— Я не возражаю.

Эвандер качает головой.

— Юлий Картер. Твой шафер, тот, кто думает, что ты гниешь на кладбище. Пропавшая девушка, Ана... она его жена.

Юлий... женат? Мой Юлий?

Бл*дь, я понятия не имел.

Какого черта он делает в США? Насколько мне известно, он все еще живет в Сиднее, Австралия.

— О.

Аманда делает шаг ко мне, а Эвандер саркастически произносит:

— Ага, точно, О.

Она направляется ко мне, ее лицо ничего не выражает, достигнув меня, смотрит мне в лицо, смахивая слезы.

— Это ты, Антонио?

Боже, я ненавижу это имя. Я говорю ей мягким голосом:

— Люди зовут меня Твитч.

— Я знаю, — бормочет она, ее маленькая, холодная рука поднимается к моей щеке. — Знаю. — Ее губы дрожат. — Мне жаль. Я хочу быть сейчас счастливой, но не могу. — Она опускает руку и наклоняет голову, слегка упираясь макушкой головы в мой живот, ее тело сотрясается от беззвучных рыданий, и она произносит: — Она моя лучшая подруга.

Я смотрю на Эвандера, который изображает объятие и указывает подбородком в сторону своей жены. Не раздумывая больше ни секунды, я поднимаю руки и нерешительно обвиваю ими ее крошечное тело. Когда я это делаю, мне становится легче, и краем глаза я вижу, что Эвандер одобрительно кивает. Я позволяю своей младшей сестре немного поплакать, прежде чем глажу ее по спине и спрашиваю:

— Где нам их найти?

Эвандер достает из кармана мобильный телефон, кривит губы и отвечает:

— Как и все хорошие псы, они отвечают, когда их зовут.

Ночью, после нескольких телефонных звонков и угроз, Эвандер узнает адрес частного поместья Джио Гамбино, куда он приезжает, чтобы творить зло. У нас есть план, но МакДиармид говорит, что лучше проверить, в каком состоянии находится Ана, прежде чем звонить Юлию и сообщать адрес.

Но мы говорим о жене Юлия. И я чувствую, что мой брат должен знать, что к чему.

МакДиармид, как и многие до него, в конце концов, узнает, что я не следую по проложенному пути.

Я оставляю свои собственные следы.

Извинившись, иду в ванную дальше по коридору, достаю из кармана мобильный МакДиармида, набираю номер и жду.

Раздается два гудка, прежде чем он ворчливо отвечает:

— Что?

Я хочу сказать ему столько всего, но часть меня хочет повесить трубку, не сказав ни слова.

— Ана жива.

Раздается шум, затем грубое:

— Кто это?

— Она жива, брат. У Гамбино есть дом на Каннингвейл. Она там, ждет тебя. — Короткая пауза. — Какого хрена ты ждешь? Иди и возьми ее.

— Кто, бл... — я обрываю его, положив трубку.

Сажусь на закрытую крышку унитаза, провожу руками по лицу, зная, что надвигается буря, и я охотно собираюсь шагнуть в эпицентр.

Иногда я сам себе удивляюсь. Серьезно.

Боже, помоги мне.