Глава 40

Нокс

Я имел в виду то, что сказал Анастасии. Если она не позвонит мне сегодня, я вернусь, к людям, которых она боится и которым не хочет бросать вызов.

Ее отцу придется либо отдать ее мне, либо пристрелить меня. Только так я смогу отказаться от нее.

Чертовой смертью.

Я пытаюсь работать нормально, притворяться, что я действующее человеческое существо, хотя каждый нейрон призывает меня пойти и найти ее.

Еще десять часов, говорю я себе.

Еще десять часов, и я найду ее.

Мой стол завален делами с тех пор, как судебные процессы над Белл сделали меня знаменитым — больше, чем раньше, — поэтому у меня еще больше людей, желающих, чтобы я представлял их интересы. Мне нужно просмотреть все детали и выбрать, за какие из них я возьмусь.

Я точно знаю, что это будут дела таких людей, как я — обиженных, сломленных, с тенями, заполняющими их жизнь двадцать четыре не семь. Я всегда считал, что подобные дела мне не подходят, они могут спровоцировать меня, поэтому я и отказывался от них.

Я привык ставить себя на первое место, не заботясь о судьбе других. Но благодаря случаю с Сандрой я понял, насколько это неправильно. Да, мне позволено ощущать боль, но не за счет игнорирования их боли. У меня могут быть тени, но я не должен быть ослеплен их тенью.

Возможно, мне потребовалось время, чтобы прийти к этому выводу, но лучше поздно, чем никогда.

И все это благодаря ей, девушке, которая сказала мне, что я могу стать голосом для тех, у кого этого голоса нет. Немного как она, немного как ее мать.

Она не сдалась, хотя вначале едва знала меня. Она настаивала на своем, пока я не уступил.

Она такая стойкая, моя Анастасия.

И сейчас я снова думаю о ней, о том, как она умоляла меня уехать, как умоляла и настаивала с этими глазами, которые я не могу перестать представлять.

Не отсутствие работы заставляет меня сидеть в кресле, скрестив руки за головой, и смотреть в потолок.

Наверное, мне следовало бы взять выходной и преследовать ее дом, надеясь, что вооруженная охрана не прострелит мне голову.

И честно? Это, черт возьми, того стоило.

Когда я рассказал Дэниелу о своем плане на прошлую ночь, он назвал меня сумасшедшим, так что я вполне могу оправдать ожидания.

Дверь открывается, и я сопротивляюсь желанию закатить глаза.

Поговорим о гребаном дьяволе.

Он захлопывает ее ногой и врывается в мою сторону, держа в руках телефон и ухмыляясь, как чертов дурак.

Он снимает свои AirPods и подходит ко мне, затем поднимает телефон. На экране все из дома. Ну, не буквально, но большинство из них.

Они собрались за огромным обеденным столом в доме Джонатана Кинга. Свекор Эльзы и отец Эйдена, который еще хуже, чем эта жалкая дрянь.

Джонатан сидит со своей гораздо более молодой женой. Тут и Эльза, и ее тень — простите, муж — Эйден, и их сын Илай, который, к сожалению, все больше и больше становится похож на своего отца, а не на мать. Это те самые разрушительные гены Кингов, клянусь.

Ронан и Тил улыбаются мне, держа на руках хихикающего Реми, который продолжает скандировать:

— Нокт... Нокт...

Собрались также остальные мои друзья из средней школы, Ксандер и его жена Ким, и их дочь, которая прячет лицо в рубашке отца.

Молчаливый ублюдок с флюидами серийного убийцы, Коул, и девушка, которая укротила его разрушительную сторону, Сильвер.

И последнее, но не менее важное: причина этого звонка и та, кто держит трубку, Астрид. Она лучшая подруга Дэниела и всегда включает его во все, что происходит дома, с помощью видеозвонков.

Ее муж, Леви, еще один из «разрушительных Кингов», следит за ней, одновременно держа на руках своих мальчиков-близнецов. У них сегодня день рождения, понимаю я по огромному торту с надписями «Лэндон» и «Брэндон».

— Передай привет моему жучку, Нокс! — говорит Дэниел своим веселым тоном.

— Ты мой жучок, Дэн! — протестует Астрид.

— Согласен. Если кто и является жуком, так это он.

Я улыбаюсь, машу Ти и Рону, и они машут в ответ. Мой шурин делает из этого шоу, как нахальный ублюдок, и даже заставляет своего сына присоединиться.

— Это твой дядя, Реми. И хотя ты можешь любить его, тебе не позволено становиться таким же отчаянным, как он, ясно?

— Это говорит тот, кто отправлял тысячу приставучих смс своей жене еще в средней школе, — поддразнивает Ксан.

Рон бросает на него взгляд.

— Эй! Заткнись, пока я тебя не разоблачил.

— У меня все еще сохранены скриншоты, — продолжает издеваться Ксан.

— У меня тоже.

Эйден ухмыляется, одной рукой играя с волосами сына, а другой поглаживая руку Эльзы на столе. Он всегда должен каким-то образом прикасаться к ней.

— Я третий, — говорит Коул с абсолютно прямым выражением лица, обхватывая рукой плечо Сильвер. — А еще я мог бы заснять недавний навязчивый разговор.

—Ты, черт...

— Следи за языком за моим столом, Астор, — говорит Джонатан своим обычным строгим тоном.

— Просто оставь их в покое. — Аврора смеется, переплетая свои пальцы с его. — Это весело.

— Дорогая Аврора, — начинает Рон своим фальшивым драматическим тоном. — Я покажу тебе, что такое веселье, когда сожгу следующую книгу Коула.

— Нет, если ты все еще нуждаешься в жизни, — холодно говорит Коул.

— Эй. — Тил смотрит на Коула. — Хватит на него наезжать, а то придется отвечать мне.

— То, что она сказала. Я также подам на тебя в суд за эмоциональное расстройство, и мой любимый шурин выиграет дело.

Я поднимаю бровь.

— Тот самый шурин, на которого не должен ровняться твой сын, по твоим словам?

Он смеется, но немного принужденно.

— Я просто пошутил... Послушай, Реми, твой дядя Нокс лучший из всех. Ты определенно можешь стать таким же, как он. — затем он шепчет: — Нет.

— Я слышал. — я сверкаю глазами. — И я могу подумать о том, чтобы представлять Коула в этом деле.

— Нееет, — резко говорит Рон. — И не ты, Нокс.

По всему столу раздается смех, и мы с Дэном тоже смеемся, прежде чем Рон кричит:

— С днем рождения, Лэн и Брэн. Ваш любимый дядя шлет вам наилучшие пожелания.

Астрид опускает телефон так, что она занимает большую часть кадра.

— Ты мог бы быть здесь.

— У меня работа.

— Скорее, он не хочет столкнуться с одной блондинкой.

— Заткнись, блядь.

Он выхватывает телефон и продолжает разговаривать с Астрид по пути к выходу, тонко меняя тему.

Но я следую за ним. Что? Лучший способ убить время — подействовать Дэну на нервы.

Я обхватываю его плечо и присоединяюсь к разговору.

— Он настолько травмирован, что у него случаются приступы посттравматического стрессового расстройства всякий раз, когда я присылаю к нему блондинку-проститутку.

С другого конца раздается смех, и Леви оказывается рядом с женой, все еще держа на руках своих мальчиков.

— Я говорил тебе, что это еще не все, принцесса, но ты отказывалась мне верить.

На ее лбу появляется хмурый взгляд.

— Это правда, жук?

— Они все чертовы мудаки, обожающие провоцировать хаос. Не слушай их.

Он пытается оттолкнуть меня от себя, но я крепко держу его, пока мы с Леви подбадриваем его, а Астрид пытается и не может встать на его сторону.

Он отключает звонок, как только мы оказываемся у двери, и бросает на меня зловещий взгляд.

— Ты не можешь прекратить?

— Что? — я ухмыляюсь. — Говорить о травме от какой-то блонди?

— Если ты не прекратишь вести себя как онанист, то я и тебя поимею.

— Скажи на милость, как ты это сделаешь?

— Не знаю точно, но мы с Анастасией близки. Я что-нибудь придумаю.

— Как будто, блядь, придумаешь.

— Тогда перестань быть мудаком. — он отталкивает меня. — И не присылай больше ко мне проституток.

— Я решу это в зависимости от того, как ты себя ведешь. — я открываю дверь в свой кабинет. — А теперь пойдем досаждать Себастьяну или Нейту, потому что мне скучно.

— Вот об этом я и говорю..., — он прерывается, и все его слова и движения обрываются.

Я слежу за его взглядом и улыбаюсь, когда нахожу причину его состояния, затем сжимаю его плечо.

— Боже, Боже, Дэн. Разве это не та блондинка, которая заставила тебя ненавидеть всех блондинок?

Вместо гнева, которого я ожидал, его губы растягиваются в мрачной ухмылке.

— Единственная и неповторимая.

***

К тому времени, когда я добираюсь до парковки У&Ш, я уже готов отправиться в дом Пахана и похитить Анастасию, если придется.

Да, до крайнего срока еще несколько часов, но от нее нет никаких новостей. Даже писка.

И у меня не хватает терпения ждать дальше.

Мои ноги подкашиваются, когда я подхожу к своей машине. Передо мной стоят двое высоких, мускулистых мужчин в черных костюмах.

Один из них приподнимает пиджак, незаметно показывая мне пистолет, и указывает на черную машину с тонированными стеклами, припаркованную рядом с моей.

Мне не нужно гадать, кто это. Это, должно быть, отец Анастасии или кто-то из его близких.

Один из охранников допрашивает меня, забирает портфель, затем не очень мягко толкает меня в направлении машины и открывает дверь. Конечно, отец Анастасии сидит на заднем сиденье с прямой осанкой и устремленным вперед взглядом.

— Если бы вы сказали мне, что приедете, я бы заказал столик в хорошем ресторане, — спокойно говорю я.

— Брось сарказм. У меня уже есть английский ублюдок, который отлично с этим справляется. Мне не нужен еще один.

Я выпрямляюсь, уставившись на него. Значит ли это, что он собирается принять меня как члена своей семьи? По какой-то причине я думал, что мне придется еще долго доказывать ему свою правоту.

— Почему ты хочешь быть с моей дочерью? Подумай хорошенько, прежде чем ответить.

— Мне это не нужно. Ваша дочь девушка, которая добавила смысла в мою жизнь, и я уже не могу представить ее без нее...

— Это очень эгоистичная причина.

— Потому, что вы не дали мне закончить. Ваша дочь девушка, которая делает меня полноценным человеком, с недостатками и всем остальным, и я буду защищать ее своей жизнью, если придется.

— А если ты не сможешь?

— Смогу.

В моих мыслях и в моем тоне нет сомнений.

— Я Пахан Русской Братвы. Знаешь, что это значит?