала все особенным.

Ее голос все еще был хриплым, но звучал лучше. Она говорила каким-то детским тенором.

— Диана, могу я задать тебе вопрос? — спросила я, опуская мочалку.

Ее маленькая фигура напряглась, и все то утешение, которое могло быть раньше, исчезло. Я потянулась, чтобы сжать ее руку.

— Сколько тебе лет?

Ее лицо слегка расслабилось.

— Мне, гм, девятнадцать.

Иисус, бл*дь, Христос. Ей девятнадцать. Девятнадцать.

Тихий стук в дверь заставил нас обеих подпрыгнуть, и я инстинктивно заслонила Диану, встав между ней и дверью. Джей открыл дверь, не сводя с меня глаз. В руках у него была аптечка.

Я сжала руку Дианы.

— Все в порядке, — пробормотала я, смотря ей в глаза, прежде чем встать, чтобы подойти к Джею.

Я взяла у него аптечку, тоже смотря ему в глаза. Я постаралась вложить в этот взгляд все свое обвинение и ярость.

— Теперь можешь уйти, — выпалила я.

Взгляд Джея был каменным. Он не пошевелился.

— Позволь перефразировать. — Я вздернула подбородок. — Ты уходишь.

Мускул на челюсти Джея дернулся, чего я никогда раньше не видела, — внешний признак гнева. И прямо сейчас мне было наплевать на это. Мне было все равно, что я что-то порчу. Прямо сейчас я была в ярости на него. Этого было достаточно, чтобы погасить любой страх, который я испытывала перед ним.

Я выдержала его пристальный взгляд, давая понять, что не отступлю, и ничего не сделаю, пока он не уйдет. Джей бросил мне вызов еще на несколько секунд, прежде чем развернулся и ушел.

— Не могу поверить, что ты так разговаривала с Джеем, — прошептала Диана, как только дверь закрылась. — Никто так не разговаривает с ним.

Я улыбнулась ей, ставя аптечку на тумбу и открывая ее.

— Может быть, следует чаще с ним так разговаривать.

— Не думаю, что кто-то остался живой, если так делал, — пробормотала она.

Что-то в этом заставило меня похолодеть. Прямо до костей. Но я не могла сосредоточиться на этом. Сейчас я должна быть успокаивающей.

— Он присматривает за нами, Джей, — продолжила Диана, когда я принялась за ее лицо.

— Не похоже, — усмехнулась я.

— Если бы не Джей, я бы…

Она резко замолчала, ее голос дрогнул, когда одинокая слеза скатилась по ее щеке.

Я вытерла ее.

— Диана, посмотри на меня, — приказала я.

Ее потерянные и испуганные голубые глаза нашли мои.

— Ты в безопасности. Ты цела. Ты переживешь это, — прошептала я.

Я наблюдала, как слова резонируют, просачиваются сквозь весь ее страх, боль и травму. Я сжала ее руку.

— Что думаешь о «Крепком орешке»?

Она моргнула в ответ на мой вопрос.

— Некоторые спорят, относится ли этот фильм к рождественскому или нет, — объяснила я. — И поскольку ты в некотором роде эксперт, я бы хотела услышать твой ответ.

Ее лицо чуть-чуть расслабилось, часть напряжения вокруг нее рассеялась.

— Определенно рождественский фильм.

— Согласна, — ответила я, снова копошась над ее лицом.

Я продолжала задавать ей отвлекающие, легкие вопросы, несмотря на то, как отчаянно я хотела узнать о Джее и о том, как она связана с ним. Задавать такие вопросы было бы эгоистично. Мне нужно защитить эту девушку.

Позже придумаю, как защитить себя.

— Где она? — потребовал Джей, когда я вошла на кухню.

Карсон тоже стоял там. Наблюдал за нами двумя. Если бы я не знала его лучше, то подумала бы, что в его глазах было какое-то веселье. Но, конечно, он не мог веселиться прямо сейчас, когда в доме находилась девятнадцатилетняя жертва изнасилования.

— Переодевается, — ответила я, скрестив руки на груди. — Потом она отправится в больницу, где ее будет лечить человек, чьи медицинские знания не основаны на девяти сезонах «Анатомии страсти», — продолжила я. — После этого нужно будет написать заявление, чтобы они заставили виновника заплатить за это.

— Они заплатят, — объявил Карсон резким тоном.

Я посмотрела на мужчину. Теперь в его глазах не было веселья. Там был гнев, ярость, которая напугала меня до смерти.

— Прости, но я не верю тебе, — огрызнулась я, прежде чем оглянуться на Джея. — Я не поверю ни единому слову из того, что вы говорите.

— Мы позаботимся о Диане, Стелла, — сказал Джей, слова прозвучали как клятва.

Я изогнула бровь, глядя на него.

— Правда, Джей? Как выглядит забота? Потому что, когда я вошла сюда, вы двое болтали, в то время как истекающая кровью и чертовски травмированная девчонка стояла перед вами!

Теперь я почти кричала. Никогда в жизни не думала, что буду кричать на Джея. Но никогда в жизни не думала, что окажусь в такой ситуации.

— Мы справимся с этим, — выдавил он. Его голос больше не был ровным. В него просочилась ярость. Такая ярость, которой никогда раньше не было в его тоне. Это что-то значило. Или так и было, если бы ситуация сложилась иначе. Сейчас я не следила за эмоциями Джея. Не считала их победами.

— Я тебе не верю, — ответила я, заставляя свой голос звучать ровно, легкомысленно.

— Мы знаем, кто сделал это с Дианой, — процедил Джей сквозь зубы. — У нас есть люди, которые ловят его сейчас, пока мы разговариваем. Позже мы позаботимся о нем.

— Позаботитесь о нем? — повторила я. — Я полагаю, это не значит, что вы собираетесь отвезти его в местный полицейский участок?

На челюсти Джея дернулся мускул.

— Это не твоя забота.

Это моя забота, если мужчина, с которым я сплю, говорит об убийстве человека. С другой стороны, если тот мужик изнасиловал девятнадцатилетнюю девушку, а затем избил ее, я не буду плакать на его похоронах.

Но в этом мире все было не так. По крайней мере, не в моем мире.

— В первую очередь меня беспокоит Диана, — ответила я, вздыхая. — Ей нельзя находиться рядом с двумя роботами, которые ничего не знают о ее травме и биологически неспособны относиться к ней с той заботой, которой она заслуживает.

— Ее соседка по комнате уже едет, — сказал Карсон.

Я на это не купилась.

— Мы вызвали врача на ее квартиру, — добавил Джей, выглядя довольно раздраженным из-за необходимости объясняться передо мной. Его брови были нахмурены. — И мы будем следить за ней так долго, как ей понадобится.

Мои зубы снова впились в нижнюю губу. Я почему-то верила, что все пойдет не так.

— Хочешь, чтобы она поехала в больницу, застряла в очереди вместе с жертвами ножевых ранений и наркоманами? — продолжил Джей. — А потом будет сидеть в кабинете с уставшим врачом, который, в свою очередь, свяжется с полицией, которая, более чем вероятно, взглянет мельком и отнесется к ней так, как будто она заслужила то, что произошло?

Он подошел к французским дверям, уставился в темноту и несколько мгновений молчал.

— Они заставят ее чувствовать себя настолько маленькой, насколько это возможно, если вообще потрудятся поговорить с ней, — продолжил он, поворачиваясь, чтобы полностью сосредоточиться на мне. — Если каким-то чудом они поверят ей, поймают того, кто это сделал, тогда её будут вызывать в суд. Всю ее жизнь разобьют на части, и снова заставят чувствовать себя ничтожной, рассказывая о худшей ночи в ее жизни. И поскольку у этого человека есть деньги и фамилия, ему это сойдет с рук. Потому что так работает наша система правосудия. Если ты богатый, важный, белый, то ты обходишь любое правосудие. Ты этого хочешь для Дианы, Стелла?

Это был вызов. Ясный как день. Обвинял меня, несмотря на то, что это он виноват за то, что не относился к девушке, которая любила рождественские фильмы, с той заботой, которую она заслуживала.

Я вздернула подбородок вверх.

— Нет, это не то, чего я хочу для нее. Но я также чертовски не хочу, чтобы двое мужчин, которые не смогут понять, что она может чувствовать, принимали за нее какие-либо решения.

После моих слов воцарилась тишина. Джей не привык, чтобы я бросала ему вызов таким образом. И я не привыкла это делать. Но я также никогда не оказывалась в подобной ситуации.

— Со мной все будет в порядке, — пробормотала Диана. — Я пойду с ними.

Мы все посмотрели туда, где она стояла, одетая в кашемировые спортивные штаны и мои кроссовки — на два размера больше, — неловко придерживая свою одежду и каблуки.

— Ты не обязана, Диана, — ответила я, сосредоточившись на ней.

Ее глаза остановились на мне. Она улыбнулась самой грустной улыбкой, которую я когда-либо видела, улыбкой, которой не должно быть на лице девятнадцатилетней девушки.

— Ты была так добра ко мне сегодня вечером, Стелла. Ты не представляешь, как много это значит. Но я доверяю мистеру Хелмику. Я знаю, что он позаботится обо мне.

Я переводила взгляд с нее на Джея, жалея, что не могу ей поверить. Поверить в него. Ее тон, хотя и мягкий, был твердым. Я никак не могла заставить ее делать то, чего она не хотела, особенно учитывая все, через что ей пришлось пройти. Поэтому пересекла комнату, схватила потертую черную сумочку, которая лежала на кухонном столе.

— Твой телефон здесь?

Она кивнула.

Я протянула его ей, и она взяла его дрожащими руками. Мое сердце болело, наблюдая за ней, но я решила сохранить решительное выражение лица.

— Достань свой телефон, и я запишу в него свой номер, — сказала я.

Она сделала, как я просила, протянув мне телефон с ярко-розовым блестящим чехлом и треснувшим экраном. Я ввела свой номер.