— Ну да, тот факт, что тебя застали в ночном клубе со спущенными штанами, к этому никакого отношения не имеет, — бросает Ноа. — В идеальном мире ты бы сделал это тогда, когда бы счел нужным. Но жизнь далека от идеала.

— Не напоминай.

— Может быть, когда-нибудь. — Легкие поцелуи покрывают мою шею, плечо. — Я тебе рассказывал, как отец раскрыл меня перед всем миром?

Я напрягаюсь.

— Что?

— Когда меня застукали с Натаниэлем, отец вместо того, чтобы поговорить со мной, созвал своих советников. Они ему порекомендовали принять действительность и не пытаться ее скрыть, потому что она может быть полезна для кампании. Через несколько дней отец созвал пресс-конференцию и сообщил во всеуслышание, как он горд, что его сын — гей.

Я перекатываюсь на спину и оказываюсь с Ноа лицом к лицу.

— Какого хрена? Это отстой.

Ноа пожимает плечами.

— Обо мне все знали, кроме родителей. Для моих друзей это не было секретом. Если бы я запротестовал, думаю, отец бы не стал так поступать. — Сомнение во взгляде выдает, что Ноа не так уж и уверен в своих словах. — Но я на себе испытал то, через что ты прошел, и знаю, как это тяжело. Если бы мог, я бы сделал так, чтобы у тебя все было иначе.

Голос Ноа становится тише, он прижимается лбом к моему.

— Я бы разделил с тобой этот груз, снял бы его с твоих плеч, чтобы дать передохнуть.

— Почему? — хриплю я.

— Знаешь, сколько раз я пялился на твои клубные фотки?

Перемена темы заставляет думать, что Ноа не хочет отвечать на вопрос, так что я не давлю.

— Тебе хотелось оказаться на месте того парня на коленях?

— Я всегда считал тебя красавчиком.

— Даже сейчас, без бороды? — Я трусь лицом о его челюсть и шею. Уже скучаю по своей растительности.

— Она мне очень нравилась. Так здорово было ощущать ее на яйцах, пока ты мне отсасывал.

Я смеюсь, и, не задумываясь, выпаливаю:

— Блядь, я по тебе скучал.

Ноа застывает надо мной, и я понимаю, что облажался. Прошла всего пара дней, как мы виделись в Фили.

— Ну, типа до смерти хотел тебя трахнуть.

Только и всего. Пытаюсь убедить себя, что не вру. Ноа упомянул о своих яйцах и рассмешил меня. Вот по чему я соскучился. Это ничего не значит. Просто, после стольких лет отсутствия юмора в жизни, я рад, что есть с кем пошутить.

Тонкий голосок совести нашептывает, что это чушь, что надо отступить, пока я не стал тем, кого так не избегает Ноа — ожидающим большего. Но шепот такой тихий, что мне удается его игнорировать.

Ноа расслабляется, накрывая меня своим телом.

— В таком случае тебе стоит приступать.

— Вот не поверишь, усталости как не бывало.