— Почему ты не можешь его заполучить?

 Амара пожала плечами.

 — Мы принадлежим разным мирам. Такие девушки, как я, не получают счастливого конца с такими мужчинами, как он.

 — Тем не менее, ты попросила его поцеловать тебя вчера вечером, — отметила доктор Дас. — Ты поговорила с ним впервые после похищения. Ты инициировала или, скорее, пригласила физическую близость. И теперь ты можешь определить некоторые из твоих триггеров. Это огромный прогресс, Амара,

    Амара уставилась на пожилую женщину, понимая, что это правда. Это был прогресс. Она не застряла в той дыре, в которой находилась, когда впервые пришла на терапию.

 — Как ты себя чувствуешь после вчерашней ночи?

 Она посмотрела на свое платье с принтом и выбрала это.

 — Хорошо. Я... я хочу большего.

 — С мужчиной, — спросила другая женщина поверх очков в оправе.

 — С ним, — пояснила Амара.

 — Конкретно с ним?

 Она беспомощно пожала плечами.

 — Это всегда был он.

 — Может, ты знала его только с детства, поэтому у тебя естественным образом ассоциируется любое зарождающееся романтическое или сексуальное влечение с ним?

 Амара покачала головой, прежде чем другая женщина закончила говорить.

 — Если бы это было так, я бы испытывала такие чувства к Вину. Он был более близким человеком в моей жизни. Я люблю его, но платонически.

 — Что насчет твоих сексуальных фантазий? — спросила доктор Дас, возвращаясь к теме, над которой они работали последние несколько недель.

 — Я мечтаю о нем. Я имею в виду Данте, — призналась Амара, глядя на стол. — Иногда он приглашает меня посидеть на солнце, и я представляю, каково было бы, если бы он взял меня за руки по более непослушным причинам. Или иногда, когда он говорит, я смотрю на его губы и представляю, как они ощущаются на моей коже. Я просто смотрю на него и представляю, что бы он сделал, если бы я его поцеловала. Я имею в виду, что я попросила его поцеловать меня, а он этого не сделал, поэтому я не знаю, как… — она замолчала.

 — Но он не отверг тебя, — заметила доктор Дас.

 Амара покачала головой, выпивая воду. Нет, он не отверг ее.

 — Думаю, он осторожен со мной.

 — Это важно с его стороны, — отметила пожилая женщина. — Но тебя это не слишком радует.

 — Я имею в виду, — Амара закусила губу. — Мне нравится, что он вдумчивый, потому что я не знаю, как отреагирую в такой ситуации. Но я просто хочу, чтобы он это сделал, вы понимаете. Меня это беспокоит. Мы можем не говорить об этом?

 Доктор Дас кивнула, поправляя непослушаний локон, делая запись в своем журнале.

 — Хорошо. Что насчет Нереи? Как ты с ней справляешься?

 Амара подумала о девушке и закусила губу.

 — Честно говоря, я не думаю об этом. Это противоречиво.

 — Почему? — спросила доктор Дас.

 Амара откинулась на удобном диване, глядя в потолок. У него был красивый абстрактный узор.

 — Моего отца никогда не было в моей жизни. Просто мы с мамой, и я никогда не чувствовала, что чего-то не хватает. Но зная, что у него есть еще один ребенок, которого он действительно вырастил, мы даже не знали. Это слишком странно. То есть, я не завидую или что-то в этом роде. Она действительно очень мила со мной. Это просто странно. Я всегда хотела сестру, но не знаю, проецирую ли я это желание увидеть ее привязанность или она действительно любит меня. Я не хочу мешать нашим потенциальным отношениям, но я также не хочу слишком легко доверять.

 — Достаточно честно, — сказала доктор Дас со своего места. — Похоже, ты хочешь, чтобы она заслужила твое доверие.

 — Да, — согласилась Амара.

 Другая женщина встала, показывая, что их время подходит к концу.

 — Я хочу, чтобы ты подумала о двух вещах ради меня на этой неделе, Амара.

 Амара кивнула. Ей понравилось направление, которое давала ей доктор Дас. Хотя она знала, что многие люди в их мире не верят в терапию, Амара знала, что время, проведенное с доктором Дас, было одним из главных факторов, удерживающих ее вместе.

 — Тебе семнадцать, поэтому я хочу, чтобы ты подумала о двух вещах, о которых подумал бы любой средний подросток в твоём возрасте, — сказала ей доктор Дас, когда они вышли к главной двери. — Во-первых, думай конкретно не о том, чем бы хотела бы заниматься в своей жизни, а о том, что ты видишь, что делаешь сейчас. Чем ты могла бы увлечься, во что действительно могла бы верить? Подумай об этом.

 Амара кивнула, желая поработать над этим. Она хотела познать себя и узнать эту новую девушку, которой она стала, кем бы она ни была.

 — И? — спросила она, открывая дверь кабинета, зная, что Вин будет ждать, чтобы отвезти ее домой.

 Ей все ещё было некомфортно водить машину.

 — И я хочу, чтобы ты подумала о молодом человеке, который ждет тебя.

 Амара нахмурилась, повернув шею, чтобы увидеть, о ком она говорит.

 Данте. Данте в костюме, стоял прислонившись к краю своего Рейнджровера, глаза были скрыты за солнцезащитными очками, в ожидании ее.

 Он ждал ее.

 — Я особенно хочу, чтобы ты подумала о том, что чувствуешь к нему.

 Амара наблюдала, как он стоит посреди дня, парень, который был ее мечтой, мужчина, который стал ее реальностью, тот, кто выносил ее на свет каждый божий день, когда ее тело не могло двигаться, тот кто заставлял ее улыбаться сквозь кошмары снова и снова, тот, кто поцеловал ее шрам и смотрел на нее, как на сокровище. Амара смотрела на него, как он ждёт ее, и она поняла.

 Она была влюблена в Данте Марони.

   ***

 — Ты необычайно тихая, — заметил Данте, отгоняя их. — Сеанс прошёл хорошо?

 Амара взглянула на него. Данте водил так же, как и все остальное, уверенно, с легкостью, будто родился для этого. Она сидела с пассажирской стороны его машины в общей сложности два раза, и ей уже нравилось, когда он был с водителем.

 — Да, — ответила она ему, не сводя глаз с его профиля.

 Боже, он был потрясающим представителем мужского пола, сильный нос, высокие скулы, четкая линия подбородка, пропорциональные полные губы, эта вена, спускавшаяся по его шее к воротнику, и темные бездонные глаза, которые она назвала хорошенькими будучи ребенком. Ее безумно привлекала его физическая сущность, но Амара знала, что полюбила бы его, даже если бы он был изуродован. Именно то, кем он был внутри, кем он был с ней, делало ее мягкой для него.

 — Мы говорили о том, как ориентироваться в сексе, — сказала она, частично отвечая ему.

 Она заметила, как он взглянул на нее краем глаза, его челюсти сжались.

 — Я не знал, что ты с кем-то спишь, — небрежно произнёс он. Слишком небрежно. — Я его знаю?

 Он, наверное, сломал бы вымышленному парню кости. Боже, его было легко рассердить.

 Хотя он на самом деле никогда не пытался ее обмануть, Данте относился к ней как к собственности, но странным образом. Это началось, как защита ее после похищения, и где-то в дальнейшем, просочилось собственничество. Он не возражал, что ее лучший друг очень горячий парень. Фактически, он любил ее дружбу с Вином и ее зарождающуюся связь с Тристаном. Но он смотрел темными глазами, которые горели, когда они были наедине, топчущими все ее нутро одним взглядом. Когда кто-то находился рядом, он каким-то образом смягчал этот взгляд, скрывая его очарованием, которое стало для него второй кожей. Но она знала. Он уже глубоко заклеймил ее сердце.

 Амара закатила глаза.

 — Я ни с кем не сплю. Но в конце концов, я, вероятно, сделаю это.

 Его руки сжались на руле, и вена сбоку надулась.

 — Есть кандидаты? — спросил он немного грубым голосом.

 Амара посмотрела на свои руки и увидела шрамы на запястьях, которые обычно прятала за браслетами.

 — Ты.

 Ее слово пронзило напряжение в машине, как пуля, пронзая все выше и выше, пока она не почувствовала, как кровь приливает к ее лицу, не в силах смотреть на него.

 Он внезапно повернул машину к обочине, заставив ее взглянуть вверх и схватиться за дверную ручку, чтобы не упасть в сторону. Ее глаза смотрели на маленькую грунтовую дорогу, по которой он ехал.

 — Что....

 Прежде чем она успела озвучить свой вопрос, она поднялась со своего места, оседлав очень горячего Данте Марони, его руки впились в ее волосы, его рот прижался к ее губам.

 Его рот впился в ее губы, и напряжение, которое нарастало между ними на протяжении многих лет, исчезло. Отдача взорвала ее чувства.

 Она вздрогнула от внезапности этого, чувствуя, по-настоящему чувствуя его под собой, одна из его рук держалась за ее затылок, а другая скользила вниз к ее пояснице, прижимая к себе. Она схватила его за волосы, притянув еще ближе, ее грудь прижалась к его плечам, ее тело горело, не стесняясь удовольствия, которое принес ей только поцелуй.

 Она заслужила это удовольствие. Ей не должно быть стыдно за свое тело, за то, что оно этого желало. Несмотря на то, что она знала это логически, она боролась с завитком стыда, который манил ее, говоря ей все, что доставляло удовольствие после всего, что ее тело пережило, было неправильным, что ее желание, чтобы любой мужчина проник в нее, было неправильным.

 Нет, нет, это не было неправильно. В ее желании этого мужчины, не было неправильно. В ее желании заниматься сексом и получать удовольствие не было неправильным.

 Он застонал ей в рот, его язык щелкнул по ее закрытым губам, раздвинул их, наклонился, чтобы лизнуть ее язык, и она почувствовала это между ног, прямо там, где его выпуклость давила на нее. Склонив ее лицо в сторону, взяв ее за волосы, он углубил поцелуй.

 Ее сердце колотилось, пробуя его.

 Он отстранился, чтобы перевести дыхание, его глаза были океанами тьмы, заставлявшие ее почувствовать себя в безопасности. Его губы были влажными от ее рта.

 — Ты, биение моего сердца, Амара, — прошептал он ей в рот, прижавшись лбом к ее лбу, и что-то, что увядало в Амаре, раскрывалось, пропитываясь, расцветая в эмоциях, которые она видела в его глазах.

 Она была биением его сердца, а он был ее, они оба вместе бились.

 Возможно, это одинаковое биение.

 Возможно, у них одинаковые сердца.