Это Наташе было знакомо. В армии ей попадались парни, которые считали, что девушку, как крепость, можно взять измором, не давая ей покоя и постоянно маяча перед ней. "Никуда не денется, твоя будет", - обменивались они опытом при Наташе, которую уже давно воспринимали как "своего парня" и не стеснялись откровенничать в ее обществе. Но почему-то эта тактика срабатывала далеко не всегда. Чаще всего девушка, замученная назойливостью ухажера, начинала шарахаться от него за версту.
- Однажды Толя мне высказал все, что думает о том, что я не хочу с ним гулять, - сказала Лиля, - прямо во дворе "Райзинга", орал на всю улицу, что я дура на понтах, морожусь, и так далее, повторять не буду, выражений он не выбирал... Неприятно вспоминать.
Наташа понимающе кивнула. Это она тоже не раз наблюдала. Отвергнутые ухажеры нередко скатывались на откровенное хамство и воспринимали отказ девушки как незаслуженную обиду. Они просто не понимали, как это их могут отвергнуть. Если Пушкин написал "Я вас любил", то парни вроде Анатолия покрывали девушку отборным матом и распространяли о ней гнусные предположения в своей компании.
- И я попросила своего друга поговорить с ним и все объяснить, если мои аргументы Толя не воспринимает, - заключила Лиля.
- Ваш друг тоже учится в "Райзинге"?
- Нет, в Кадетском корпусе. Однажды он пришел за мной к школе, я показала ему Ковалева, Костя с ним поговорил, и Толя от меня отстал.
- А я слышала, что парня, который вступился за вас, потом избили приятели Ковалева, - сказала Наташа.
- Кто вам это сказал? - удивилась Лиля.
- Слышала разговоры в школе, - туманно ответила Наташа, - что ваш парень, Денис Барский, попытался урезонить Анатолия, и его подкараулили после занятий в "Райзинге" по дороге домой...
- Денис? Мой парень? - Лиля смотрела на нее с неподдельным (такое не сыграешь, даже если у тебя таланты Сары Бернар) недоумением. - Да мы просто учимся вместе, ну, общаемся по-приятельски, не более. Моего друга зовут Костя Котов, он учится в Кадетском корпусе. Наши ребята не хотели лишний раз с Толькой свариться, он чуть что, друганами своими грозится, а Костя решил, что он моряк и не должен гопоты бояться и за свою девушку должен заступиться, как мужчина, они просто поговорили, и Толя все понял. А Денис упал на катке, его никто не бил.
"Кто из них мне солгал? Карпова, или Нестеренко? Лилия - все-таки ученица актерской школы. А Нестеренко - ее преподаватель. И кто же передо мной играл роль, а кто сказал правду?.. Лиле вроде незачем лгать, а вот у Светланы Игоревны было больше резонов. Да и актерский стаж у нее больше, недаром она учит студентов артистическому мастерству... И почему все же Ярослав требовал спросить у Фурштадтской, где его брат? Что же случилось с Анатолием?"
- За что исключили Анатолия? - спросила она у Карповой.
- За прогулы, - ответила Лиля. - Он и раньше пары прогуливал, мог опоздать и говорил, что в пробке стоял или автобус сломался. А тут вообще неделю на занятия не являлся. У него мать - корабельный повар, чаще всего в море, вот и перед Новым годом опять ушла в плавание, вот Толя с братом и отрываются на приволье. У них дома только прабабушка, уже старенькая, справиться с ними не может. Светлане Игоревне, нашему преподавателю, надоело, что Толя так относится к занятиям и ходит, когда захочет, и она обратилась к директору школы. А Лора Яковлевна с ней согласилась. Я их понимаю. Зачем Толя вообще записался в "Райзинг", если не хотел учиться? Его никто не заставлял. Сам не учился нормально и другим мешал, - пожаловалась Лиля, - шумел на парах, телефон не выключал, с преподавателями ругался, с другими учениками разборки затевал, чуть ли не драки в аудитории... Ему учеба по барабану была, только "потусить" приходил.
- А где он сейчас?
- Не знаю, - пожала узкими плечиками девушка, - я с такими не контачу. Дома, наверное, или гуляет где-нибудь со своей компанией. Я его уже недели две не видела, с тех пор, как он ходить в школу перестал.
Попрощавшись с Лилей, Наташа прошлась по скверу. Снова выпал густой снег, и толстый белый пушистый ковер звучно хрустел под ее сапогами. С Залива тянуло солью, мокрым деревом и корабельным топливом. От жилых домов долетали ароматы хвои и всевозможных новогодних яств, готовящихся на кухнях. "Теперь побеседую с Денисом Барским, спрошу, где на самом деле он получил травму. А потом попытаюсь узнать, где находится Анатолий. Может, он на самом деле на радостях, что мать уехала, а из "Райзинга" исключили, где-то загулялся? Но тогда почему его брат и старший товарищ по игрищам не знает, где он, и нападает на Лору Яковлевну?.. Много загадок. Надо не терять времени и решать их!"
Наташа посмотрела на часы. Потом открыла карту города. До улицы Восстания она и пешком дойдет. А вот до 19-го квартала лучше подъехать автобусом. Наташа открыла расписание городского транспорта и быстро нашла нужный маршрут.
Потом она вспомнила Степановых. До недавних пор Егор Павлович водил один из кронштадтских автобусов... Гусев поломал им жизнь: сбежала в Египет жена Егора и мать Василисы. Девушка морально, а может и физически искалечена. И всего через несколько месяцев рассказывал об этом со смешками и прибаутками в интернете, собирая лайки хейтеров. Наташа посмотрела: под постом Гусева было несколько сотен "лайков" и "сердечек" и всего дюжина гневных рожиц. Вот это было хуже всего - что он встретил одобрение читателей...
А его подружка Елизавета злится на Степановых потому, что из-за них ее любовника перевели в Веселый поселок, и он теперь не может заскакивать к ней так часто, как раньше. Виноватой во всем она считала Василису, снимая всякую вину с Богдана, а теперь ненавидит Егора Степанова. "Мозги наизнанку", - говорит о таких людях мама, и лучшего определения не найти.
О звонке Ирины Карелиной Наташа уже и не вспоминала. Работа всегда помогала ей занять мозг и не пережевывать негативные эмоции. Сейчас у нее более важное дело, чем болтовня какой-то лужской девицы. По словам Ефима эта Карелина - та еще штучка, и не стоит сразу верить каждому ее слову. "И хрен с ней", - Наташа бодро зашагала к улице Восстания.
***
- Ну а потом, - продолжала Василиса, стоя на месте свидетеля, - отцу позвонили и сказали, чтобы мы не поднимали шума: дурная слава никому не нужна. И заверили его, что с этим, - она сдержала рвущееся с языка бранное слово, - разобрались и больше он никому вреда не причинит.
Она была в толстом сером свитере грубой вязки и широких оливковых джинсах полувоенного покроя. Крупные мозолистые руки автомеханика, короткая стрижка, лицо, никогда не знавшее косметики. И только сейчас Белла рассмотрела, что у Василисы очень красивые глаза - большие, серо-зеленые, с длинными густыми ресницами. Наверное, когда-то они блестели и лучились энергией. Сейчас они погасли и потемнели и смотрели тяжело, исподлобья. И все равно в них было больше жизни и ума, чем в кукольных, ярко подведенных "лупетках" Елизаветы Архиповой. Девица, уже извертевшись на месте, молчала, не желая получить очередное замечание или нарваться на новый штраф. Зато она прожигала Василису ненавидящим взглядом.
- Кто вам позвонил? - спросила Белла.
- Не мне, а отцу. Не знаю. Номер скрыт, на экране только нули высветились.
- А голос звонившего?
- Какой-то странный. Отец даже не понял, мужчина это или женщина. Этот человек говорил шепотом.
Архипова скорчила рожу: "Умная, блин!"
- Мы так поняли, что... ну... в смысле...
- Не нукай, не запрягала, - не удержавшись, брякнула Елизавета и была выдворена из зала.
Наведя порядок, судья попросил Василису:
- Будьте добры, формулируйте внятно.
- Мы подумали, что Гусева убрали, - пояснила Василиса. - То есть убили. Дело заводить не хотели, это на все ведомство пятно легло бы. Или он еще кого-то задолбал и нарвался на неприятности.
- Вы сделали такой вывод, услышав, что с Богданом Гусевым "разобрались"? - вскочил прокурор, попросив слова. - И откуда, позвольте спросить, у вас такая уверенность?
Василиса посмотрела на него в упор:
- А если бы вам позвонили ночью с зашифрованного номера и прошептали: "Не поднимайте волну, с ним уже разобрались, больше он никому не причинит вреда и вы его не увидите", что бы вы подумали? Что ему пальчиком погрозили?
- По сути так и вышло, - не удержалась Белла.
- Я вас не перебивал, чего и от вас ожидаю, - зыркнул на нее прокурор.
Минский покраснел и что-то пробормотал себе в маску.
- И вы умолчали о звонке и о своих предположениях, - продолжал прокурор, - не поставили в известность правоохранительные органы о предполагаемой физической расправе над человеком? Или знали, кто звонит и не хотели его выдавать?
- Протестую, ваша честь! - вскочила Белла. - Это личные предположения обвинителя.
- Принимается, - стукнул молоточком судья. - Обвинитель, прошу быть объективным.
Василиса смерила прокурора тяжелым взглядом:
- А если бы это была ваша дочь, вы бы тоже так трогательно беспокоились, не случилось ли чего с человеком, который так с ней поступил? Побежали бы в полицию с криком "Помогите, кажется, его хотят убить"?
- Протестую! - заорал прокурор. - Это вопрос личного характера и к делу отношения не имеет!
- Принимается. Свидетельница, прошу вас...
- С моей дочерью такого не случилось бы, - выпалил прокурор, - я своих детей правильно воспитываю и всегда знаю, что они делают и где находятся!
- Ай, залатой-брильянтовый, зачем врешь, маладой-красивый? - тоном цыганки-гадалки завела Белла, полистав папку и найдя нужную страницу. - Всю правду скажу, яхонтовый, и денег не возьму!
Судейские изумленно уставились на нее. Они еще не знали, что, когда Белла готовилась разгромить оппонента в суде в пух и прах, она всегда изображает из себя таборную ворожею, хватающую за руки приезжих у вокзала.