Морана наблюдала, как он внезапно замер, его глаза впервые обратились к сгоревшим останкам ее машины. На мгновение ничего не двигалось, ни ветер, ни листья, ни люди.

— Где она, черт возьми.

Гром расколол небо; ветер стал хаотичным, заставив его галстук и расстегнутый пиджак хлопать по твердой груди, его рука с пистолетом была направлена прямо на другого человека, неминуемая смерть в его голосе заставила ее вздрогнуть. Но его взгляд оставался на ее машине. Что-то сжалось в ее груди.

— Мы не знаем. Нам сказали прийти проверить наших ребят.

Он повернулся к мужчинам, опустив пистолет, без движения на лице. Человек, который стоял, кивнул, положив пистолет, после он помог раненому мужчине встать и пойти сторону их собственного автомобиля. Через несколько минут они были в машине и уехали, яркие задние фонари исчезли, оставив все в темноте. Он их отпустил.

Морана слегка отошла от дерева, не в силах его понять, ее сердце бешено колотилось, кровь текла по венам. Медленно осела пыль. Она смотрела, как он сделал несколько шагов к груде обугленного металла, бывшей ее любимой машиной, и остановился. Пистолет свободно болтался в его руке сбоку.

Он стоял перед разбомбленными останками ее машины, спиной к ней, пиджак его костюма цеплялся за его мышцы, когда они напрягались, прежде чем трепетать под натиском ветра.

Морана тихо стояла у дерева на виду у всех и наблюдала за ним сзади, желая увидеть его реакцию. Потому что, если она собиралась играть с этим мужчиной, ей нужно было знать свои карты. Она не разговаривала с ним с тех пор, как отправила ему последнее сообщение. Ее телефон был выключен, и она пообещала Амаре дать ей немного времени, чтобы разобраться во всем. Она отсутствовала в течение нескольких часов, и ей нужно было увидеть его реакцию, но не перед этими мужчинами, а только его реакцию. Потому что даже при том, что она ничего не поняла, если он дал ей хоть немного надежды, она знала, что не сбежит. Впервые в жизни она хотела остаться.

Его спина двигалась, когда он дышал, его руки были сжаты рядом с ним, пока он продолжал смотреть на ее сгоревшую машину. Тьма окутывала его тело, только вспышка молнии ярко освещала его на доли секунды, прежде чем он снова оставил его стоять одного в темноте на кладбище.

В агонии прогремел гром. Ветры сетовали. Морана подавила боль в груди, но не двинулась с места, инстинктивно зная, что даже крошечное движение заставит его осознать ее. Так что, она просто продолжала наблюдать за ним, ожидая, я что он что-то сделает.

Он сделал. Он коснулся ее машины. Погладил. Только раз. Но он это сделал. Он сделал это, когда думал, что никто не смотрит. Он сделал это, когда думал, что совершенно один.

Морана моргнула, заметив жжение в глазах, когда увидела, как его большая грубая рука нежно двигалась по обугленным останкам, и теперь осколок надежды превратился в осколок.

Она знала. Она видела. И собиралась драться за него, бороться за него, как он боролся за нее. Она собиралась сыграть. Она собиралась броситься со скалы в надежде, что он ее поймает. Потому что она не понимала, как они могут двигаться дальше, если она этого не сделает. Господь знал, что он не станет.

Сделав глубокий вдох, она сделала шаг вперед в темноте, глядя на него. На мгновение ничего не произошло. Было тихо. Было темно. Было пусто.

Теперь она стояла у всех на виду, достаточно, чтобы он мог просто повернуть шею и увидеть ее. Но ничего не произошло. С колотящимся сердцем Морана сглотнула, держа в руке пистолет, и сделала еще один шаг вперед.

Он просто сделал глубокий вдох, его спина расширилась, ткань его пиджака натянулась на покрытые шрамами мышцы, но он не повернулся. И внезапно Морана знала, что он знает, что она там. Он знал, что она стоит позади него, наблюдая за ним, и не обернулся. Боже, он не собирался облегчать ей задачу. Что ж, она тоже не собиралась облегчать ему это.

Она сделала еще один шаг вперед, затем еще и еще, наблюдая, как мышцы его спины напрягаются вместе с каждой из них, его тело изгибается.

Дежавю поразило ее с того самого утра, когда она рассказала ему о его ненависти к ней, к его сестре и тому факту, что она была одной из тех пропавших без вести девочек.

Я никогда не ненавидел тебя за это. Нет, никогда. Не за это. Неужели это было только утром? Всего несколько часов? Это было похоже на всю жизнь. Но она вызвала у него реакцию.

Сделав еще один глубокий вдох, на мгновение закрыв глаза и собрав все силы внутри себя, Морана бросилась к нему.

— Я знаю.

Два слова. Пробивая тишину между ними, как пули. Паря в воздухе между ними.

Он не повернулся, не двинулся с места, только его спина вытянулась один раз, когда он тяжело вдохнул. Ее руки болели, чувствуя эти мышцы, эти шрамы под пальцами. Она сжала их в кулаки. Его собственный пистолет свободно висел рядом с ним, а другая рука уходила в карман брюк. Тем не менее, он не повернулся, не посмотрел на нее, не признал ее.

— Я знаю ...— она закусила губу, — Тристан.

Молчание. Они замолчали. Он замер еще больше, невероятно. Она рефлекторно замерла еще больше. Воздух между ними опасно застыл. Она знала, что перешла невидимую черту, которую они оба неоднократно признавали, но никогда не переступали. Она знала, что, назвав его по имени, она отважилась на неизвестную территорию. И это ее напугало. Настолько сильно, что она стояла дрожа от теперь уже спокойных штормов, ее руки сжались в кулаки рядом с ним, а глаза были прикованы к его спине, ожидая реакции.

Она пришла. Он повернулся. Молния расколола небо. И в этом мгновенном свете его великолепные голубые глаза нашли ее, заключили в тюрьму, сожгли.

У нее перехватило горло, сердце колотилось, кровь сильно билась в ушах. Ее дыхание стало учащаться, пока она почти не задохнулась, потому что он стоял в нескольких футах от нее, вырезая смертоносную форму в темноте, которая окружала его, обвивала его, как любовник, обвивала вокруг нее, как враг.

И он не произнес ни слова. Боже, он не собирался уступить ей ни дюйма, если только она его не заставит. И она заставит его это сделать. Не было другого пути, ни сейчас, ни для нее, ни для него, ни для них.

Зная это глубоко в сердце, она однажды закрыла глаза, ахнула еще раз и заставила себя хотя бы казаться несколько спокойной.

— Спасибо, — тихо начала она, ее слова, хотя и мягкие, громкие в тишине кладбища.

Она не могла ясно видеть его глаза, поэтому не знала, как он на это отреагировал. Она почти пошла на это из-за слепой веры и надежды. Поэтому, не дожидаясь его реакции и не давая себе больше времени для паники, она начала говорить — Спасибо, что спас меня, — обратилась она к его твердой, неподвижной фигуре.

В каком-то смысле было лучше, если она не могла его видеть. Это значительно упростило это.

— Не только в последние несколько недель, но и двадцать лет назад.

Его пальцы сжались на пистолете.

— Я знаю, через что тебе пришлось пройти, как никому другому платить за это, но ты не должен был платить за это, будучи всего маленьким мальчиком, и я сожалею, что всё случилось именно так, поэтому очень сожалею за все это.

Только движение груди. Ее собственное дыхание синхронизировалось с его. Ладно.

— Но я не собираюсь это обсуждать, не так и не тогда, когда ты не хочешь. Мы поговорим об этом только тогда, когда ты будешь готов, потому что это твоя история.

А теперь она перешла к хитрой части. Позволяя взрыву гнева разразиться по ее венам, Морана сделала шаг вперед, ее страх смешался с гневом внутри нее.

— Ты ненавидишь меня, ненавидишь меня за то, чего я никогда не совершала. Хотя я могу это понять, я полностью это понимаю, я не могу с этим жить. Не зная, что я невиновна, — она сделала еще один вдох. — Но ты спас меня, и моя совесть не позволит мне двигаться дальше, не дав тебе шанса на завершение.

В воздухе витал запах приближающегося дождя вместе с ароматом ночных цветов, которые буйно разрастались в этом районе.

Морана вдохнула аромат, черпая силу из воспоминаний о другой дождливой ночи, которая вызвала в ней изменения. Смочив губы, она заговорила, сохраняя голос настолько твердым, насколько это возможно, в то время как ее внутренности дрожали.

— Так вот в чем дело, мистер Кейн.

Она больше не назовет его по имени, пока он не даст ей на это право.

— Я приняла решение, хорошее или плохое. Теперь пришло время для тебя. Я даю тебе шанс убить меня прямо здесь и прямо сейчас.

Прошла пауза. Обладая вышеупомянутой силой, она сознательно отбросила пистолет, который держала в руке, пистолет, который так долго был ее спасителем. Его собственный остался прямо в его руке, его глаза горели на ней.

Морана двинулась вперед, собираясь с духом, когда эти слова дошли до нее.

— Мой отец уже пытался убить меня, и если я умру сегодня, никто не станет расследовать. Они все подумают, что я погибла, когда взорвалась бомба, и вся ответственность будет лежать на руках моего отца, а не на тебе или Наряде. Никому и никогда не понадобится знать, что ты даже приходил сюда или что был замешан. Тенебра никогда не будет причастна. Никакого беспорядка. Ничего.

Ветер хлестал ее волосы вокруг ее лица, касался ее всего, прежде чем достиг его, ласкал его, заставляя его пиджак хлопать по его торсу.

В небе снова прогремел гром. Морана подождала, пока он стихнет, прежде чем продолжить.

— Что касается кодов, — заговорила она, не в силах остановиться сейчас, гадая, приводил ли кто-нибудь когда- либо аргументы в пользу собственной смерти, как она. — Мы оба знаем, что ты можешь обратиться к другим компьютерным экспертам, так что это не главная проблема. У тебя никогда не будет лучшей возможности убить меня. Ты это знаешь, я это знаю. Это останется только между нами и мертвыми, которые здесь похоронены. Так что наведи на меня пистолет еще раз и целься в мое сердце. Стреляй в меня. Заверши начатое. Найди то, что искал двадцать лет.