— Хорошо. Но потом, сразу после этого, ты пойдёшь спать.

Девушка увидела, как одной ладонью он прикрыл трубку и наклонился, словно прячась от посторонних глаз и ушей, а затем услышала как тёплым и нежным голосом Матиас поёт колыбельную. У Скарлетт почти потекли слёзы при виде такой нежности и невинности. Её сердце билось быстро, и в голове снова возник вопрос, который преследовал в течение нескольких недель: «кто этот мужчина на самом деле?»

В конце он попрощался с малышкой словами, наполненными любовью и поцелуями, а затем возобновил разговор с женщиной по имени Глория.

— Извини меня что сорвался, я до смерти устал. Хорошо... Увидимся завтра утром, уложи её спать... Пока.

Матиас проглотил за один глоток заказанный напиток и его глаза заблестели. Скарлетт спросила себя: это эффект недавнего телефонного звонка или от быстро выпитого алкоголя. Затем он встал со стула и пошёл оплатить. Пока он ждал, когда кассир внесёт напиток на его счёт, ему позвонили. На этот раз Матиас не шептал, а говорил очень глубоким и соблазнительным голосом, совершенно отличным от того, который использовал несколько мгновений назад. Таким образом, у Скарлетт была возможность стать свидетелем невероятной мутации в его невербальном общении. Как будто этот мужчина и правда имел две личности — обе таинственные, и совершенно противоположные. Первая — обычного юноши, переживающего за свою дочь, нежного защитника. Вторая — профессионального соблазнителя, завоевателя со смертоносным и непобедимым оружием, уверенного и лишённого угрызений совести. Скарлетт слышала, как он очаровывал свою жертву красноречивыми фразами и эротическим шепотом. Она наблюдала за зеркальным отражением в высокой стеклянной стене, как мужчина поправляет и без того идеальную рубашку, проводит рукой по волосам и в последний раз оглядывает всю свою фигуру ледяным и суровым взглядом, но довольный увиденным. Затем Скарлетт проследила за ним взглядом, пока он удалялся широкими и решительными шагами, настолько отличающимися от уставших, с какими вошёл. Несколько минут спустя, когда Скарлетт тоже вышла из бара в St. Regis она заметила в коридоре молодую женщину с короткими тёмными волосами, сильно накрашенную и вызывающе одетую. Скарлетт увидела, как та направляется к лифту, и почувствовала в груди странную боль. На этот раз это была не ревность, и не томление, которое таинственная жизнь этого красавца в ней пробуждала обычно. Она ощутила сострадание к чему-то, что Скарлетт всё ещё не могла уловить и не была уверена, что хотела бы знать.

* * *

Мелани стояла на коленях, а руками упиралась о маленькую полку, которая служила изголовьем кровати, на которой они трахались. Матиас крепко держал её за бедра, и полностью погружался при каждом толчке. В ответ она стонала, пассивно приветствуя удары его бёдер, вылепленных словно из мрамора и наслаждалась агрессивными движениями, а также ощущением большого, твёрдого члена, который раскрывал её при каждом погружении. Мелани получала удовольствие и от боли, которую Матиас ей причинял, когда тянул за волосы при изменении угла проникновения.

— Боже мой, Матиас… — хрипло, задыхающимся голосом простонала она в сотый раз за время этого интенсивного и жестокого обращения.

Её голос его раздражал. Всё в Мелани ему не нравилось. По этой причине он поднес одну ладонь к её приоткрытым губам и прикрыл рот. Матиас встал на колени и притянул женщину наверх, вынуждая сесть на него. Он продолжал её трахать в этой позе, с закрытым ртом и яремной веной открытой для его зубов. После нескольких минут такого примитивного и судорожного траха мужчина почувствовал, как возбуждённую головку члена сжимают ритмичные сокращения. Тело женщины отяжелело, и она откинула голову назад, облокачиваясь на его сильное плечо. На тот короткий момент, который всегда предшествовал его собственному оргазму, Матиас отдался согревающим живот ощущениям напряжения и тепла. Он издал хриплый, глубокий звук, позволил Мелани упасть вперёд, после чего выскользнул из неё, сорвал презерватив и швырнул его на пол. В завершении зажал ладонью возбуждённый член и пару раз провёл кулаком вверх-вниз, пока плотное семя не выплеснулось, покрывая ягодицы, бёдра и спину клиентки.

Мелани лежала на животе с закрытыми глазами. Её покрасневшее лицо покрывал пот, волосы растрепанны, рот открыт, дыхание тяжелое.

— Бля … — выдохнула она в экстазе.

Матиас наклонился вперёд и чтобы отдышаться прижался грудью к её спине, пачкая тела обоих спермой. После нескольких минут, проведённых в тишине, он обманулся надеждой, что Мелани уже слишком измотана для продолжения. С ложной нежностью мужчина поинтересовался, не хочет ли она немного отдохнуть. Мелани отрицательно покачала головой и потянулась, чтобы взять золотые часы со стоявшей рядом тумбочки.

— Сейчас только четыре часа, Мати. Я плачу тебе пятьсот долларов в час, не за сон.

Матиас почувствовал в горле приступ тошноты. Он был измотан. Он трахал Мелани почти без остановки в течение двух часов, и был уверен, что не сможет заставить член встать даже слёзно умоляя. Но он лишь улыбнулся, перевернулся на бок, и симулировал удовольствие от игры с чёрными короткими гладкими прядями её волос. Просто необходимо продержаться до конца этой ночи, сказал он сам себе, и тогда у него будет двадцать четыре часа на восстановление. Двадцать четыре часа, чтобы побыть со своим ребёнком.

— Ты действительно ненасытна, детка. Ну, это к лучшему, потому что я ещё с тобой не закончил, — убедительно соврал он, делая Мелани счастливой. Затем Матиас медленно опустился вниз вдоль тела женщины и начал её нежно мучать языком между ног, возвращаясь к роли сексуальной машины, всегда готовой и эффективной.

Когда в шесть часов утра молодая женщина вышла из номера, едва держась на ногах, измотанный Матиас упал на неубранную кровать, в ожидании, пока открытая горячая вода душа создаст уютное облако пара в ванной комнате. В воздухе витал сладковатый запах секса. На тумбочке лежали две тысячи пятьсот долларов наличными. Он заработал их от первого до последнего доллара и ни на секунду не почувствовал себя виноватым или восхищённым за только что завершённый марафон секса. В действительности Матиас ничего не чувствовал: его тело и душа были разделены, как два, абсолютно отдельных существа. Он сделал то, что должен, и делал это наилучшим образом, как будто действительно любил трахать своих клиенток. Словно сладкие или грязные слова, которые он шептал им на ухо, когда трахал, были подлинными. Как будто он действительно находился с ними, в этой комнате, хотя на самом деле мысленно переносился в другое место. Матиас прекрасно знал их тела, и мог безошибочно истолковывать их желания. Он легко мог чувствовать их вкусы, желания и фантазии, но сам ничего не испытывал, за исключением инстинктивного и естественного физического удовольствия. Именно это позволяло ему продолжать, иначе было бы невозможно. Никакой связи. Никаких чувств. Никаких эмоций, ни физических, ни эмоциональных. Не думать. Не ощущать. Трахать. Трахать и быть трахнутым. И на этом всё.

Этой ночью произошёл лишь один момент, когда маска, которую он всегда носил перед клиентами, почти соскользнула. Мелани опускалась вниз вдоль его потной груди с открытым ртом. Языком она подразнила его соски, а затем продолжила перемещаться ниже. Но вместо того, чтобы начать играть с членом, как делала всегда, она остановилась и начала лизать татуировку, набитую у него слева по верхнему краю подвздошной кости. Матиас крепко схватил её за волосы, дёрнул и уставился суровым и потрясённым взглядом.

— Нет, — серьёзно сказал он, пытаясь скрыть свой внезапный гнев.

— Но мне до чёртиков нравятся твои татуировки, — мяукнула она с недовольной и угрюмой гримасой маленькой девочки, у которой только что вырвали любимую игрушку.

— Мелани, это нет, — ответил Матиас ледяным тоном, который не допускал возражений. Потом отодвинул женщину в сторону, и подтолкнул туда, куда она в конечном итоге всё равно бы добралась. Матиас закрыл глаза, и прижал её к своему паху.

— Соси хорошо. Сделай его твёрдым, — приказал он, и Мелани с готовностью повиновалась. Она начала лизать, сосать, ласкать, всё больше и больше разочаровываясь в его, почти несуществующей реакции. Матиас знал, скоро это станет её раздражать. Не в его интересах было злить или разочаровывать женщину. Мелани являлась одной из его лучших клиенток и предоставляла ему много работы. Благодаря ей и её авантюрному духу за несколько ночей Матиас заработал головокружительные суммы. Она была одной из немногих, кто покупала его время на много часов подряд и иногда приводила с собой подругу, удваивая мужчине доход.

Он попытался сосредоточиться на приятном ощущении от тёплого и способного языка, но безрезультатно. До тех пор, пока постепенно в его уме не сформировался образ женщины. На миг он испугался, что это Грейс, отчего почувствовал себя плохо. Он бы этого не пережил, ни в тот момент, когда голова чужой женщины находилась у него между ног. Но потом понял: образ принадлежал другой. Он не сразу её узнал, поскольку думал об автономном создании своей бедной психики, доведенной до крайности. Но затем картинка стала чёткой. Образ принадлежал одной из девушек на ресепшене. Самой молодой из двух. Сдержанная брюнетка с нежным взглядом. Она часто ему встречалась, и Матиас всегда старался на неё не смотреть именно из-за странного эффекта, который девушка на него оказывала. Ощущения, с которых предпочитал немедленно соскальзывать, и которые он методично игнорировал.

С момента, когда он овдовел, Матиас не встретил ни одной женщины, способной пробудить его интерес, но эта девушка, напротив, сразу привлекла его внимание. Она всегда была деликатной и вежливой, и никогда не смотрела на него похотливыми глазами, как позволяли себе её коллеги или все окружающие женщины в целом. Она одаривала его застенчивыми улыбками и добрыми взглядами, а её глаза, казалось, скрывали какую-то подавленную печаль. Матиас вспомнил, что видел её вечером в баре, вероятно, после окончания смены, поскольку на ней была одета кожаная куртка, а не обычный тёмно-синий пиджак. Он скрытно за ней наблюдал. Заметил красивые длинные волосы, которые обычно она убирала в тугой шиньон или конский хвост, тёмные глаза, бледную и нежную кожу, её аромат чистоты. Эта девушка интриговала и нравилась ему. И этот факт инстинктивно его пугал.