Глава 18

Джимми

Мэри вся такая деловая. Помогает мне сесть в машину и вообще ничего не говорит. Я почти слышу, как вращаются шестеренки в её голове. Скрежещут.

Перетирают.

Бл*дь. Ну что за женщина?

Помимо прочего, кажется, что она нервничает. Вероятно, даже немного зла. Не это она сейчас должна чувствовать. Совсем не это. Я с хлопком открываю медовую палочку и выдавливаю чуть-чуть жидкости себе на язык.

У меня на ногах сидит Фрэнки Наклз, передними лапами опираясь о мои колени. Когда мы выбираемся на шоссе, я помогаю ему смотреть в окно, удерживая рукой его маленькую грудь и делая так, чтобы он мог поставить лапы на дверцу машины. Мы объезжаем грузовик, медленно едущий плечом к плечу с нами. Сбоку на нем — бульдог, просто логотип, но Фрэнки это не нравится. Он издает низкий тихий рык и морщит губы. На холодном стекле появляется небольшое облачко пара от его горячего дыхания. Я вытираю его рукой, и пес снова рычит на проезжающего мимо бульдога. Мэри хватает панду из своей сумки и смотрит на меня, передавая игрушку. Она выглядит невероятно взволнованной, и это не то состояние, в котором я хочу её видеть. Есть большая разница между тем, чтобы быть на взводе и быть на грани.

Я кладу руку на её бедро.

— Мэри, никто ничего не узнает. Я, блин, обещаю.

— Но ты же знаешь! И я знаю! — она хлопает себя по груди рукой в перчатке. — Достаточно того, что я сбила тебя с ног — такого физиотерапевт никогда не должен делать со своим пациентом! Боже! — затем, словно в знак протеста, она включает дворники на полную мощность, и они скрипят, счищая снег с лобового стекла.

— Тогда я не был твоим пациентом, как и прошлой ночью.

— Но теперь ты мой пациент! И как физиотерапевт, я бы очень рекомендовала тебе ничего не повреждать, Джимми. У тебя проблемы с плечом, и ты тренируешься в боксерском зале?

Я вздрагиваю.

— Эти тренировки непостоянны. На самом деле плечо чувствует себя офигенно до момента игры.

Взгляд Мэри скользит в мою сторону, но она не смотрит прямо на меня, а вместо этого включает обогреватель и кутается в шарф.

Правильно. Я знаю, что всё не идеально. Но есть одна вещь, которую я узнал как полу-успешный, стареющий квотербэк НФЛ — ты должен полностью подстроиться под любую ситуацию, хорошую и плохую. И как только ты увидишь просвет, ты, блин, должен воспользоваться им.

— Я ни за что не позволю тебе ускользнуть от меня. И, держу пари, ты сможешь вылечить мое плечо. Никто никогда не лечил мое плечо. — Я прокручиваю сустав. Самое странное, что плечо чувствует себя прекрасно.

— Джимми! Я же не механик! А ты не Хонда! Я не могу так запросто все исправить, — говорит Мэри, пытаясь щелкнуть пальцами в перчатках. Она чуть рычит, а затем сжимает руль. — Это моя работа. Я отношусь к ней очень серьезно.

— Что я, бл*дь, полностью уважаю.

Снова стирая пар со стекла для Фрэнки, я даю Мэри секунду остыть. Я знаю её не так хорошо, но понимаю, что просто сломал все её расписание, а это разозлило бы любого. Но она крепкий орешек. Возможно, ей не нравится, что кто-то хочет заботиться о ней, или присматривать за ней, или защищать её, или надевать цепи на её шины, и это чертовски плохо. Потому что если я добьюсь своего, то именно этим и займусь. Я открываю вторую медовую палочку и подношу к её рту.

— Не хочу я никакого меда, — огрызается она.

— Злись сколько хочешь, киска, но не отказывайся от хороших вещей.

Она фыркает, а потом выхватывает зубами палочку из моих пальцев.

Я не обманщик. Я играю чисто, но это другой вид игры. Это обходной манёвр, секретный бросок. Чёрт, я знаю, что мы можем выйти сухими из воды, если Мэри будет со мной заодно.

— Ладно. Давай будем логичными. Ты собираешься кому-нибудь рассказать?

Девушка снова оглядывается и крепче сжимает руль перчатками.

— Нет, — она скрежещет концом медовой соломинки.

— А я кому-нибудь скажу?

Её красивые большие глаза, глядя на дорогу, слегка прищуриваются, и она откидывает волосы в сторону, играя с заколкой, которая удерживает её челку от лица.

Тишина чертовски оглушает.

— Ты думаешь, я всё испорчу? Подозреваю, что не выгляжу особо умным, но ты думаешь, что я совсем идиот?

Её плечи немного расслабляются.

— Нет, — отвечает она, держась одной рукой за руль, а другой выдавливая в рот еще немного меда.

Боже, о, Боже, эти губы. Я обожаю смотреть, как эти губы сосут. Господи.

— Тогда расслабься, — я сжимаю её бедро чуть сильнее.

— Это безумие. — Мэри берёт соломинку двумя пальцами и вытягивает мёд зубами.

Черт, я дал ей медовую палочку, чтобы отвлечь, а теперь даже не могу нормально построить предложение.

— Язык проглотил? — говорит она, искоса поглядывая на меня.

— Нет, просто... ты многих мужчин лишала дара речи?

Мэри медленно поворачивается ко мне, улыбаясь и покусывая соломинку своими коренными зубами.

— Сотни. Даже тысячи, — она закатывает глаза.

Фрэнки крутится у меня на коленях. Я беру его панду и устраиваю для него маленькое кукольное представление, заставляя игрушку перемещаться вверх и вниз по моей ноге. Его хвост шуршит по моей куртке.

Рядом со мной Мэри тяжело сглатывает, и я слышу этот звук сквозь шум обогревателя. Сомнение. Нерешительность. Неопределенность.

— Я не сдаюсь, Мэри. Пока что нет. — Я заставляю панду танцевать над коробкой передач на её ноге.

— Ты невозможен.

Я продолжаю кукольное представление панды и заставляю её танцевать вверх и вниз, оживляя пальцами, так что её голова подпрыгивает назад и вперед. Обычно я делаю то же самое для Энни с её фиолетовым жирафом.

Мэри смотрит на меня, потом на собаку и снова на меня. Потом опять фокусируется на дороге, но теперь её взгляд становится мягче — не такой испуганный и напряженный.

— Ну вот, сейчас. Видишь? Именно такой я и хочу тебя, — говорю я Мэри, проводя ладонью по её ноге.

— Да? Какой же?

— Я хочу, чтобы ты успокоилась. Я хочу, чтобы ты была готова. Я хочу, чтобы ты была моей.

***

Подъехав к дому, я направляю Мэри к гаражу и нажимаю кнопку на своих ключах. Она заезжает внутрь осторожно, так, будто она пару раз помяла перекладину на нижнем уровне.

— А где все? Где все машины? — спрашивает она, спускаясь по пандусу, когда дверь захлопывается.

— Здесь только мы, — говорю я ей, наблюдая за реакцией.

— Ты надо мной издеваешься.

Я беру пустую соломинку из её рта.

— Нет. Это место принадлежит мне. Хочешь переехать?

Девушка снова одаривает меня тем «ты невозможен» взглядом.

— Можешь выбрать. Почти уверен, что квартиры шесть и девять абсолютно свободны.

Мэри отвечает на это парализующим ударом рукой.

Я притворяюсь, что смертельно ранен, а она бросает в меня косой взгляд и ухмыляется, затем вплотную подъезжает к моему Юкону и глушит мотор.

— Всё это здание принадлежит тебе?

— Да. Ещё одна инвестиция.

Она хмурится, глядя на меня.

— Ты много инвестируешь.

— Ага-а-а. Никогда не знаешь, что произойдёт. Возможно, я встречу кого-то, к кому захочу относиться серьезно. Возможно, ты захочешь съездить на выходные в Белиз.

Бум.

Я даже не жду ответа, а просто открываю свою дверь и издаю супер драматичные стоны, «пытаясь» выбраться из Wrangler’а, и через несколько секунд Мэри подбегает, чтобы помочь мне. Её рука скользит вокруг моей талии, а её ладонь снова касается моего пресса. Идеально. Я притягиваю её к себе и чувствую на своем подбородке шерсть её шапки.

Я чувствую небольшой укол совести из-за этой сцены. Вроде как. Всё же я не очень привык играть в слабака. Но это кажется оправданным, если помогает приблизить Мэри к себе. Как только мы входим в лифт, и Фрэнки забегает за нами, я прижимаю девушку к стене и зацепляю пальцем её шарф, чтобы оценить нанесённый мной ущерб.

— Чёёёрт, — шепчу я.

— Не могу поверить, что ты сделал это со мной, — она слегка касается засоса. — Я даже не в курсе, когда это произошло.

Ох, а я знаю. Я чертовски точно помню это. Это заняло у меня почти минуту.

— Когда ты кончала во второй раз, — говорю я ей. — Вот тогда. Думаю, где-то между «нет, нет, нет» и «Джимми, о, Боже, Джимми».

Ещё один удар в плечо, но на этот раз слабее, чем первый. Мэри кладет ладонь на мой бицепс, и я сгибаю для неё руку. Она тихо стонет, чертовски неудачно пытаясь проглотить стон.

Засос охрененно эпичен, потому что я не только целовал и сосал, а ещё и кусался.

— Мне немного неловко, что я порчу красоту.

Смех вырывается изо рта Мэри мягким и теплым дыханием.

— Нет, тебе это нравится. Я точно могу сказать, — говорит она и прижимается бедрами к моему члену.

Да, черт возьми, мне это нравится. И я хотел бы поставить ей еще несколько. Но это только начало сезона, и у нас много времени для игр.

— Ты поправишься, — я снова облизываю пятно. — Я вылечу тебя.

Звук, вырвавшийся при этом из Мэри, похож на тот, который издают женщины, когда откусывают первый кусочек чего-то, что они обожают. Я люблю этот звук.

Дверь лифта открывается, и первым выбегает Фрэнки, обнюхивая плинтусы в коридоре и необъяснимо рыча на розетку.

Мэри не обращает на него внимания, как и я. Я веду её спиной к двери одной из пустых квартир, держа за бедра и зацепившись пальцами за пояс её брюк.

— Это тот момент, когда ты начинаешь говорить мне, что мы будем делать? — говорит она, проводя пальцем по моей шее, подбородку, а потом по краю уха. — Потому что мне это очень и очень нравится.

Чёрт возьми, да. Я прижимаюсь к ней чуть ближе, чуть сильнее, чуть более властно.

— Да. Это тот самый момент.

Мэри тихонько стонет, прижимаясь к моей груди, и я чувствую, как её пальцы скользят вдоль резинки моих боксеров и согреваются от тепла моего тела. Я провожу рукой по её волосам и убираю их за ухо. Я целую место над её подбородком.

— Прошлой ночью мы трахались. Но сегодня всё будет по-другому. Сегодня я голоден…

Я снова вижу, как бьется жилка на шее, эта легкая пульсирующая дрожь крови, бегущей по венам.

— Голоден до чего? — говорит Мэри все тише и соблазнительнее.

Мне нравится оставлять её в подвешенном состоянии, не отвечая на вопросы. Сжимая её челюсть в своей руке, я наклоняю её голову в сторону и кладу ладонь на ее киску поверх одежды. Клянусь Богом, я чувствую её влажность прямо отсюда. Говорю вам, эта женщина — чертовка…