Глава 17

Страх Тристан, 8 лет. Город Тенебра.  Он был напуган. Его здесь не должно быть.

Тристан знал, что нарушает правило, даже когда поднимался настолько высоко, насколько позволяли его маленькие пальцы ног. Его короткое тело прислонилось к колонне, когда он попытался заглянуть в столовую большого дома. Это было большое пространство, с высокими лампами в каждом углу комнаты, ярко освещавшими все помещение, с боковыми столиками, расставленными у стен. В центре стоял длинный коричневый стол с двадцатью стульями с каждой стороны и двумя в изголовьях. Стены были из того же камня, из которого был сделан большой дом, название которого он не мог вспомнить, а занавески были темно-синего цвета.

Тристану понравился цвет. Комната ему тоже понравилась. Раньше он был в этом доме только дважды, оба раза, когда Босс устраивал вечеринку. Его мать помогала все организовывать. Тристан очень хотел увидеть это собрание за ужином, в то время как его отец защищал Босса. Это была очень важная работа, Тристану говорили достаточно раз.

Вот почему его мать всегда оставляла его в саду поиграть и никогда не пускала в дом. Два раза он пробирался внутрь, просто бродил по большим залам и сбегал обратно, боясь, что кто-нибудь увидит его и пожалуется. Тристан был достаточно взрослым, чтобы понимать, что, если жалоба когда-нибудь достигнет Босса, у него будут большие проблемы. Босс не убивал маленьких мальчиков, по крайней мере, он слышал, но он наказывал их, как считал нужным.

Тристан не хотел быть наказанным. Хотя он пробирался сюда раньше, прошло очень много времени с тех пор, как он входил в дом. Он действительно должен был уйти, но его ноги оставались приклеенными, пока он смотрел на зал. Сначала его похождения были из любопытства. Однако на этот раз это было ради информации.

Ему никто ничего не говорил, так как он был недостаточно взрослым, чтобы ему рассказывали взрослые вещи. Это не значило, что он не знал. Он знал. Он видел. Он слышал. Он чувствовал. Так много боли. Так много вины.

Его младшая сестра пропала, и это его вина. Ее защита была его обязанностью; ее безопасность его ответственность. Прошло семнадцать дней, а о ней ничего неизвестно.

Тристан все еще помнил ночь так отчетливо, что это была яркая картина в его голове. Он помнил, как щекотал свою маленькую Луну, когда она хихикала самым сладким голосом, смеясь вместе с ним в своей белой пижаме с красными сердечками на них. Он помнил ее большие зеленые глаза, которые смотрели на него с такой невинной любовью, с такой преданностью, что ему всегда было смешно в груди. Он помнил, как залезал на ее кровать и обнимал ее, желал спокойной ночи, помнил ее мягкий детский запах, когда она сжимала его волосы в крошечный кулачок.

Она была самой красивой младшей сестрой в мире. Тристан поклялся, что в первый момент, когда он увидел ее розовое сморщенное лицо и держал ее крошечное тело в своих тонких руках, он всегда будет держать ее в безопасности. В конце концов, он был ее старшим братом. Так поступали старшие братья. Они защищали своих младших сестер любой ценой.

Однако в ту ночь он потерпел неудачу. Он не знал как, но каким-то образом он потерпел неудачу. Ее окна были заперты, он сам их запер. И единственный способ войти в ее комнату, это через него. Даже его мать не могла пройти через дверь, не разбудив его, чтобы проверить свою сестру.

В ту ночь он обнял ее, пожелал спокойной ночи, как в любую другую. А утром ее кровать была пуста. Окна были заперты. Он ни разу не проснулся за ночь. Как будто она бесследно исчезла, и почему-то он заснул, когда ей был нужен ее старший брат. Он подвел ее.

Дыра ее отсутствия пожирала его. Он просто хотел ее вернуть. Хотел почувствовать этот детский запах на ее коже, услышать ее хихиканье и просто обнять ее. Он так по ней скучал.

Тристан тихонько вытер слезы, катившиеся по его щекам, длинными белыми рукавами. Его отец научил его никогда не плакать. Он был большим мальчиком и, если хотел быть сильным, никогда не должен плакать.

Тристан старался. Он очень старался не делать этого. Но каждую ночь он смотрел на маленькую пустую кровать напротив своей комнаты, и слезы текли по нему. Каждую ночь он слышал, как отец выкрикивает обвинения и кричит от боли на мать, и слезы текли по нему. Каждую ночь он слышал, как мать пытается успокоить отца с такой болью в собственном голосе, и слезы текли по нему. В эти дни все плакали. Он просто позаботился о том, чтобы его родители никогда не узнали, что он тоже плакал.

Утром он смывал все улики и молчал об этом. Никто не знал, что он закрывал глаза и каждую ночь шептал молитвы за свою младшую сестру. Он молился, чтобы она вернулась. Он молился, чтобы она была в безопасности, в тепле и сыта. Он молился, чтобы она не скучала по нему слишком сильно. Он так много молился, и так устал.

Необходимость что-то сделать, что-нибудь толкнула его. И хотя никто ему ничего не сказал, у него были острые уши. Прошлой ночью он слышал, как отец кричал на его мать о каком-то заговоре, который забрал Луну и многих других девочек из города. Его разозлило то, что другие старшие братья чувствуют себя так же, как он, беспомощными и обиженными. Тристан все это слушал, глядя на дождь за окном, вспоминая, какой счастливой он делал Луну.

Он снова надеялся на счастье. Но семнадцать дней, это долгий срок для молчания, и хотя он никогда не подумал бы о возможности того, что с ней случится что-нибудь плохое, он знал, что его родители думают. А потом его отец упомянул девочку, которую нашли. Единственная девочка, которая вернулась домой.

Вот почему Тристан пробрался внутрь. Тристан пришел повидать девочку. Он пришел посмотреть на того, кто вернулся, когда его Луна все еще была потеряна. Он просто хотел ее увидеть, может, узнать что-нибудь о том, что случилось с его сестрой. Он хотел знать, была ли она с ней; если она видела Луну.

Когда Тристан спрятался за колонной, он позволил своим глазам бродить по холлу, наблюдая за людьми, наблюдая за ними. Всего было десять мужчин, включая охранников и одну женщину. Его отец всегда говорил ему помнить лица. Лица в их бизнесе, как он учил маленького Тристана, были секретами. А секреты — это оружие, которое когда-нибудь можно будет использовать.

Его мать всегда говорила ему читать по глазам. Она говорила, что глаза — это зеркало души. Вот почему Тристан знал, что у его младшей сестры самая чистая душа из всех, кого он когда-либо встречал. Вот почему Тристан знал, что душа его отца становилась все чернее с каждым днем, когда Луну не находили. Вот как Тристан узнал, что душа его матери умирает под тяжестью всей боли.

Тристан не торопился, наблюдая за обоими лицами и глазами людей за столом, не глядя на охранников, окружавшие круглую комнату. Его глаза обратились прямо к отцу. Дэвид Кейн стоял рядом со стулом Босса, высокий, худощавый мужчина со сложенными за спиной руками, руками, которые, как знал Тристан, дрожали.

Они тряслись долгое время, и за последние несколько дней стало только хуже. Не позволяя этой мысли беспокоить его, он позволил взгляду упасть на Босса. Босс, его настоящее имя было Лоренцо Марони, но отец Тристана называл его Босс, который сидел во главе стола сбоку. Он был одет в черный костюм, который носили все в семье, его лицо было покрыто бородой, голова покрыта короткими волосами, а глаза темны.

Тристан вспомнил, как впервые встретил этого человека. Он сидел в саду, пока его мать организовывала очередной ужин, когда Хозяин ушел. Тристан не знал, кем он был в то время. Он только посмотрел на высокого, большого человека, на его темные глаза и жесткое лицо, и сразу же ему не понравился. Босс выдержал его взгляд.

— Я ем людей за то, что они так на меня смотрят, мальчик.

Тристан ничего не сказал, просто ему за это еще больше не понравился. Тогда мужчина плохо улыбнулся.

— Ты не такой, как другие маленькие мальчики, не так ли?

— Нет, я не такой, — сказал Тристан, сузив глаза.

Мужчина внимательно наблюдал за ним, а затем ушел, а Тристан сбежал обратно на свою скамейку, чтобы с тех пор больше никогда не встречаться с Боссом. Он никогда не понимал, почему его отец работал на человека с темными глазами и суровым лицом.

Тристан внимательно изучал мужчину, который курил сигару. На столе перед ним лежал пистолет, металл блестел в ярком свете комнаты. У нескольких мужчин тоже были свои ружья. Это не беспокоило Тристана. Оружия никогда не волновало его. Его отец научил его держать пистолет, и хотя он никогда не стрелял из него, Тристан любил оружие. Ему нравилось, как оно сидит в руках. Однажды он собирался попросить отца научить его правильно стрелять, и у него соберётся коллекция. Когда-нибудь. После того, как Луна благополучно вернётся домой.

Отойдя от знакомых лиц семьи, мужчин, которых Тристан видел только мимоходом со своим отцом, но не знал имен, он повернул шею, чтобы посмотреть на другой конец стола. Именно там сидели гости из-за границы.

Он внимательно их изучил. Человек во главе стола был крупным, крупнее Босса, но не больше его отца, в темном костюме, как все, и с короткой бородой. Тристан долго смотрел на его лицо, запоминая, и смотрел ему в глаза.

Что-то тяжелое поселилось у него в животе. Ему не нравился этот человек. Ему совсем не нравился этот человек. Его лицо было правильным, а глаза темными, но в них было что-то такое, что могло бы напугать любого другого мальчика его возраста. Это только заставило Тристана возненавидеть этого человека еще больше.

Тем не менее, момент спустя его внимание привлек не он. Это была женщина, сидящая рядом с плохим мужчиной в красивом голубом платье и держащая ребенка. Тристан почувствовал, как дыхание вырывается из его груди. Она была такой маленькой. Намного меньше Луны. В розовом платье, ее голова была слегка присыпана вьющимися темными волосами.