Тристан посмотрел на Босса, который замер.

— Вспоминай Жнеца каждый раз, когда думаешь открыть рот, Вайпер.

Другой мужчина оскалился, но промолчал. Отец Тристана щелкнул пальцами.

— Какое это имеет отношение к моей дочери?

Вайпер пожал плечами. А потом подошёл отец Тристана. Прежде чем Тристан успел моргнуть, его отец потянул руку и переместил пистолет, направив его прямо на маленькое пухлое личико с яркими карими глазами, зачарованно изучая пистолет.

Тристан не мог дышать. Дрожащая рука его отца стала твердой, его глаза стали совершенно черными.

— Если не скажешь то, что я хочу знать, — тихо сказал его отец, — Она умрёт. Твоя дочь взамен на мою.

Тристан мог только с ужасом наблюдать за происходящим, но не думал о плохих мыслях. Его отец просто блефовал. Он пытался узнать все о Луне и о том, как играть другого человека. Да. Вот и все. Может, Тристан сможет ему помочь, если Вайпер что-нибудь сделает.

Сглотнув нервы, выйдя из-за колонны, Тристан остался в тени, оглядываясь по сторонам. Его взгляд упал на пистолет, лежащий справа на маленьком столике у стены. Не задумываясь, Тристан тихонько положил нож, зажатый кровоточащей рукой, на деревянную поверхность и поднял пистолет.

Он не знал, что это за оружие и сколько в нем пуль. Но оно было тяжёлым в его маленьких трясущихся руках. Было тяжелым. Тем не менее, Тристан поднял свои тонкие руки, направил пистолет на Вайпера и зарядил его, как научил его  отец. Он был готов застрелить плохого человека, который не осознавал, какое чудо он получил, когда его дочь вернулась к нему. Он бы сделал все, что угодно, отдал бы все, чтобы его сестра вернулась к нему. Он так хотел вернуть свою сестру. Его отец тоже скучал по ней. Вот почему он блефовал. Вот почему он пытался получить информацию любым доступным ему способом. Тристан это понимал.

Он просто держал руки неподвижно, даже когда они начали болеть, кровоточащая рана на его ладони пульсировала. Стиснув зубы, чтобы не шуметь, Тристан не спускал глаз с места из тени. Он увидел, что глаза Вайпера перешли к Боссу, увидел как хозяин чуть-чуть покачал головой.

— Я ничего не могу тебе сказать, — сказал он вслух контролируемым голосом. — Делай что хочешь.

Кровь залила его уши. Люди Босса держали оружие на людях Вайпере, в то время как его отец держал свой пистолет нацеленным на голову маленькой девочки. Тристан понимал мотивацию своего отца, но он не мог понять, как эти другие люди могли делать то, что они делали, и почему никто другой, стоявший там, не сделал ничего, чтобы их остановить. Как мужчина мог так поступить со своей дочерью?

Тристан сглотнул, ожидая, что его отец опустит оружие и сделает что-нибудь еще. Он этого не сделал. Его сердце начало колотиться, пистолет трясся в дрожащих руках.

Почему он не опустил пистолет? Почему он не отходил от ребенка? Почему никто другой ничего не делал?

— Последний шанс, Виталио, — мягко сказал отец.

Вайпер покачал головой. Босс заговорил.

— Оставь это, Дэвид.

Убери пистолет, папа, — призывал Тристан в голове, его губы дрожали. Его отец покачал головой.

— Его дочь взамен на мою.

Отойди, папа. Он не должен быть здесь. Он не должен красться, чтобы увидеть это. Он не мог понять. Он не понимал.

О боже, почему его отец не уехал? Он был так напуган. Он был так напуган. Он хотел уйти. Но его ноги не двигались. Они не двигался. Он попытался подавить хныканье, когда его сердце начало болеть. Он просто хотел домой. Он просто хотел спать в своей постели. Он просто хотел вернуть свою сестру. Он хотел домой. Но его ботинки прилипли к полу.

Его здесь не должно быть. О боже, он был так напуган. Его сердце колотилось так сильно, что он мог слышать это ушами. Все его тело начало трястись, руки дрожали, кровоточили, болели.

Его отец взвел курок, разблокировал его.  Тристан заплакал, не в силах больше сдерживать слезы. Он очень любил своего отца. Но зачем он это делал? Он не понял. Это не вернет Луну. Его дыхание стало тяжелым.

Тристан наблюдал, как палец его отца держит спусковой крючок, видел, как движутся его мускулы, и он внезапно понял, что его отец собирается спустить курок. Это не было блефом. Это не игра. Это жизнь и смерть.

Тристан посмотрел в лицо отца и ничего не увидел. Никакого намека на лицо, которое у него было, когда он смотрел на Луну. Ни намека на мягкость.

Тристан ждал. Вдох. Выдох.

Палец его отца согнулся. Палец начал тянуть. Тристан в ужасе захныкал. И прежде чем он даже понял, он спустил курок. Сила удара толкнула Тристана на пол, пистолет все еще сжимал в его руках, когда громкий звук пули прорвался через холл, сопровождался ругательствами и криками, а также плачем ребёнка.

О Боже. Внезапный натиск шума стал белым, когда Тристан оглянулся на стол только для того, чтобы увидеть маленькую девочку с забрызганной кровью на лице.

Не раздумывая, его разум был безмолвным, совершенно безмолвным, Тристан вышел вперед, прямо к девочке, лицо которой покраснело от криков. Дрожащими руками Тристан вытер кровь с ее мягкого лица, забыв о собственной кровоточащей ладони. Вместо того чтобы очистить ее кожу, он еще больше испачкал ее собственной кровью.

Его отец собирался так жестоко наказать его за это. Готовый извиниться за то, что выстрелил в него, готовый принять любое наказание, которое он назначил, Тристан повернулся в сторону. Его сердце остановилось. Нет-нет-нет-нет-нет.

Пистолет выпал из его руки, громко лязгнув во внезапно затихшем зале. Тристан покачал головой. Нет-нет-нет-нет-нет.

Его отец лежал на полу, его глаза были открыты, он смотрел в потолок, его тело было неподвижным. С дырой прямо в центре его головы. Отверстием от пули. Что-то застряло в его груди.

— Ты убил собственного отца?

Тристан услышал голос Босса. Он слышал, как он спрашивал, слышал слова, но продолжал смотреть на своего отца, отрицая это в своем сердце. Нет-нет-нет-нет-нет.

— Это его отец? — спросил кто-то другой.

— Как он мог прицелиться оттуда?

— Как никто не был в курсе, что он здесь?

— Он безжалостен по отношению к себе. Ты представляешь, каким он будет?

Слова. О нем. Спеша все вокруг. За ним. Одно слово. На повторе. Нет-нет-нет-нет-нет.

— Следующее блюдо будет готово, когда...

Тристан поднял голову от звука голоса матери. О боже, что он наделал? Тристан увидел, как она остановилась в дверном проеме, глядя на него.

— Тристан, что ты здесь делаешь? — спросила она, приближаясь к нему со злостью в глазах. Повернувшись к Боссу, она начала говорить: — Прошу прощения за него, мистер Марони. Он всего лишь ребенок. Он не знает, что делает ...

Ее голос резко оборвался, когда ее взгляд упал на отца, слова захлебывались у нее во рту. Тристан увидел, как ее руки подлетели к ее губам, слезы потекли по щекам, когда звук вырвался из ее груди. Его челюсть начала болеть от того, как он ее сжал.

— Кто? — голос ее матери дрогнул при этом слове.

Босс шагнул вперед к Тристану.

— Твой сын.

Его мать посмотрела на него глазами, на ее лице отразилось недоверие. Тристан позволил ей наблюдать за ним молча, наблюдая, как недоверие изменилось в ужасе, когда она увидела правду на его лице. Ужас, который он увидел в ее глазах, убил что-то внутри него. Его челюсть дрожала, когда он шагнул к ней, желая броситься в ее объятия и заставить ее сказать ему, что все будет хорошо. Она отпрянула от него, ее рот открылся от ужаса.

— Уйди от меня.

Тристан замер. Его мать долго смотрела на него, качая головой.

— За что сынок?

— Я .. это ...— слова застряли в его горле, застревая там, не в силах вырваться.

Она сделала шаг назад.

— Ты потерял сестру. Теперь ты убил своего отца. Моего мужа. Мою дочь.

Тристан сжал руки, чтобы не дотянуться до нее, не произнес ни слова. Он ничего не мог сказать.

— Мой сын был милым мальчиком, — прошептала его мать почти доходя до двери. — Ты не он. Ты похож на них. Монстры.

Что-то сломалось в его груди, то, что больше не подлежит ремонту.

— Я не хочу тебя больше видеть, — ее голос дрожал, когда она шагнула в дверь, откуда вошла. — Ты для меня мертв.

Она ушла. Тристан стоял там. Один. Без младшей сестры. Без отца. Без матери. Только с мужчинами, которые смотрели на него так, будто собирались съесть его заживо. И ребенок, который перестал плакать. Ребенок, который несколько минут назад был для него ничем. Младенец, ради которого он убил отца, которого так любил.

Тристан посмотрел на нее, её глаза распухли от слез, цвета в них сияли и мерцали; ее маленький ротик розовый и мягкий; ее пухлое лицо было залито кровью его и его отца.

Трепет, который он чувствовал в груди несколько минут назад, исчез. На его месте было что-то другое. То, чего он никогда раньше не чувствовал. Что-то, что он не понимал. Что-то искривленное, уродливое и живое, пустившее корни в его груди, когда он смотрел, как она дышит из-за него. Что-то ядовитое просачивалось в его сердце, парализуя его, убивая до тех пор, пока он больше не чувствовал этого. Пока он не почувствовал ничего, кроме яда. Пока он не видел ничего, кроме ее лица, залитого его кровью.

Он пролил кровь своего отца, чтобы защитить ее. Его мать назвала его монстром. Она была права. Он превратился в монстра, более злого, чем все люди в комнате, за одну секунду.

Все из-за нее. Потому что она заставила его сделать выбор. А у него не было выбора. Ни одного. Ни какого. Ничего, кроме этого чувства в груди. Он вцепился в неё, глядя на ее лицо, запечатлевая его в памяти. Он смотрел в ее глаза, видя, что ее душа навсегда запятнана его кровью.

С сегодняшнего дня ее жизнь была его. Он отказался от всего, чтобы она могла жить. Ее жизнь была его. Он не знал, что с этим делать. Но это было его.

— Пойдем со мной, мальчик.

Голос Босса дошел до него.

Нет. Не Босс. Он был Боссом его отца. А его отец мертв. Тристан Кейн тоже мертв. На его месте родился кто-то другой. Кто-то, кто бесстрастно посмотрел на Лоренцо Марони и на блеск его темных глаз.