Вторая стопка была Тристаном Кейном. Даже когда все внутри нее уклонялось от желания внимательно посмотреть на то, что она чувствовала к нему, она заставляла себя сделать именно это. Отрицание не принесет ей никакой пользы. Она желала его, она это признала. Не просто быстрый секс у стены, потому что они не смотрели друг на друга. Она хотела, чтобы он несколько секунд гладил ее по спине, как вчера вечером. На этот раз она хотела, чтобы он держал ее, а не просто сделал мокрой. Она хотела иметь возможность погладить эту челюсть и почувствовать шершавую щетину на своей ладони. Ей хотелось пощупать шрамы. Она хотела обвести эти татуировки пальцами. Она желала его раньше и до сих пор желает.

Тем не менее, ее голод не утолили, и с ее стороны было глупо думать, что одного раза будет достаточно. Она чувствовала себя живой с ним, она тоже это знала. Но, несмотря на инцидент с казино, и прошлой ночью, когда эмоции были слишком близки к поверхности для них обоих, и этим утром, когда ему нужно было знать, причинил ли он ей боль, Морана по какой-то причине чувствовала себя в безопасности с ним. Было глупо чувствовать себя в безопасности с таким мужчиной, как он, но она не могла этого понять.

В тот момент, когда она вошла в казино и увидела его, что-то в ней расслабилось. В тот момент, когда она оставила отца и пришла к нему, что-то в ней рухнуло. В тот момент, когда она позволила ему увидеть себя обнаженной, что-то в ней сломалось.

Он несколько раз видел ее уязвимой и ткнулся носом в ее яремную вену вместо того, чтобы вырвать ее. Он так много раз видел ее дерзкой и подкармливал ее огонь вместо того, чтобы потушить. Он видел ее такой, какой она есть, и, несмотря ни на что, он не использовал это, как это делал ее собственный отец много раз.

Она не могла игнорировать эти вещи. Она знала, что он сложный человек, более сложная головоломка, чем все, с чем она когда-либо сталкивалась. Она знала, что он ее ненавидит, и если бы не то, что он был жив вместо своей сестры, все должно было быть намного, намного хуже. То, о чем он отказался с ней говорить. Почему? И, если было хуже, куда она вообще пошла с ним? И да, она пошла. Она не знала куда, но куда-то.

Еще одна вибрация напугала ее, но она поняла, что это было слишком рано и слишком мало для другого самолета. Это был ее телефон. Морана вытащила его из кармана и посмотрела на экран. Третий раз звонил ей. Дорогой, Папа.

Морана уставилась на экран, ее рука зависла над зеленым значком. Она не разговаривала с ним с той ночи. Любые иллюзии, которые она когда-либо питала, были разрушены не только ее падением, но и тем, что он использовал ее как приманку, ни разу не спросив о ней. Теперь, когда она узнала о похищениях, своих и других, она знала, что ей нужно поговорить с ним. И все же ее большой палец не мог опуститься.

Экран отключился. Улетел другой самолет. Экран снова засветился. Морана глубоко вздохнула и сглотнула, убедившись, что ее голос остался ровным, и нажала на зеленый значок, приложив телефон к уху.

— Ты неплохо устроилась как его шлюха, Морана, — прозвучал холодный голос ее отца. — У меня были планы на тебя.

Морана стиснула зубы, но заговорила с намеренной ухмылкой.

— Я уверена, что ты не звонишь, чтобы узнать подробности моей скандальной сексуальной жизни, отец. Ой, забыла спросить, как твой нос?

Тишина. — Я знаю, что ты вышла из здания одна, — сообщил ей мужчина.

Ах, верные шпионы. Конечно, за ней наблюдали люди.

— И? — Тебя заклеймили предателем, Морана. Эта территория больше не будет для тебя безопасной. На тебя будут охотиться и привлекать ко мне для правосудия, если не убьют немедленно.

Морана покачала головой.

— Ты слишком заботишься о своей репутации, чтобы поступить так со мной, отец. Твоё имя для тебя все. Дочь спит с врагом? О, ты бы закопал новости так глубоко в землю, что они никогда не увидели бы белого света. — она остановилась, глубоко вздохнув. — Разве не поэтому новости о моем похищении нигде не афишируют?

Морана услышала, как у отца перехватило дыхание. Он выждал паузу, затем замолчал, его акцент стал более выраженным.

— Этот ебаный паразит! Он был негодным отродьем тогда и является таковым сейчас. Что, черт возьми, тебе он сказал?

Интересно. Морана моргнула, глядя на небо, видя, как облака катятся над головой, ветер набирает обороты.

— Что ты думаешь? — Морана блефовала, сдерживая голос, пытаясь понять, что еще она могла почерпнуть. — Я знаю, отец.

Она слышала по телефону его дыхание, глубокие вдохи, явно пытающиеся сдержать волнение.

— Ты знаешь все?

— Да. — Тогда ты права, — наконец сказал он, его голос был таким холодным, что у нее по спине пробежала дрожь. — Я забочусь о своей репутации. Я слишком много работал, слишком много лет, чтобы позволить этому мешать.

Морана нахмурилась, пытаясь собрать воедино все, что сказал ее отец.

— Ты уже давно знаешь, не так ли?

Она продолжала блефовать.

— Да, давно.

— Тебе следовало умереть, — повторил ее отец слова прошлой ночи. — По крайней мере, мне бы не пришлось иметь с тобой дело все эти годы.

Морана молчала, позволяя ему говорить.

— Ты отвергла меня, пристыдила, и теперь ты знаешь правду о нас. Ты не только себе подписала смертный приговор, Морана, но и ему тоже.

Ее разум закружился не только из-за серьезности угроз, но и из-за того, что он сказал.

— Правду о нас?

Кого имел в виду ее отец?

— Начиная с этого момента, ты для меня мертва.

Линия оборвалась. Морана посмотрела на телефон, еще одна сильная дрожь содрогнулась по ее телу, мурашки по коже покрыли все ее руки.

Она огляделась, впервые увидев уединенное место не как безопасное убежище, а как идеальное место, чтобы избавиться от мертвого тела. Ее чувства охватили ужас. Ее внезапно поразила срочность. Ей нужно вернуться в пентхаус, в безопасное место. Сейчас же.

Сунув телефон в карман, она быстро встала и пошла к воротам кладбища на приличном расстоянии, за которыми ее ждала машина. Ускоряя свои шаги, она не теряла бдительности, оглядываясь по сторонам и поверх плеч, не видя в полной тишине ничего, кроме могил, травы и деревьев у дальнего края забора.

Появились ворота из кованого железа, и Морана могла видеть свою машину немного дальше. С облегчением вздохнув, она побежала трусцой и покинула кладбище. Возможно, из-за того, что она была настороже для чего-то неуместного в сочетании с абсолютной тишиной, она услышала короткий звуковой сигнал, который иначе пропустила бы, приближаясь к своей машине.

Звук раздался снова, как удар хлыста по земле, прежде чем встретился с плотью, заставляя ее сердце колотиться, когда кровь хлынула через ее тело во время цунами. Остановившись именно там, где она была, Морана упала на колени и наклонилась, чтобы заглянуть под свою машину, ее руки царапали грязь и ее тело было готово прыгнуть и бежать, если то, что она подозревала, было правдой. Это правда.

Под ее машиной был прикреплен небольшой черный ящик, на нем мигала красная точка с каждым звуковым сигналом. Так как таймера не было, значит, им управляли дистанционно. Это означало, что кто-то наблюдал и ждал, когда она подойдет достаточно близко.

Сердце забилось у нее в горле, адреналин наполнил ее организм, Морана оттолкнулась и встала, повернувшись и побежала обратно к кладбищу, не теряя дыхания.

Кровь стучала в ушах, а мышцы голени горели. Маленькие камешки попали под подошву ее обуви, но она продолжала бежать, чувствуя боль в боку, когда земля под ее ногами начала грохотать.

О боже, не сейчас. С рывком скорости, ни разу не оглядываясь, как только самолет взревел в небо, горячий порыв ветра ударил ее сзади, заставляя ее приземлиться. Жар опалил ее спину, когда она упала вперед, дыхание вылетело из нее, обнаженная кожа на шее и руках опалилась, когда ткань разорвалась на ее спине.

Задыхаясь, Морана перекатилась на спину, морщась от боли, когда давила на чувствительную кожу, рана на ее руке снова кровоточила, грязь покрывала ее кожу, когда она оглянулась на ворота.

Всхлип вырвался из ее груди. Ее машина. Горит в огне. Нет, боже, нет. Это зрелище осветило ее видение, высокое оранжевое пламя облизывало красный цвет ее машины, высасывая ее жизнь, превращая ее в обугленную черноту прямо на ее глазах.

Слезы текли из ее глаз, когда она смотрела на единственную подругу, единственную постоянку, которая была у нее так долго, жестоко убитая, боль и ярость наполняли ее с каждым мгновением. Эта машина была ее свободой, спасением, спутником. Эта машина держала ее, когда она выкрикивала песни во все горло и когда рыдала, доставляя ее в безопасное место. Та машина. Ее машина.

Морана посмотрела на неё, рыдания вырывались из ее груди. Это сделал ее отец. Его люди сделали это. В течение одной долгой минуты она смотрела на горящую массу металла, оплакивая ее одну долгую минуту. Затем похоронила боль глубоко внутри и позволила гневу взять верх.

Мужчины должны были быть поблизости, чтобы убедиться, что она мертва, и получить доказательства для своего босса.

Встав, она вытерла глаза и вытащила пистолет из-за пояса. Они хотели смерти? Она доставит это им на гребаном блюде с кровью на боках. Вытирая остатки всех слез, Морана позволила теплу проникнуть в нее и присела, медленно подбираясь к дороге изнутри, очищая свой разум от всех мыслей, игнорируя всю боль в своем теле.

После нескольких минут приближения к краю показался черный внедорожник, на котором ездили головорезы ее отца, припаркованный на приличном расстоянии. Морана осталась пригнувшись, узнав их. Двое мужчин. Только двое мужчин отправлены разобраться с дочерью. Но двое из его самых близких людей. Очень жаль.

Мужчины стояли возле машины, глядя на горящие обломки там, где они думали, что она будет. Ей нужно было разобраться с ними, показать собственный пример и передать отцу четкое послание. Никто не испортит и не причинит боли. Ни один из них. Никто.