Глава 13

Обычно находясь в постели, болтают много всякой херни: безумные идеи (чаще в теории, а не на практике), гениальные мысли, которые непременно должны быть реализованы на практике (обычно так и бывает) — и Майк обязательно воздал бы им щедрую похвалу, если бы его член не скользил в горле Лиама.

У Лиама грязный ум, у Майка грязный рот, поэтому их тандем — это редкое попадание в десятку. Они подзадоривают друг друга, подталкивают сильнее, быстрее, больше. Накручивают кульминацию.

Но существует идея-фикс, к которой они возвращаются чаще, чем к любой другой — Майк, трахающий Лиама без презерватива. Майк даже не успевает толком поразмыслить об этом, они, мать твою, постоянно об этом говорят. Эта идея настолько порочная, что практически накаляет воздух.

К тому же чертовски глупая.

Есть потенциально опасное, а есть очень опасное. Майк в первую очередь не может служить гребаным примером безобидности: всю карьеру он долбит по лицам соперников сильнее, чем может получить в ответ, поэтому он не может назвать себя безопасным человеком, не выглядя при этом как проклятый лицемер. Он все еще пытается им быть с Лиамом.

Тонна херни, которой они занимаются, потенциально несет в себе некоторый риск. А если они облажаются? Если неправильно связать Лиама, то можно переусердствовать, нарушить процесс кровообращения, оставить синяки или разодрать кожу. Да, черт возьми, ему заранее не нравится разговор, который может возникнуть с Роджерсом, если Лиам придет на тренировку с наглядной демонстрацией последствий их бурных ночей. Ну, помимо отметин, которые, непосредственно связаны с сексом и на которые Роджерс старательно избегает смотреть. Однажды, увидев следы пальцев на бедрах Лиама, он покраснел и засмущался. Именно тогда они «сломали» его опекающий и ванильный мозг.

Если Майк очень грубо оттрахает Лиама перед игрой, то пацан даже не сможет сыграть по полной. Если ударит сильно, то повредит что-нибудь еще кроме кожи. Во всем существует элемент риска, но Майк осторожен и старается не пересекать границы. Он уверен в том, что делает — причиняет боль Лиаму так, как тот хочет сам. А на деле — не причиняя реального вреда.

«Без резинки» — совершенно другой вид безопасности. Да и опять же, Майк никогда особо не задумывался о безопасности секса, кроме очевидного. Он никогда к этому и не стремился, по крайней мере, во время секса с проникновением — уверен, его рекордам по оральному сексу доктора особо не впечатлятся.

Это здравый смысл, черт возьми, использовать презерватив с людьми, которых ты плохо знаешь. Майк может сосчитать на двух пальцах, сколько раз он трахался исключительно с одним человеком так долго, чтобы тесты на ИППП хотя бы логически показали отрицательные результаты, и эй, он не из тех парней, которые жалуются на презервативы. Конечно, без резинки было бы лучше, но он никогда не ставил свое удовольствие выше обрюхаченной женщины или положительного результата на сифилис. Так что он долбанный бойскаут.

Но тем не менее если он начнет отрицать, что с самого начала хотел трахнуть Лиама без гондона, с кайфом наблюдать, как из того вытекает сперма, затем засунуть пальцы в задницу, тем самым заперев ее в теле пацана, а потом облизать пальцы — ну, он будет проклятым лжецом. Лиам, кстати, назовет его так же ровно через секунду, потому что каждую чертову мысль, которая возникала у него в голове, Майк произносил вслух, находясь при этом по самые яйца в Лиаме. Грязный ум Лиама заразителен, и когда он начинает искрить глупыми сексуальными идеями, рот Майка, твою мать, следует за ним. Тем не менее все перечисленное он прекрасно держит в области фантазий.

Это, по-видимому, не взаимно.

***

В самый разгар марафона «Беспощадной кухни» Лиам поднимает животрепещущий вопрос. Майк считает, что большинство телепередач без сценария — это мусор, и «Беспощадная кухня» точно не исключение, но, если в шоу добавить еду, он будет смотреть.

— Это небезопасно, — со вздохом говорит Майк, не отрывая взгляда от телевизора.

— Да, но ведь это означает, что ты ни с кем не спал в течение… эм-м, шести месяцев… кроме меня, — возражает Лиам, а затем добавляет: — Черт, не смотри на меня так, я просто констатирую факт, Майк.

Майк ни на кого не смотрит. Майк не смотрит потому, что Лиам не употреблял слово «бойфренд» или что-то подобное глупое, но он прав — с тех пор, как Лиам бросил своего маленького межсезонного бойфренда, ни один из них не трахался на стороне, так что сексуальная моногамность, как сказал Лиам, является констатацией факта. И все же выходит так — шесть месяцев, почти целый гребаный сезон, Лиам проводит больше времени у Майка, чем у себя дома, соглашаясь со всеми установленными правилами и этой пресловутой долбанной сексуальной моногамностью. Все это рисует какую-то красивую домашнюю картину, о которой не особенно хочется думать.

— Ты можешь оставить в покое фразу «мы не бойфренды» до тех пор, пока не согласишься кончить в меня? — канючит Лиам, не дождавшись ответа.

Во-первых, Майк даже не знает, что ответить. Он решает, что будет держаться подальше от формулировок, потому что не заинтересован в ссоре особенно по этому поводу. А во-вторых, не хочет это обсуждать прямо сейчас. Лиам выглядит так, будто секс без презерватива его осчастливит. А последнее, что, черт возьми, нужно Майку, это Лиам в гневе, который дуется на него все время, пока они находятся в раздевалке, ну а после возвращаются в постель Майка.

Майк выключает звук телевизора.

— Сначала нам обоим нужно сдать анализы.

— Ты с кем-нибудь трахался? — спрашивает Лиам. — С тех пор, как… я? Имею в виду, с тех пор как… мы трахались в первый раз.

На этот вопрос легко ответить, но Майку не хочет это озвучивать. У Лиама есть блестящий и тревожный талант вгрызаться в каждую долбанную тему, о которой Майк не хочет говорить. Вообще. Но сегодня он в особенно прекрасно-треклятом настроении. Как раз для того, чтобы намертво вцепиться в Майка.

— Майк?

— Нет, — признается Майк. — Нет, с тех пор как… Нет.

— Я не трахался ни с кем, кроме тебя, — говорит Лиам. — Никогда. Так что у нас все в порядке.

— Да? — удивляется Майк. — Ты хочешь сказать, что добился статуса «бойфренда», не отсосав партнеру?

— Мы не занимались аналом, — бормочет Лиам. — Так что неважно.

— Да, но это не делает тебя Девой Марией, — парирует Майк и добавляет: — Но все же я сделаю одолжение. В основном потому, что это единственный способ, чтобы ты отвалил.

— Отлично, — Лиам драматически вздыхает.

— А теперь мы можем вернуться к телевизору?

— У тебя зависимость от этого шоу, — бурчит Лиам, а Майк не удостаивает его ответом и просто включает звук.

***

Майк знает, что он чист. Он сдавал тесты меньше полугода назад, и как неприятно заметил Лиам, за это время не трахался ни с кем, кроме него, но поскольку он заставляет Лиама сдать тесты, то делает то же самое. В итоге получает ожидаемое «отрицательно» по всем пунктам. Большие пальцы вверх, зеленый свет. И после не может перестать думать о том, как трахнет пацана без презерватива — не только когда Лиам начинает болтать об этом в постели, но и в случайные, обыденные моменты. В общем, зациклился.

Почти через две недели после этого разговора Лиам ворвался в квартиру Майка, как чертов цунами, что необычно для пацана хотя бы потому, что еще нет десяти утра, а он обычно не достигает полной гиперактивности до полудня. Майку нравится, как Лиам ведет себя по утрам: тихий — по крайней мере, по сравнению с обычным — какой-то вялый, почти сладкий.

— Открыто, — кричит Майк, когда ручка поворачивается.

Ему надоело вставать каждый раз, когда появляется Лиам, а это, блядь, постоянно. Всегда. Поэтому приходится оставлять дверь открытой, хотя это и заставляет нервничать, потому что он ни за что не даст Лиаму ключ. Проще просто оставить дверь незапертой, если заранее знать, что Лиам придет. А как только Лиам заслужил главный приз не стучать в дверь, он взял в привычку появляться ни с того, ни с сего. Так что все всех устраивает.

Лиам подходит к нему.

— Сними обувь, мать твою, — рычит Майк.

— Чист, — радостно орет Лиам, размахивая бумагой в направлении Майка. Что с него взять — ему всего девятнадцать, и он молодой идиот. — Все здесь.

— О нет! Теперь я могу трахнуть тебя без презерватива?! Мое сердце разбито, сейчас заплачу, — издевается Майк.

— Я же говорил, — ухмыляется Лиам.

— Да, как ни странно, я доверяю результатам тестов больше, чем «Я не занимался аналом, так что, очевидно, у меня все хорошо», — язвит Майк, и Лиам показывает ему средний палец.

— Сейчас? — спрашивает Лиам. — Мы идем в кровать или как?

— Ты совсем не умеешь ждать, да?

Риторический вопрос.

Майк знал на него ответ уже через час после знакомства с пацаном.

— Я ждал, — дуется Лиам. — Я ждал результатов, ждал, когда ты перестанешь быть…

Майк не может сказать, что его интересует рассказ Лиама о подсчете некоторых событий. Сомневается, что они будут лестными.

— Тогда ты еще сможешь немного подождать, пока у нас не появится больше времени, чем просто на быстрый перепихон перед работой.

— У нас есть час, — бросает аргумент Лиам.

— Ну да, — соглашается Майк. — Может быть, я не хочу торопиться.

Лиам на мгновение замолкает.

— Да, ладно, — наконец, произносит он.

Майк готов поспорить, что воображение Лиама заработало не то, что молниеносно, а прямо сверхурочно.

— Ладно, — повторяет Майк.

Лиам снимает ботинки — «в гребаном коридоре, Лиам, я уверен, ты знаешь, где это» — и садится Майку на бедра.

— Привет, — сухо говорит Майк.

— Привет, — отвечает Лиам, берет книгу, которую читал Майк и кладет ее на кофейный столик, к счастью, не закрывая. К счастью — потому что чтиво такое же скучное, как дрочка на сухую, и Майк сомневается, что сможет найти место, на котором остановился, если все же захочет дочитать.