Глава 10

Майк приезжает в Эдмонтон за пару дней до начала тренировочного лагеря, распаковывает вещи и усиленно посещает спортзал, чтобы не уступать молодым силовикам на льду. Первый день после возвращения похож на начало нового учебного года в школе: все обнимаются, прихлопывая друг друга по спине. Майк старается не участвовать во всем этом, кидает «привет» каждому, кто здоровается с ним и в основном занимается своими делами. Он не ищет Лиама. Лиам маленький, его легко не заметить среди высоких парней.

Перед началом сезона парни красуются перед фотографом, обновляя портфолио для медиафайлов НХЛ. Майк не любит эту часть, потому что ему точно не нужно очередное воспоминание о старшей школе. Он не может сказать, что тренировочной лагерь его любимое времяпрепровождение, потому что это ад, но Майк однозначно предпочел бы лед камере фотографа.

Когда, наконец, все выходят на лед, то в течение десяти минут разминаются, а затем переходят к официальной части. Маллиган в хорошем настроении, что вызывает подозрения, но четырехмесячный перерыв в общении явно приносит пользу его общему состоянию. Вероятно, он вернется к своему унылому самочувствию максимум в течение дня.

Майк делает несколько медленных кругов, возвращая ногам чувство льда. Первый взгляд на Лиама — энергичная жестикуляция и дикое выражение лица — конечно, ничего не изменилось. Моррис же смотрит терпеливо, как может смотреть только тот, кто привык к мальчишке.

Майк проносится мимо, и Лиам замолкает на полуслове, а потом краснеет и опускает голову. Выражение лица не такое неловкое, как ожидал Майк. Что ж, для той экспрессии, которая первой появилась на лице пацана, можно использовать другое слово. «Виновен».

Майк сглатывает, делает еще один круг и находит Роджерса, разговаривающего с Джейкоби у бортика.

— Отвали, — говорит он Джейкоби, тот закатывает глаза, но катится прочь.

— Как его зовут? — спрашивает Майк, не глядя на Роджерса.

Роджерс минуту молчит.

— Джонатан, — наконец, произносит он.

— Он хоккеист? — спрашивает Майк.

— Нет. И он ровесник Фитци.

Майк сжимает челюсти.

— Хорошо, — кивает он.

— Майк… — начинает Роджерс.

Но Майк откатывается.

Во время одной из тренировок Майка сажают на скамейке в крыло Лиама. Лиам смотрит прямо перед собой. Уши у него розовые, челюсти сжаты и напряжены.

— Я не буду ставить тебя в неловкое положение, если ты сам перестанешь этим заниматься, — шепчет Майк.

Лиам оглядывается.

— Мы в одной команде, пацан, — продолжает Майк. — Если ты хочешь быть взрослым, то и веди себя по-взрослому.

— Хорошо, — тихо соглашается Лиам.

— Ну и ладно, — говорит Майк, хлопая Лиама по плечу.

Оба не особо хорошо справляются с тренировкой, но Лиаму удается достаточно долго удерживать зрительный контакт, чтобы посылать пассы, так что все в порядке. Все в порядке.

***

В тренировочном лагере — жесткий режим для всех, но чем старше становишься, тем хуже себя чувствуешь. У Майка не остается возможности выпить, объесться «Бен и Джерри», а также найти того, кому можно присунуть член. Он встает в шесть и проводит весь день, стараясь не отставать от молодняка, старше которых он более чем на десять лет. У него нет времени жалеть себя.

Все, что Майк позволяет себе, чтобы прийти в себя — это лишние две минуты утром в душе: мокрый и несчастный он таращится на кафель.

Не то, чтобы его сердце было разбито. Херня случалась, а потом херня прекращалась. Не на чем зацикливаться.

Неделя длинная и ужасная независимо от того, занимал Лиам половину его кровати или нет.

***

Тренировочный лагерь закончился, и все выжили. Все идут праздновать, желая напиться до оцепенения и чувствуя счастье от того, что усталость и боль от сверхнагрузки на мышцы не смогли отнять у них жизнь. Такое случается каждый год, и этот не исключение. Они идут в свое обычное место. Майк пьет пиво в небольшой компании парней, вынужденных в тот вечер возвращаться домой относительно трезвыми. Остальная, большая часть команды отрывается, и это понятно, так как Джейкоби предложил оплатить счет за всю выпивку.

Молодежь поддерживает его, и Лиам ввязывается в какую-то сложную игру с молодняком, включающую в себя водку и пощечины. Майк не уверен, что в этой игре можно выиграть: судя по количеству выпитого, все проигрывают.

Они пробыли в баре меньше часа, когда Лиам начал поглядывать в его сторону. Вероятно, пацан думает, что он искусный хитрец, но и трезвый Лиам даже близко не хитрец, поэтому происходящее очевидно.

Вскоре, минут через пятнадцать, он подходит и садится рядом. Майк делает глоток пива и смотрит прямо перед собой.

— Ты до сих пор пьешь первый бокал? — недоверчиво спрашивает Лиам.

— Второй, — говорит Майк.

— Кажется, я напился.

— Да что ты говоришь, — ерничает Майк и, наконец, смотрит на пацана, обращая на него внимание. Лиам покраснел, растерялся. До боли красивый, хотя наверняка возмутится, если кто-нибудь назовет его так в лицо.

— Можешь подвезти меня домой? — спрашивает Лиам.

Майк не сводит с него взгляда, ждет, пока Лиам опустит глаза.

— Лиам…

— Пожалуйста, — просит Лиам.

— Подожди снаружи, — со вздохом соглашается Майк. — Мне нужно оплатить счет.

Дежа-долбанное-вю.

***

Когда Майк выходит из бара, Лиама нет. На долю секунды появляется надежда, что хоть один из них пришел, блядь, в себя, но, когда подходит к своему пикапу, видит прислонившегося к двери Лиама.

Майк не произносит ни слова, просто забирается внутрь, позволяя Лиаму указывать дорогу к его новому дому. Здание на тихой улице смотрится мило. Лиам ни за что не выбрал бы такое место без посторонней помощи.

— Прибыли, — сообщает Майк, останавливаясь перед дверью Лиама.

— Войдешь? — спрашивает Лиам.

Майк закрывает глаза и просит:

— Пожалуйста, не делай этого.

Когда поднимает взгляд, Лиам смотрит на него широко раскрытыми голубыми глазами, закусив губу.

— Пошли, — зовет Лиам, и Майк следует за ним.

***

Дом Лиама — типичное место для молодых хоккеистов: большая мужская мебель, телевизоры везде, где может понадобиться телевизор, и даже там, где определенно не нужен; клубок проводов, ведущих к консолям и контроллерам, и почти больше ничего.

Майк особо не обращает внимания на обстановку. У него нет на это времени, потому что, как только они оказываются внутри, Лиам отбрасывает всякое притворство и тянется к Майку. Во рту горько от водки. Вся экскурсия Майка по дому состоит из быстрых взглядов, пока они спотыкаются по направлению в спальню. Лиам упрямо пытается игнорировать тот факт, что поцелуи и раздевание являются взаимоисключающими действиями.

Но несмотря ни на что, они достаточно неплохо справляются, и к тому времени, когда добираются до кровати, Лиам голый. Пока Майк борется со своими джинсами, Лиам хватает смазку с прикроватного столика, презервативы из своих сброшенных штанов, как будто он, черт возьми, все заранее спланировал.

Майк небрежен с подготовкой, ровно настолько, чтобы Лиам не пострадал. Заворожено наблюдает, как его пальцы легко скользят внутрь лежащего на спине пацана. Лиам ненасытный, как и всегда.

— На четвереньки, — приказывает Майк, натягивая на себя презерватив.

— Майк… — выдыхает Лиам.

Майк молчит, просто ждет. Через секунду Лиам перекатывается на живот, и Майк тянет его вверх, обхватывая рукой бедро, и одним толчком входит. Он ждет, пока внутри все подстроится под его размер, а затем прижимается лицом к мускулистой спине Лиама и трахает. В этом нет ничего приятного, просто жестко, быстро и грубо. То, о чем Лиам всегда просил, но никогда не получал — Майк всегда слишком осторожничал.

Сейчас ему наплевать.

Лиам немного прибавил в весе в межсезонье. Его тело стало более четким, жилистая молодость сменилась плотным твердым телом. Он хорошо ощущается в руках, и чертовски глупо обижаться на это. Его задница все так же узнаваема, по крайней мере, все еще идеальна на вид и крепко сжимается вокруг члена Майка.

Лиам издает невнятные с придыханием звуки, и Майк понимает, что он наслаждается. Как всегда. Вставь в него член, и он сам себя трахнет. Майк задается вопросом, ведет ли себя Лиам так же со своим бойфрендом. Скорее всего. Интересно, играл ли он сначала в скромника, или был таким же непосредственным, как в первую ночь с Майком — отчаянный маленький девственник, строящий из себя порочного.

Теперь Лиам не девственник и, очевидно, научился кое-каким трюкам. Майк задается вопросом, ценит ли некий Джонатан тот факт, что Лиам избавился от рвотного рефлекса? Это Майк учил его сглатывать вокруг члена, глядя, как слезы текут по его щекам. Интересно, у Джонатана большой? Может ли он удерживать Лиама неподвижным? Позволяет ли Лиам трахать себя, как Джонатан того хочет? Мальчишка жаждет, чтобы его усмирили, но еще больше ему хочется борьбы, и он хочет кого-то, кто может заставить его кончить.

***

Интересно, говорил ли Лиам Джонатану, как именно ему нравится? Говорил, что хочет, чтобы ему причиняли боль, что секс лучше, когда немного больно, что будет умолять о большем, даже если с него хватит, потому что мало боли не бывает, а если мало — значит, недостаточно хорошо. Майк сомневается. Парень возраста Лиама? Наверное, он шептал Лиаму на ухо сладкую чепуху и держал его за ручку.

Майк сам сказал, чтобы Лиам нашел себе хорошего канадского парня своего возраста еще до того, как в их уравнение вошел секс, но даже тогда понимал, что никто не поймет, что делать с Лиамом. Не будет знать, с чего, блядь, начать.

Он смотрит на широкую спину Лиама и задается вопросом: «Где прикасался тот парень, был ли он так же глубоко, наслаждался ли этим же гребаным видом?» Лиам туго обхватывает член Майка, голова спрятана в руках, мышцы ходят под кожей. Майк задевает простату, Лиам стонет и хрипло дышит. Он никогда не был тихим. Никогда не был и даже не пытался.