Глава тридцать шестая

Когда мы добрались до площади, я не сдержалась, поискала взглядом родителей. Сэр Экельмейер нашел их? Я подняла и опустила повязку, проверила реальный и духовный миры, но не нашла их следов. Я надеялась, что они сбежали, и что сэр Экельмейер угрожал только мне. Но надежды было мало. Я хотела убедиться.

Площадь была занята, в основном, Сумеречным двором. В отличие от других фейри, они не были склонны пытать пленников, зато устроили базу в деревне. Я заметила Гадрота, ведущего команду големов, убирающих в деревне тела и обломки.

Равновесие стоял с одной стороны, заметный даже среди фейри с его обликом наполовину тьмы и наполовину света. Там была вереница пленников, связанных корнями — потому что цепи сожгли бы фейри. Они были соединены длинной веревкой. Олэн был в конце вереницы, неровная рана тянулась на его лице, в глазах было поражение. А мужчины, как я поняла, были его воинами. Мужчины и мальчики, с которыми я росла. Я поежилась от страха при виде них, побежденных, их дома были разграблены, их семьи или были убиты, или убежали в лес.

Сколько невинных было тут, когда прибыли фейри? Сколько не ушло с моей матерью? От мысли было больно в груди. Я пыталась им сказать. Пыталась предупредить.

Я сделала мало.

А теперь, если я увижу сестру, я не смогу ее поймать. Я угодила в свою ловушку.

Я с приливом вдохновения вытащила меч. Может, я убегу с ним из клетки. Я рассекла им воздух. Ничего не произошло.

Снова.

Ничего.

Похоже, клетка отменяла силы меча. Я раздраженно сунула его в ножны. Мне нужно было другое, чтобы выйти из клетки.

Скуврель перешагнул два тела со свадебными венками на головах. Свадебные венки, которые я плела. Это были невеста и жених со свадьбы, произошедшей несколько недель назад. Смерть их не разлучила.

Я знала, что отвлекалась. Я должна была плакать. Должна была дрожать, стонать, меня должно было тошнить. Но я ощущала пустоту, словно все, что я видела, не могло быть реальным. Словно я смотрела жизнь кого-то другого.

Я сглотнула.

Венок. Корчиться. Гнев. Призрак.

Скуврель был прав. Они были одним. Гневом. Болью. Спутывали тебя так, что ничего не оставалось.

Ты не соображаешь, Элли. Ты сдаешься. Так нельзя. Нельзя сдаваться. Я пыталась отыскать в себе огонь. Он дымился от ветра, терзающего мою душу.

Я опустила повязку, смотрела, как края Олэна спутываются, как у фейри.

«Wrae».

Венок.

Я сходила с ума. Было безумно знать, что они безумны. Мой отец знал?

Вскоре они откроют клетку, вытащат меня и сделают меня фейри, утопив меня в крови моих друзей. И что мне с этим делать? Мой единственный союзник сражается со мной против его воли. Мои бывшие друзья и семья побеждены.

Выбора не было.

Или был?

У меня был лук. Но он был слишком маленьким, чтобы навредить.

Хм.

А потом прибыла моя сестра.

Она была прекрасной, шлем с крыльями сиял как золотое кружево на ее лбу, а сзади торчал, как хвост индейки, сплетенный из золота, словно за ее головой были лучи восходящего солнца. Она ехала на белом олене с легкостью, а он мерцал в моем зрении. Рядом с ней ехал ее возлюбленный, держал ее за руку, показывая единство. Лорд Кавариэль.

— И так блудная дочь вернулась, — бодро сказала она, и фейри вокруг нее засмеялись.

Ужас на лице Олэна был бесценным. Он считал меня опасной. Он и не представлял.

— Я слышала, ты плохо обходился с моей семьёй, пока меня не было, Олэн Чантер, — сказала она, ее олень подошел к месту, где он был связан. Она подняла его подбородок кончиком длинного меча. — Как мне отплатить тебе за это?

— Я… поселил твою семью в доме с моей, — пролепетал он. Рыцарь пропал, вернулся парень, какого я знала. Его плечи были так же опущены.

— И ты думаешь, это спасет твою шею? — спросила она, шипя.

— О, брось его, Хуланна, — раздраженно крикнула я. — Не тебе судить. Ты прибила нашего отца к дереву ради своих жалких жертв крови.

— Что это? — Хуланна посмотрела на Скувреля, а потом на Равновесие.

Скуврель вздрогнул.

— Валет вернулся, принес вашу сестру, Леди, — Равновесие отошел от вереницы пленников. Он пнул Олэна по челюсти, проходя мимо, и я вздрогнула, заметив только, что после этого он посмотрел на меня. Он улыбался со зловещей радостью. — У нее долг перед Фейвальдом.

Моя сестра с вызовом посмотрела в его глаза.

— Она — важная часть моих планов. Она нужна мне живой.

Равновесие пожал плечами.

— Она скорее всего переродится фейри. У нее есть к этому предрасположенность.

Олэн зашипел рядом с ним.

Моя сестра нахмурилась, но выпрямилась, став еще выше в седле, гордо приподняла бровь.

— Если ошибешься в этом, все это будет зря. Я собрала вместе почти весь Фейвальд впервые в истории ради общей войны. Я начну Золотую эпоху. Я пролью молоко и мед на Фейвальд, и мы будем радостно танцевать.

Равновесие скрестил руки на груди.

— Так и быть, Леди. Моя роль — следить за Равновесием, и я так делаю.

Она зашипела.

— Даже вопреки благу для всех? Ты скажешь такое своей королеве?

Он приподнял брови.

— Так слухи — правда.

Я ожидала, что сестра будет злорадствовать, но удивилась, когда на ее лице мелькнула тревога. Из-за чего она переживала?

Кавариэль шагнул вперед, его очаровательная улыбка стала еще красивее, он усилил морок.

— Ну же, дорогой Равновесие, — сказал он с ядовитой улыбкой. — Ты же не думал, что я женился на смертной только ради ее красоты или радости от ее восхищения.

— Разве нет? — Равновесие приподнял бровь.

Кавариэль рассмеялся.

— Долгими веками Фейвальд был без высшего короля и королевы, но с добавлением нового двора к нашим рядам и завоеванием смертных становится ясно, что мы — полноправные высшие король и королева Фейвальда. Мы не требуем ваших клятв верности — пока что — но мы надеемся, что вы предложите их по своей воле.

Равновесие смотрел на него пару секунд.

— Ты знаешь мою роль Равновесия. Я не могу быть никому верным.

— Конечно, — вежливо сказал Кавариэль.

— Но я буду благосклонен к вам, если вы подавите буйство в этой деревне, пока я разбираюсь с пленницей, — он кивнул на меня. — Твоя жена предпочитает месть, но я не хотел бы восстанавливать баланс тут со смертями нашего вида.

Кавариэль кивнул, лицо Хуланны было пустым.

— Калечь или рань, сколько хочешь, но не проливай еще больше жизней на землю, — сказал Равновесие. Иначе равновесие заставит нас четверых защищать смертных.

— Как скажешь, — ответил Кавариэль, но его улыбка пленникам вызывала у меня дрожь.

— Минутку, — моя сестра будто готовилась к чему-то неприятному. — Ты все еще тут как свидетель, Равновесие. Суди это, ведь этой жертвой я забираю Двор Смертных. Я не принимаю, не отдавая взамен.

Она вдруг встала в стременах над оленем, подняла двуручный меч. Ее меч опустился так быстро, что поймал луч солнца, выглянувшего из-за туч, сверкнул так ярко, что я ничего не видела миг.

Стук.

Голова Кавариэля покатилась по улице, остановилась у дрожащих ног Олэна.

Его тело рухнуло на землю.

Я не могла думать. Не могла дышать.

Что она наделала?

— Высшего короля в Фейвальде не будет, — заявила Хуланна. — Только Высшая королева.

— Твою жертву видели, — сказал Равновесие. — Жизнь твоего мужа за власть над Двором Смертных. Равновесие силы сохранено, и твое завоевание связано кровью и жертвой. Это будет записано. Это будет объявлено в Фейвальде.

Он кивнул, и я вспомнила, как дышать.

Моя сестра мрачно посмотрела в мои глаза.

Она убила своего мужа. Она не будет мешкать и убьет меня. Я не могла это забыть. Я не могла думать, что удастся завоевать ее сострадание. Она была фейри, злой, хватающейся за власть.

— Валет, — сказал Равновесие, — неси пленницу к реке крови, мы утопим ее душу в убийстве.