Матео быстро вручает измученной Консуэле тарелки и берет Лоика за руку, аккуратно направляя его к отцу.

— Эй, пап, посмотри, что Лоик смастерил в школе.

Отец мельком бросает взгляд на волчок, который Лоик удрученно держит в руке.

— Хорошо, Лоик. Что это, мяч? — Не успевает Лоик ответить, как взгляд отца переключается на старшего сына. — Доктор Харрингтон-Стоуи уже сообщил, что будет давать тебе индивидуальные уроки дважды в неделю, начиная с сентября?

— Да, — отвечает Матео. — Я удивился. Думал, мы договорились, что я спрошу у мисс Белл. Она же была моей учительницей последние два года...

— Сегодня утром я перед работой позвонил в школу. Мне не хотелось, чтобы ты терял еще один день с этой глупой канадкой.

Он вздрагивает.

— Вообще-то она довольно милая, пап. Она помогла мне получить Британский сертификат о среднем образовании, а в этом году — экзамены второго уровня, по крайней мере, я на это надеюсь...

— Довольно милая? — Отец тихонько смеется, как если бы Матео отмочил хорошую шутку. — У этой женщины всего одна половина мозга — вряд ли я когда-либо встречал на родительском собрании столь невнятно говорящего учителя. Мистер Харрингтон-Стоуи — солидный парень, у него образование в Оксфорде, и ходят слухи, что он действительно подтягивает своих учеников...

«А также самый ненавистный учитель в школе», — думает про себя Матео.

— Дважды в неделю по два часа?

— Следующий год для тебя не перерыв! — уже в сотый раз восклицает отец. — Только потому, что ты откладываешь учебу в университете на год, чтобы принять участие в Олимпиаде, не значит, что можно забросить уроки. Если ты серьезно намерен изучать экономику в Кембридже, то тебе требуется лучшее обучение. Очень плохо, что ты тратишь время на этот экзамен по английскому. Не знаю, почему ты настоял...

«Это именно ты подбил меня взять экономику в Кембридже, чтобы я в конечном итоге отправился работать в Сити, как ты», — Матео перестает обращать внимание на продолжающуюся хвалебную речь и тайком выравнивает бокалы с тарелками, когда Консуэла накрывает на стол. Мать нарезает морковку с энергией, граничащей с манией, и шагает к обеденному столу, чтобы бросить в салатник, будто конфетти, пучок петрушки, нарезанные помидоры, перец и морковь.

— Ох, миссис Уолш, я делаю это... — отчаянно возражает Консуэла.

— Все под контролем, Консуэла. Усади, пожалуйста, мальчиков за стол, ладно? — Раздраженно щелкнув пальцами, мама уходит мыть руки и возвращается к столу, занимая свое обычное место в дальнем конце, ближе всего к кухне, напротив мужа. — Митчелл, пожалуйста, отложи газету. Мы собираемся ужинать.

— А почему тогда никого нет за столом?

Лоик, посасывая средний палец, быстро проскальзывает на свое место. Матео приносит с кухни тяжелое блюдо со стейками и присоединяется к ним. В конце концов, Консуэла занимает свое место рядом с Лоиком. На время повисает тишина, пока все ждут отца. Сделав еще один глоток виски, он мгновение оглядывает их, будто проверяет, все ли на месте, потом складывает руки на коленях и опускает взгляд.

— Да возблагодарим Господа за все, что Его милостью вкушать будем.

Вслед за остальными Матео склоняет голову, но отказывается закрывать глаза и вторить «Аминь». Когда он поднимает глаза, мама смотрит на него измученным сердитым взглядом. Делая вид, что не замечает, он разворачивает салфетку.

— Консуэла, не могла бы ты порезать Лоику мясо? — резко бросает мама, тон ее голоса ясно дает понять, чтобы няня даже не думала приниматься за еду, пока все потребности ее подопечного не будут удовлетворены.

Консуэла замирает, чуть не выронив нож. Матео не может сдержать жалости к ней, она и без того нервничает, да еще к тому же стала свидетельницей одного из маминых срывов. Или очередной перебранки с отцом в три часа утра, после того как тот поставил ее в неловкое положение, втянув в какой-то пьяный политический спор на коктейльной вечеринке. Однако Матео и так собирался познакомить ее со спором между родителями и сыном за обеденным столом, но чувствовал себя виноватым за то, что подверг такому спустя короткое время после ее приезда. Но выбор у него невелик. В оставшуюся неделю будет не очень приятно вновь застать родителей вместе, так что нужно сообщить Хьюго о каникулах.

Матео кусает пережаренный стейк и жует его дольше положенного, пытаясь проглотить, но во рту вдруг все пересыхает. Дело не в том, что он боится родителей — они никогда его не били. Просто ему не особо нравятся любого рода конфликты — особенно с отцом, который известен своим вспыльчивым характером — выпив слишком много, он может разбить тарелку или стакан, — и отличается тем, что может накричать на Матео или любого, кто не желает ему повиноваться. И, конечно же, Лоик, который все время превращается в дрожащий комок, как только вспыхивают страсти... Матео всегда считал, что такая обстановка царит во всех семьях, пока не повстречал Лолу. Видя ее с Джерри, бывая в их доме, где он действительно чувствует себя как дома, наблюдая за жизнью семьи, где разногласия редко переходят в споры, а когда это происходит, то быстро улаживаются извинениями — извинениями с обеих сторон, а часто и объятиями, — на своих собственных родителей он стал смотреть под совершенно другим углом. Этот факт печалил его и вызывал обиду за воспитание, состоявшее из большого количества денег — за что он должен выказывать вечную благодарность, — и практически полнейшего отсутствия внимания и времени.

— Итак, сегодня утром в машине я общался по телефону с тренером Пересом, и он меня предупредил... — начинает отец.

— Маман, а я сегодня в школе сделал волчок! — перебивает Лоик.

— Хорошо. А как у тебя с тестом по правописанию?

Отец с лязгом опускает нож и вилку.

— Если ты не заметила, то я говорю, — рявкает он.

— Я в курсе, Митчелл, но не мог бы ты, пожалуйста, подождать минутку? Лоик, убери локти со стола и сядь, как следует. Консуэла, нужно порезать ему мясо на более мелкие кусочки...

— Хорошо, прекрасно, давай и дальше меня игнорировать, как и всегда, — голос отца начинает повышаться.

— Никто тебя не игнорирует, Митчелл. Я просто пытаюсь научить нашего сына манерам поведения за столом, и все.

— Тогда для начала тебе стоило научить его не перебивать.

— Пап, так что ты там говорил про тренера Переса? — быстро вмешивается Матео. Если они сейчас набросятся друг на друга, он упустит свой единственный шанс.

— Я говорил, — отец делает глубокий вдох и многозначительно смотрит на свою жену, — что во время нашего с ним утреннего разговора он ясно дал понять, что на Национальном чемпионате ты должен быть на пике форме. Очевидно, в команду метит какой-то новый парень — австралиец, но с двойным гражданством. Сэм Натт, всего шестнадцать лет. Только переехал сюда, но в эти выходные в Брайтоне соревнуется против тебя и уже вызывает ажиотаж. Перес считает, что он попадет не только в олимпийскую команду, но и заставит тебя попотеть в этом сезоне.

Матео прикусывает щеку изнутри и вертит ножку бокала, стараясь сохранять невозмутимость.

— Да, я слышал. Перес мне уже сказал.

Отец, как обычно, попрекает его:

— Я постоянно тебе твержу: всегда найдется кто-то моложе и голоднее, чтобы ухватить тебя за пятки. Несколько месяцев назад тебя называли величайшей и самой молодой британской надеждой Олимпийских игр. И если ты не возьмешься за ум, все может измениться за одни выходные.

Матео накручивает на пальцы салфетку. Он понимает, что ему нужно сделать это сейчас, пока отец совсем не увлекся.

— Пап, ты знаешь, что учеба в школе скоро заканчивается... — делает он нервную попытку.

— Да? — Отец тут же прищуривает глаза.

— Так вот, у моего друга Хьюго — это тот, у которого отец работает в Глаксо... у него, у его родителей вилла на юге Франции. Раньше я ездил туда каждое лето и оставался на несколько дней, помнишь?

Отец опускает вилку.

— Помню.

— Ну вот, Хьюго и пара его друзей собираются туда на две недели после окончания учебы, всего — всего на каникулы, и...

Отец смотрит на него пугающе тихим, удивленным взглядом.

— Ты тоже хочешь поехать?

— Ну да, — быстро говорит Матео. — Дело в том, что Лола очень хочет поехать, потому что она никогда раньше не была, а... а остальные скоро разъедутся по университетам, так что это мой последний шанс, чтобы, ну, провести с ними время...

Отец продолжает глядеть на Матео, у него карикатурно огромные глаза.

— Ты хочешь отказаться от целых двух недель тренировок, чтобы поехать тусоваться на юг Франции?

— Мы не будем тусоваться. Мы просто хотим расслабиться, будем только я, Хьюго, Иззи и Лола, — пытается объяснить Матео. — По случаю окончания школы. Я же уеду не на все время. Всего, наверное, на неделю...

Но отец уже начинает выходить из себя: лицо краснеет, вены выступают на шее.

— Так я для этого провожу в Сити девяносто часов в неделю, чтобы оплачивать непомерные тренировки? — начинает он кричать, его глаза темнеют от ярости. — Чтобы ты мог беситься со своими приятелями на каникулах и пьянствовать каждый вечер, когда до Игр остается всего тринадцать месяцев?

— Нет! — кричит в ответ Матео, его сердце колотится со смесью страха и отчаяния. — Я просто хочу хотя бы раз съездить со своими друзьями на каникулы!

— Матео, не говори с отцом в таком тоне! — с другого конца стола вмешивается мать, ее голос звучит тихо, в глазах плещется огонь. Лоик всхлипывает и склоняется к такой же напуганной няне.

Щек Матео касается жар.

— Но он даже меня не слушает! — обращается он к своей матери. — Просто начинает орать, когда я говорю что-то, чего он не хочет слышать!

— Ты чертовски прав! Благодаря мне и твоей матери, у тебя есть еда на столе, крыша над головой, высококлассное образование и самый лучший тренер по прыжкам в воду в стране!

— Я знаю, пап, и я это ценю. — С огромным усилием Матео заставляет себя говорить более сдержанным тоном. — Но я прошу всего об одной неделе отдыха. Или... или пяти днях... — В его голосе начинает проскальзывать нотка отчаяния, которую он сразу же пытается подавить.