– Нас ждет долгий путь, госпожа Виктория. Думаю, вам стоит доверять мне.

– Молли, напротив, считает совершенно иначе.

– Это она перестраховалась. Я обещал ей, что доставлю вас в Термек в целости и сохранности, и я постараюсь сделать это. Скажите хотя бы, чего нам следует опасаться? Погони? Имперских разъездов? Бандитов с той стороны реки?

– Не думаю. Я покидаю город добровольно, за мною не будет никакой погони, и имперские посты мне не страшны, на этот случай у меня есть подорожная из самой канцелярии Вивлена.

Аттон улыбнулся, покивал головой и поправил за спиной меч.

– Ну и ладно… Сейчас мы выедем на Западный Тракт и думаю что к ночи доберемся до постоялого двора Баэна. Вот там и заночуем. Утром переправимся через Тойль-Инурр, и а там и до Киссы рукой подать. Эти дороги спокойные. У границ Бриуля свернем южнее – через княжество ехать опасно. Там каждая тропинка под присмотром, и соваться туда можно лишь имея за спиной целую армию. Как пересечем границу Нестса – двинемся южными отрогами Хонзарра, вдоль реки Аймир-Я до границ с Аведжией. Там уже посмотрим, какой путь выбрать. Вперед! – он тронул поводья и направил лошадей к городской стене.

Виктория натянула на лицо платок и последовала за ним. В седле она держалась достаточно уверенно, однако было заметно, что управлять лошадью ей впервой. Ее посадка, манера держать поводья говорили о том, что ранее ей доводилось ездить лишь на оленях. Тем не менее, ее седельные сумки были увязаны со знанием дела, а за спиной она везла скрученный плащ из тяжелой непромокаемой ткани. Никакого оружия у нее не было, но еще в Опорном Замке Аттон заметил некоторую скованность в движениях ее левой руки, а это могло означать, что под тканью накидки Виктория скрывала кинжал или нож.

Они миновали последние городские кварталы и выехали к западным воротам. Вивлен у Третьей Защитный стены существенно отличался от центра. Здесь не было высоких домов, не было садов и парков. Вдоль разбитой дороги громоздились жалкие лачуги, повсюду виднелись горы отбросов, а у колонок с бесплатной водой толпились жалкие ободранные люди. Здесь жили переселенцы, в основном беглецы с южных и западных областей Империи, покинувшие свои земли спасаясь от голода и болезней.

Как только они пересекли границу предместий, Аттон придержал лошадь и вглядываясь в темнеющую впереди полоску леса, обратился к своей спутнице:

– Меня не покидает странное ощущение… Возможно, кому-то пришлась не по душе та стремительность, с которой мы покинули столицу Империи… Не буду гадать, кому из нас уготовлена роль дичи в предстоящей охоте, но будет лучше, если вы станете держаться чуть позади… На всякий случай…

Виктория спокойно кинула в ответ. Аттон внимательно посмотрел на нее и продолжил:

– В случае… м-м-м… неприятностей – держитесь все время прямо за мной…

Они беспрепятственно миновали развилку у небольшой деревушки на самой границе баронства, и когда Аттон уже начал было сомневаться в собственных предчувствиях, вдали показалась небольшая группка всадников на оленях. Аттон пересчитал всадников и задумался. Это не было похоже на засаду – их просто ждали на дороге, возможно даже не их, а кого-то другого, но когда он смог разглядеть лица – то понял, ждали именно их, точнее его. Густой лес подступал здесь к самой дороге, возможность поспешного бегства исключалась. Преимущество в скорости, которое давали лошади, в лесу не играло никакой существенной роли. Аттон остановился, указал Виктории на всадников и проговорил:

– Госпожа, я считаю, что будет разумным, если вы подождете меня здесь. Эти люди что-то хотят от меня, но я думаю, что наша беседа надолго не затянется.

Виктория посмотрела на дорогу и недовольно произнесла:

– Мы только начали путь, Сорлей, а ваше общество уже становится источником проблем. То, что я о вас знаю, заставляет меня думать, что Молли совершила ошибку, навязав вас мне в качестве охраны. Трудно будет проделать столь долгий путь, если каждый разбойник Лаоры жаждет вашей крови.

Аттон в ответ невесело усмехнулся и проговорил:

– Думаю, что вы несколько преувеличиваете мою популярность среди воровского мира, госпожа Виктория. Эти люди из окружения Большой Ма. Скорее всего они послушаются разумного совета и отправятся восвояси… – Он оглянулся назад и заметил, что со стороны города по дороге к ним движется одинокий всадник на большом черном олене.

Виктория перегнулась в седле и всмотрелась в лица стоящих на дороге воинов.

– Думаю, господин Сорлей, что я знаю этих людей. – Она тронула поводья и поскакала вперед. Аттон оглянулся на всадника позади, поправил меч за спиной и двинулся следом.

Заметив их приближение всадники спешились. Вперед вышел высокий худощавый юноша с прыщавым лицом, облаченный в длинную кольчужную рубашку. Тяжелый рогатый шлем был ему явно великоват, а длинный узкий палаш в его руках так и вовсе выглядел неуместно. За его спиной, опираясь на большой лук, стояла высокая худая женщина с неприятным злым лицом.

Виктория остановила лошадь и возмущенно воскликнула:

– Руми? Твоя мать знает о том, что ты покинул город?

Аттон неспешно приблизился. Заметив за спинами воинов ухмыляющуюся усатую морду Сапожника, он покачал головой и буркнул себе под нос:

– Мать? Интересно, кто эта чудная женщина?

Виктория повернула к нему злое лицо и язвительно бросила:

– Его мать, Сорлей – Молли Алида… А Руми ее единственный любимый сын! – она повернулась к бандитам и, глядя на лучницу, произнесла:

– Малена, что это за представление на дороге? Ты же прекрасно знаешь, что Большая Ма позволила нам беспрепятственно покинуть город?

Женщина с ненавистью посмотрела на Аттона и прохрипела грубым мужским голосом:

– Тебе – да, ему – нет… Дочь Мантикоры это не Тихий Дом. Сорлей должен вернуть долг. Езжай, знахарка, мы не задержим тебя…

Руми, глядя стеклянными неподвижными глазами куда-то вдаль, медленно поднял руку и указал пальцем на Аттона.

– Ты… Слазь.

Аттон отпустил поводья и одним движением освободил крепления всех своих лезвий. Он уже понял, что все это неспроста. И присутствие здесь этого мальчишки, и ухмыляющееся лицо Сапожника, и вся эта встреча на дороге подстроены, и вовсе не для того, чтобы убить его. Он двинул лошадь вперед и поравнявшись с Викторией остановился. Глянув на Гайонора, он широко улыбнулся и сказал:

– Эй, Сапожник! Тебе уже не служится под началом у Молли? Захотел сам править ночным городом, единолично?

Виктория с удивлением посмотрела на него и уже было открыла рот, но Аттон прервал ее жестом и продолжил:

– Ты решил использовать маленького Руми для своих грязных целей? Я знаю, что ты решил – раз уж все так ненавидят этого Птицу-Лезвие, пусть мальчишка бросит ему вызов… А когда этот негодяй укоротит его на целую голову – раструбить об этом по всем Тихим Домам и отстранить Дочь Мантикоры от власти, раз она выпустила злодея и убийцу из своих рук. Не так ли, Сапожник? Или быть может, тебя наняли каратели, с другого берега реки?

Гайонор протолкался вперед и потрясая обнаженным мечом проорал:

– Заткни пасть, ублюдок!

Аттон равнодушно посмотрел на него сверху и проговорил, обращаясь к Малене:

– Послушай меня, лучница… Твоя сестра была убийцей, такой же, как и ты… И в том, что случилось виновата она сама – я лишь защищал собственную жизнь… Хочешь моей смерти – это твое личное дело, но ты лучше всех здесь должна понимать, что как только я слезу с лошади ни у кого из вас не будет ни единого шанса спастись…

Аттон заметил как дрогнули лица разбойников и продолжил:

– Вам надо было попытаться убить меня из засады, а не устраивать встречу с речами, и тогда возможно у вас был бы шанс. А сейчас – если в ваших головах осталось хоть немного соображательной жидкости – вы расступитесь и дадите нам проехать… К тебе, Сапожник, тоже это относится. Брызгать слюной будешь на шлюх в притоне… А ты, мальчик, отойди-ка с дороги…

Парень в кольчуге медленно повернул голову и бессмысленно уставился на лошадь Аттона. Его губы отвратительно дергались, а по подбородку стекала вязкая слюна. Виктории встревожено огляделась и быстро проговорила обращаясь к своему спутнику: