— Я открою тебе ворота, когда она будет внутри, — говорю, передавая ему конверт, и он снимает блокировку дверей. Открыв заднюю дверь, я стараюсь вначале быть вежливым.

— С Рождеством, Ноэль.

Протягиваю руку, чтобы помочь ей выбраться из машины, но она просто смотрит на меня, словно я сумасшедший. Я и есть сумасшедший, просто она этого еще не знает.

— Ноэль, мы можем сделать это по-хорошему, когда ты берешь меня за руку, и я провожаю тебя до дома, либо по-плохому, когда я вытаскиваю тебя, перекидываю через плечо и несу. Решай скорее, сегодня холодно, — говорю я ровным тоном.

Она выглядит напуганной, и мне это нравится. Страх питает меня, заставляя хотеть ее еще больше. Когда она не делает попытки взять меня за руку, я ныряю в салон и хватаю ее, с небольшим усилием вытаскивая ее маленькое тело. Перебросив через плечо, я иду по подъездной дорожке. Каждый ее удар, крик и мольба поглощаются километрами заснеженной пустыни. Никто ее не услышит.

— Отпусти меня! Чего ты хочешь?

— Тебя, я всегда хотел тебя. И в этом году я тебя получил, — говорю с глупой улыбкой на лице, будто только что выиграл гонку.

— Я даже не знаю тебя, — кричит она.

Девчонка все еще пытается вырваться из моей хватки, бьет меня кулаком в спину. Ее маленькие кулачки не причиняют мне никакого вреда, ее удары больше щекочут, чем причиняют боль.

— Я Джул. Рад встрече с тобой.

Она кричит так громко, что у меня, кажется, сейчас лопнут барабанные перепонки.

— Ты, ты! Ты гребаный раздающий уголь и ворующий подарки маньяк. Опусти меня!

Понятия не имею, за кого она меня принимает и о чем говорит, поэтому просто продолжаю идти. Ничто не может стереть улыбку с моего лица, пока я несу свой испуганный маленький подарок вниз по лестнице. Она может подождать меня здесь. К тому времени, когда я вернусь, она будет в ужасе.

Чтобы открыть старинную деревянную дверь, при этом удерживая ее, нужно приложить определенные усилия.

— Что ты делаешь? Меня будут искать, — шипит она, когда я ставлю ее на ноги.

— Жди здесь, я позже вернусь, — говорю я.

Она делает рывок к двери, но я хватаю ее и крепко держу.

— Я действительно не хотел всего этого, но ты не должна была пытаться убежать. Я получил тебя на Рождество. Ты подарок. Никто не может забрать подарок обратно. Ты не можешь убежать или спрятаться. Ты моя, — пытаюсь объяснить это как ей, так и себе, застегивая кожаные наручники вокруг ее лодыжек.

Я играл здесь ранее, приводил сюда своих девушек, чтобы напугать их и посмотреть, как далеко они зайдут. Как только ее ноги зафиксированы и прикреплены к цепи, свисающей с потолка, я завожу руки Ноэль за спину и фиксирую их другим комплектом. Подтянув стул, стоящий позади нее, я осторожно толкаю ее вниз, заставляя сесть. Ее борьба оставляет, и она начинает плакать. Звук ее рыданий вызывает во мне незнакомое чувство вины, и я ухожу, не сказав больше ни слова.

***

— Она знала мое имя, но не меня, — говорю я своему отцу, когда мы сидим на заднем сиденье автомобиля.

— Это потому, что каждый год, начиная с семи лет, ты дарил ей рождественский подарок. Ее глупую жадную кузину было так легко подкупить. Я сказал ей, что это шутка, и когда она стала старше, я платил ей достаточно, чтобы ей было все равно, зачем я это делаю. Пока рядом был прилично выглядящий парень, она отвлекалась.

Я не понимаю, зачем он это делал? Почему он просто не похитил ее и не отдал мне?

— Что я ей дарил? — спрашиваю я.

Получив его ответ, понимаю, насколько жесток мой отец.

— Кусок угля.