ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Она пока не собиралась его останавливать.

Он дошёл до того, что заставил Кайлу снять верх, но она оба раза отталкивала его руку, когда он спускался вниз. Он знал, что не заставит её идти до конца, но ожидал бóльшего, чем просто целоваться. Что это было, средняя школа? Она даже не дотронулась до его члена, не говоря уже о том, чтобы сосать его.

Джо попятился, устав от поцелуев и прикосновений к её груди. Он сел на край кровати, стараясь не выглядеть обиженным, но безуспешно. Прошло слишком много времени с тех пор, как он начал за ней ухаживать. Он становился слишком нетерпеливым, напористым; он знал это, но в то же время чувствовал, что должен быть агрессором, если что-нибудь когда-нибудь должно было произойти. Пришлось немного подтолкнуть цыпочку. Есть такие, которые сначала могут сопротивляться, чтобы не чувствовать себя шлюхами, несмотря на то, что они делали после того, как спустились трусики.

Но некоторые девушки говорили нет, и это было серьёзно.

Такие девушки, как Кайла.

- Итак, - язвительно сказал он, - хочешь посмотреть телевизор или что-то в этом роде?

Ему пришлось дать ей понять, что он недоволен, но он не хотел уходить или говорить об этом. Небольшое чувство вины имело большое значение, и было совершенно очевидно, что она серьёзно увлекалась им, гораздо больше, чем он ей. Он хотел заняться с ней сексом, а Кайла хотела с ним встречаться. Это давало ему преимущество над ней, облегчая манипулирование ею. Если бы он работал с её эмоциями (а не только с её телом), он в конце концов снял бы нижнюю часть этого бикини. Он просто не хотел, чтобы это длилось всю грёбаную неделю.

- Я просто не готова, - сказала Кайла позади него, натягивая одеяло себе под подбородок. - Надеюсь, ты не разочарован.

Он должен поработать над этим.

- Просто я думал, что я тебе нравлюсь, - сказал он.

- Да! Ты действительно… - она подобралась к краю кровати, чтобы оказаться рядом с ним, и взяла его за руку. - Ты мне очень нравишься, Джо.

Он вздохнул для эффекта.

- Мне просто кажется, что ты продолжаешь отталкивать меня.

Глаза Кайлы упали.

«Попалась!»

- Мне очень жаль, - сказала она.

- Всё в порядке, - холодно сказал он без эмоций.

Это не сопровождалось пожатием плеч или улыбкой. Это был тон сытой по горло супруги в усталой, излишней битве, такой же бесполезный, какой он слышал от своей матери, когда она либо испытывала отвращение, либо терпела поражение.

- Всё в порядке, я просто подумал, понимаешь…

Он намеренно замолчал, позволив ей заполнить свои собственные пробелы. Теперь она выглядела опустошённой, как будто она сорвала куш за игровым столом в Вегасе, но стала слишком жадной и проиграла всё в одном броске кости. Он видел сожаление в её глазах.

- Ты уверен, что не злишься? - спросила она.

- Нет, - это было достаточно правдой. - Просто разочарован, как ты и сказала.

Кайла извинилась и пошла в ванную, но не потому, что ей нужно было ею воспользоваться. Ей просто нужно было плакать. Вот как она злилась на себя. Слёзы текли на неё не только тогда, когда она была грустна или тронута чем-то эмоциональным, например, романтическим фильмом. Она плакала всякий раз, когда расстраивалась, особенно на себя, как и сейчас.

Она сидела на унитазе и пыталась успокоиться, всхлипывая, но ванная была большой и отдавалась эхом при каждом сопении, даже когда вода в кране бежала, чтобы заглушить его. Она только надеялась, что никто не подошёл достаточно близко к двери, чтобы её услышать.

«Идиотка. Ты такая идиотка. Ты всё испортишь, если не приложишь больше усилий».

Она всё ещё была в купальнике, с накинутым верхом, и смотрела на шрамы на руках. Она встала с унитаза и подошла к ящикам под раковиной. Там были ножницы, но ей нужно было что-то поострее, что-то, что могло бы сделать быстрый и чистый разрез, который не будет кровоточить слишком долго. Ей придётся сделать разрез где-нибудь, а не на руках, где она сможет спрятаться от других, даже от Джо, который снял с неё почти всю одежду.

«Тебе следовало позволить ему снять и низ. В чём был бы вред?»

Он просто хотел прикоснуться к ней там, а она совсем не хотела, чтобы он этого делал. Ну, если честно, она этого хотела, но не сделала. Его руки так приятно ласкали остальную часть её тела, его пальцы нежно гладили её живот и щипали соски; если бы он прикоснулся к ней в том же месте, к которому она иногда прикасалась, это, вероятно, было бы не чем иным, как удивительным, а может быть, даже изменило её жизнь.

Но вот откуда исходил настоящий страх.

Она просто не чувствовала себя готовой сделать такой решительный шаг, даже с парнем, от которого она была без ума, особенно в это время. Но она так хотела быть с ним, так хотела, чтобы это сработало. Она ненавидела то, что он чувствовал, будто она его отталкивает. Возможно, физически, но не эмоционально. Но с парнями разницы не было. Джо не был виноват в том, что чувствовал себя оскорблённым. Она сделала это. Она заставляла его чувствовать себя нежеланным, пока пыталась заинтересовать его ею. Было бы забавно, если бы не было так жалко.

«Такая идиотка».

В верхнем ящике она нашла зубную пасту, катушку с зубной нитью и несколько одноразовых бритв. Она достала новую, ножницами отрезала пластик и освободила лезвие, а затем пошла с ним в душ и села на скамейку. Там было бы проще убрать кровь. Она спустила нижнюю часть купальника и провела лезвием прямо над своей вульвой, сквозь верхнюю часть светлого пучка волос. Давление в её груди уступило место пустоте, которая позволила ей снова дышать. Порез был острым, чистым, и кровь потекла быстро. Было больше, чем она ожидала. Она снова зашла слишком глубоко. Приняв душ, она смыла кровь с раны. Хотя слёзы всё ещё катились по её щекам, её тело перестало дрожать, а нос высох. Стеснение, из-за которого у неё всё ныло, ослабло, и её охватило чувство спокойствия, лёгкого и безмятежного, как летний ветерок, и даже стыд, который она чувствовала из-за того, что причинила себе боль, не мог перевесить быстрое облегчение, которое она почувствовала.

За плиткой стены душа что-то тихо стукнуло.

Она услышала тихий звук, похожий на женский голос. Это походило на стон удовольствия. Она подумала о Максин, но их с Дэнни комната была в конце коридора. Этот шум доносился с другой стороны стены.

Она положила руку на стену, всё ещё держа бритвенное лезвие. Оно оставило след на плитке, и она потянулась к насадке для душа, чтобы смыть его, но когда она посмотрела снова, кровь исчезла, как будто трещины на плитке поглотили всё это за долю секунды, и она отвернулась.

Вода стала ледяной, и Кайла выпрыгнула. Она засунула немного туалетной бумаги между разрезом и низом бикини, чтобы остановить кровотечение, и как можно быстрее вышла из ванной, пробежав по коридору, чтобы найти своих друзей.

Внизу Робби уснул на кушетке.

Максин улыбнулась. Мальчик был симпатичным. Придурком, но симпатичным.

Обычно она старалась избегать поздних перекусов, сохраняя вес, хотя в этом не было необходимости, но весь этот секс вызвал у неё аппетит. Дэнни задремал. Она слышала, как Кайла и Джо тихо разговаривают в другой комнате, но не хотела их беспокоить. Пришло время Кайле перестать быть такой отсталой от жизни занудой и пойти до конца. Для неё это было бы хорошо. Это, наконец, сделало бы её полноценной женщиной, и Максин почувствовала бы, что тусуется с равной, а не с девочкой, которая на волосок выше играет с куклами. Она знала, что её суждение о Кайле было немного резким, но она не могла не находить её отсутствие сексуальной активности незрелым и немного раздражающим. По сравнению с ней она чувствовала себя какой-то шлюхой.

Она хихикнула, думая о том, что она только что делала с Дэнни. Кайла тоже могла бы получать удовольствие от всего этого.

«Может, я шлюха, но я знаю, что мне нравится, и не боюсь за этим идти».

В шкафу она нашла коробку крекеров Ritz и банку арахисовой пасты. Когда она закрыла дверь, ротвейлер был там и смотрел на неё. Она ахнула. Собака, казалось, появилась из ниоткуда. Когда первоначальный шок прошёл, это стало почти мило. Он, должно быть, слышал, как открылся шкаф и прибежал в надежде получить остатки.

- О, - поддразнила она, - хрюша хочет крекер, а?

Собака зарычала, и Максин остановилась.

«Дерьмо».

Она была с ним наедине. Самым близким человеком был Робби, но он был в гостиной. Кроме того, он был мелким. У неё будет больше шансов отбиться от собаки, чем у него. Тем не менее, казалось, что он привязался к нему. Может, ему удастся взять это под контроль?

- Эй, Робби?

«Какого хрена они не избавились от этой долбаной твари?»

Она взяла открытую банку с арахисовой пастой и протянула ему в качестве подношения. Хотя она мало знала о собаках, она знала, что все они без ума от арахисовой пасты.

Все, кроме этого.

Он огрызнулся на неё, его зубы схватили банку, когда она выпустила её.

- Робби!

Собака рычала. Слюна свисала с его рта. Его жёлтые зубы сверкнули, и теперь в его глазах было что-то не так. В мягком свете кухни они выглядели иначе, почти красными.

- Робби! Помоги мне!

Стены внезапно ожили, но это не был гром, и этот звук вернул ей в сознание ужас, который она видела прошлой ночью.

«Кровь. Повсюду кровь. И глаза».

Собака лаяла и становилась на дыбы, её передние лапы отрывались от земли с каждым щелчком челюстей. Пока он не собирался на неё прыгать, но скоро мог бы. Максин готовилась закричать.

Робби вошёл на кухню, протирая глаза.

Собака замолчала и сразу потеряла к ней интерес. Всё внимание досталось Робби, его короткий хвост радостно вилял, как будто он не был злобным всего несколько секунд назад.

- В чём дело? - спросил Робби.

Он посмотрел на неё, и его глаза расширились.

Она забыла, что на ней были только бюстгальтер и трусики.

- Нам нужно убрать эту собаку отсюда, - сказала она.