— Я не знаю. Ты действительно не причинишь ей вреда?

— Нет.

— С-спасибо, отец.

— Если ты действительно хочешь поблагодарить меня, тогда делай, что тебе говорят, и забудь о британском адвокате.

Моя грудь сдувается.

— Это не зависит от меня. Я... не могу. Он заставляет меня чувствовать себя особенной, будто мое существование имеет смысл. Он не видит во мне твою дочь или защищенную принцессу Братвы, он видит во мне меня. Просто меня. И я хочу этого, папа. Я хочу выйти из твоей тени и тени братства. Я хочу быть собой. — я глотаю воздух после словесной рвоты.

Я бы не смогла произнести эти слова, если бы он стоял передо мной. Хотя я уже выросла, он все еще остается тем богоподобным человеком, который в мгновение ока покончил с жизнью моего отчима.

Отец медленно поворачивается, и я ожидаю гнева, но выражение его лица остается невозмутимым.

Я жду, что он что-то скажет, но тут дверь распахивается, и я вздрагиваю. Внутрь вальсирует Дэмиен со своей черной кошачьей повадкой.

— Простите, босс. — заглядывает старший охранник моего отца. — Я выпровожу его.

Дэмиен наклоняет голову в сторону охранника.

— Во-первых, пошел ты. Во-вторых, отвали, пока я тебя не зарезал.

Папа жестом велит старшему охраннику уйти, а сам рычит на Дэмиена.

— Подожди в моем кабинете с остальными, Орлов.

— Я просто хочу кое-что сказать, а потом уйду от тебя.

— Что? — спрашивает мой отец с ноткой нетерпения.

— Как бы я ни ценил Настюшу за то, что она любит водку, я не могу на ней жениться.

Мои губы размыкаются, и я смотрю на Дэмиана широко раскрытыми глазами. Никогда в своих самых смелых мечтах я не ожидала, что он отступит. Не после того, как он сказал, что не будет нарываться на плохое отношение моего отца из-за того, что он считает пустяком женитьбы.

— Почему не станешь? — голос папы ожесточился.

— Помнишь слово, которое я дал Эйбу о женитьбе на его дочери? В конце концов, я его сдержу.

— Не так давно ты был не против его нарушить.

Темная улыбка приподнимает губы Дэмиена, и он становится похож на падшего ангела.

— Это было до того, как я узнал, кто моя будущая жена.

— Это ничего не меняет, Орлов.

— Нет, меняет, Пахан.

— Ты выбираешь Японку, а не Русскую?

— Я выбираю для нас Японку. Поверь, тебе понравится то, что я сделаю с этим. Кроме того, Настюша любит того адвоката, а я бы не хотел убивать гражданина, и чтобы она перерезала мне горло во сне. — он ухмыляется. — С тебя причитается.

И с этими словами он разворачивается и уходит, напевая какую-то мелодию.

Я смотрю ему в спину, но это длится всего секунду, пока папин охранник не закрывает дверь.

Прежде чем я успеваю обдумать, сказанное Дэмиеном, до меня доносится отрывистый голос папы.

— Ты выйдешь замуж за Кирилла или Владимира.

— Папа!

— Выбирай.

— Влад мне как старший брат.

— Тогда Кирилл.

— Папа, пожалуйста, нет. Он еще хуже, чем Дэмиен. Он не только хитрый и манипулирующий, но и использует меня только для того, чтобы стать Паханом.

— Да, будет так.

Слезы скатываются по моему лицу.

— Это все, чем я когда-либо была для тебя? Пешкой на шахматной доске? Призом для самого подходящего?

Он молчит некоторое время, прежде чем выпустить длинный выдох.

— У меня рак легких, Настюша.

— Ч-что?

— У меня ремиссия, но врачи говорят, что рецидив может случиться в любой момент, и мне, возможно, придется начать считать дни.

Комната качается, но я понимаю, что это я, хватаюсь за ближайший стул и использую его как опору. Информация, которую он только что сообщил, снова и снова пронзает мою кожу.

У папы рак — или раньше был.

— О, Боже, так вот почему ты хотел выдать меня замуж в тот раз, но Рай вызвалась это сделать? Ты также хотел выбрать нового Пахана.

— Да. Только Рай и Владимир знают о моей болезни, и мы специально держали это в секрете от всех остальных. Я хотел выбрать кого-то подходящего для тебя, пока мое время не истекло.

Я не думаю об этом, приближаясь к нему, пока не оказываюсь так близко, что вижу, насколько бледна его кожа. Теперь, думая об этом, прямо перед моим бегством, были моменты, когда он отстранялся от меня и даже отказывался видеть меня. И это причиняло мне больше боли, чем я признавала. Мне было больно быть просто дурочкой в его доме.

— Почему ты не сказал мне, папа?

— Потому что я не хочу причинять тебе боль.

— Но я твоя дочь. Я должна заботиться о тебе.

— Ты всегда видела меня сильным и могущественным. В тот день, когда я застрелил этого ничтожества, ты смотрела на меня как на бога, и я эгоистично хотел, чтобы ты продолжала смотреть на меня так же. Я не хочу, чтобы ты видела меня слабым и кашляющим кровью.

— Мне все равно... Я просто хочу быть рядом с тобой, как ты был рядом со мной, когда я была маленькой.

Он протягивает мне руку, и я беру ее, сдерживая слезы.

— Настюша... послушай меня. Ты должна выйти замуж в братстве, чтобы оставаться под защитой.

— Нет, папа, я не могу. Я просто не могу выйти замуж за Кирилла или кого-то другого, когда я влюблена в Нокса. Это медленно убьёт меня.

— Настюша...

— Пожалуйста, дай ему шанс, отец. Пожалуйста. Ты удивишься, увидев, на что он готов пойти, чтобы защитить меня и быть рядом.

— А если у него не получится?

— Получится.

Я не сомневаюсь.

Потому что сегодня я кое-что поняла.

Мы с Ноксом можем относиться к разным мирам, но мы принадлежим друг другу, и, если мы оба приложим к этому все усилия, ничто не сможет нас остановить.