Данте навещал ее каждый день, и через некоторое время он понял, что она этого хочет.

   ***

  Шли недели.

  Он виделся с ней каждый день, а потом гулял.

  На четыре дня он уехал из города, чтобы повидаться с братом.

  В течение следующих трех дней он и Тристан преследовали её похитителей. Через неделю он вернулся к ней.

  Она сердито посмотрела на него, бросила ему подушку и заплакала. Он сел рядом с ней, и она ударила его в грудь. Это был первый раз, когда она прикоснулась к нему добровольно, прежде чем укрыться одеялом.

  Это был прогресс.

***

  Месяцы шли.

  Его поиски Гилберта не увенчались успехом, но он продолжал. Это было катастрофой, сколько людей назывались Гилбертом, и без фамилии они находились в растерянности. Поиски также стали побочным проектом, поскольку он узнал больше о бизнесе.

  Она начала учиться на дому. Приступила к терапии. Начала восстанавливаться.

  Она проводила время с Вином, иногда с Тристаном и читала любовные романы.

  С каждым днем он узнавал о ней все больше.

  С каждым днем она видела его все чаще.

  С каждым днем шрамы на ее коже заживали все больше.

  Но она с ним не разговаривала.

  Ее мама говорила, что она начала шептать короткие фразы.

  Вин говорил ему, что она начала шептать маленькие вопросы. Даже чертов Тристан говорил, что она начала шептать ему короткие слова.

  Но не с Данте.

  Это его чертовски беспокоило.

      ***

  Шли годы.

  Она стала его личностью.

  Обычно он заканчивал свой день тем, что приходил к ней домой и проводил с ней несколько часов. Она слушала, когда он говорил, и сообщала, если у нее возникали вопросы. Она заставляла его смотреть фильмы и баловала его, когда он просто хотел.

  Иногда он видел, как она вздрагивает посреди пустоты, и задавался вопросом, стали ли ее пытки еще одним видом насилия. Но врач ничего не говорила, она ничего не говорила, и Данте не имел понятия, следует ли ему предполагать только из-за дерьма в его голове.

  Отец никогда не расспрашивал его о ней, но Данте держал его в курсе, говоря, что присматривает за ней. Он знал, что поступает опрометчиво. Понимала, что снова бунтует. Но он взрослый мужчина, а не мальчик, и он может ее защитить.

  Вин сразу подошёл и прямо спросил его, каковы его намерения по отношению к ней, в то время как Данте потребовал, чтобы он подтвердил, что он не кто иной, как ее лучший друг. Он подтвердил, и Данте почувствовал облегчение.

  Связь между ними росла, чувствуя солнце и воду, чувствуя заботу и привязанность. Они начали чувствовать себя скорее магнитами, чем кусочками головоломки, находя свой путь друг к другу, близко, но недостаточно близко, поскольку напряжение между ними росло, росло и росло.

  Она стала его личностью.

  Она стала его.