Глава 34

Амичия помнила, как охнул с болью лес, впиваясь в ее тело и одежду. Но она не помнила, каким жестоким он мог быть. Ветки трещали, хлестали ее по лицу, царапая щеки и шею. Прутья путались в ее волосах, рвали платье, обрывки золота трепетали на ветру за ней.

Грязь запачкала платье внизу, шлепала между пальцев ног, пока она бежала босиком, всхлипывая, прочь от поместья. Ей было плевать, простынет ли она. Она была сильной, но не переживала из-за простуды, она слышала только слова Александра.

Амичии не было там места. Поместье было домом Жути, а не человека, который хотел изменить их взгляд на мир.

Как она могла глупо решить, что он хотел ее? Поцелуй был лишь для того, чтобы мужчина насладился женщиной, которую считал привлекательной. Александр был Королем Жути, одним из Небесных, и у него были женщины куда лучше, которые могли прийти по его зову, чем дочь изобретателя.

Она размазывала слезы по щекам. Она уже дала ему достаточно места в своем разуме. Она не хотела больше плакать из-за мужчины, которому не было до нее дела.

Лес пропал под ее ногами, и она упала в овраг. Амичия скатилась по склону, грязь запятнала ее руки и ноги. Она быстро оказалась на дне. Ее нога оказалась в журчащем ручье, платье промокло в холодной воде. Острые камни впивались в ее тело, в ее ребра, мешая дышать.

Может, ее ждали лишь неудачи в жизни. Она села со стоном, убрала волосы и лица, ощущая всюду грязь.

Раз в жизни она была красивой. Была в платье из золота, танцевала на чудесном балу.

А теперь жизнь смеялась над ней. Разрушала все, что могло напомнить ей, что она была красивой, даже если была простолюдинкой.

Амичия подняла край платья, тяжелого от воды и грязи. Она отпустила ткань, и та шлепнулась в ручей с плеском.

— Что теперь? — прошептала она. — Куда мне идти?

Болотце было развалинами, алхимик был прав. Даже если Жути украли бы людей из города, он бы не уцелел. Но она сожгла город. Там для нее ничего не осталось.

Омра всегда был вариантом, но туда идти нужно было не меньше месяца. Путники не помогут ей, не подвезут, потому что из Болотца больше никто не ездил.

Она застряла в грязи в прямом и переносном смысле.

— Что сказал бы отец? — спросила она у себя. — У него был бы план, в котором я не стала бы ведьмой болот, пугающей Жутей и угрожая проклятиями.

Хотя идея была неплохой. Она не была бы против напугать их хоть раз.

Не важно, что она делала со своей жизнью, Амичия не могла оставаться на земле. Так она простынет, и никто ей не поможет.

Она поднялась на ноги, застонав от новых синяков и царапин на теле. Ручей куда-то вел. Может, даже к океану, который она еще ни разу не видела. Она поищет там, куда идти. Место, где она сможет отдохнуть хоть пару мгновений.

Камни двигались под ее ногами. Ручей долгое время не беспокоили. Животные не забредали сюда, если не падали.

Амичия миновала большой скелет и скривилась. Зловеще человеческий. Она смотрела в пустые глазницы, мурашки побежали по рукам. Она не хотела думать, что сделало бы с ней это существо, будь оно живым.

Амичия забыла, что нужно было бояться обычных вещей в лесу, а не Жутей.

Она шла часами, может, днями, а потом заметила впереди свет. Огонек подпрыгивал, мог быть блуждающим огоньком, если бы она в них верила. Но она поняла, что покачивалась она, а не свет.

Как маяк посреди океана, он вел ее из тьмы и полумрака к маленькой хижине на берегу реки. Хижина стояла в тусклом свете с маленькой пристанью, тянущейся в реку. Одинокий фонарь висел на конце пристани, этот огонек и вел ее.

— Итак, — пробормотала она ручью, — ты стал больше.

Намного больше, судя по виду. Река ревела так жестоко и громко, она не могла перебраться через такую воду. Даже лодка не справилась бы с таким течением.

Хижина была крохотной. Соломенная крыша была ухоженной, окна — целыми, а маленькая свеча у двери горела для гостей. Амичия не видела теней в окнах, но время могло быть поздним.

Она поднялась на маленькое крыльцо и постучала в дверь.

— Здравствуйте?

Вместо ответа дверь открылась сама. Петли скрипнули, раскрывая одну темную комнату за дверью. Маленькая кровать стояла вдали у камина с вязанкой дров. Стол со стеклянными сосудами стоял под одиноким окном. Амичия не видела, что за вещества были в мутных бутылочках. Паутина покрывала место, пыль падала с потолка от ветра. Тут давно никого не было.

— Но… — Амичия посмотрела на горящую свечу, огонек трепетал от ветра.

Как тут мог быть свет, если никого не было?

Она так устала от таких странностей. Амичия была дочерью своего отца. Она не верила в магию, но магия словно хотела, чтобы она в нее поверила.

Амичия сдалась, вошла в хижину и вздрогнула, когда дверь сама закрылась за ней. Она утомленно опустила плечи, решив не спорить с тем, что хотел показать ей мир или проклятие.

— Я тут, — сказала она. — Что ты хочешь мне показать?

Еще порыв ветра поразительной силы подул над столом. Две свечи по краям загорелись, одна из книг подвинулась к ней. Этого хватило, чтобы она поняла, что эту книгу нужно было прочесть.

Ее ладони дрожали, пока она тянулась к книге, она коснулась пальцем обложки и подвинула книгу на бок.

— Книга чар? — прочла она вслух. — Ты шутишь.

Амичия не знала, с кем говорила, но кто-то был с ней в доме. Книги не двигались сами по себе. Ветер не врывался из ниоткуда. Всему было научное объяснение, но она не могла сейчас подобрать никакого объяснения.

Ладонь коснулась ее плеча. Она посмотрела в сторону, ничего не увидела, но ощущала пальцы, прижавшиеся к ее коже.

— Ты призрак? — спросила она.

Пальцы сжали и отпустили.

— Значит, призрак, — Амичия кивнула и повернулась к книге. — Из всех странностей, что со мной происходили, это, наверное, наименьшая.

Она шагнула к столу и открыла книгу. Снова подул странный ветер, толкая страницы, пока не открылась нужная. Другая незримая рука или та же подвинула ее ладонь к строке.

Книга была написана от руки, в уголках были дописаны поправки к чарам, занесенным сюда много лет назад. Страницы были в пятнах от чая и времени, хотя она еще ощущала запах мяты от бумаги.

— Чары ясности, — прочла она вслух. — Зачем мне ясность? Я помню, что он сказал. Он не хотел, чтобы я осталась. Потому я ушла. Мне не нужно понимать, что произошло. Мне нужно знать, что делать дальше.

Ладонь толкнула ее в спину. Она хотела, чтобы Амичия создала странные чары.

Но что она теряла? После Жутей, семьи и побега по замершему озеру, что трещало посреди зимы, а не весны… Она не могла ничего из этого объяснить логически.

И она устала спорить с тем, кто был уже мертв. Она лучше попробует немного магии и посмотрит, как это изменит ее жизни.

— Розмарин, женьшень и куркума, — прочла она. — Растолочь в ступе и заварить на открытом огне. Пить, пока не вернется память.

Она подвинула флаконы на столе, нашла нужные, хотя не знала, чем был женьшень. Ступа и пестик стояли на столе, словно ждали ее. Только мгновения назад внутри была пыль, а теперь все выглядело почти как новым.

— Спасибо за помощь, — прошептала она и стала толочь ингредиенты. — Это просто чай. Это не магия.

В этот раз она не ощутила ладонь, но услышала голос, который уже слышала раньше, ответивший:

— Это магия, если ты в это веришь.

Теперь она говорила с мертвыми. Амичия вела странную жизнь, но даже ее отец не поверил бы в это, если бы услышал ее историю.

Вопрос был, верила она в магию или нет. Амичия сомневалась в том, что верила в такое, но за прошлые месяцы узнала другое. Даже Жути не были заразой. У людей не могли вырасти крылья, и она просто отрицала правду все это время.

Может, магия была реальной. Может, она отрицала это всю жизнь, потому что не хотела в это верить. Потому что магия была другой, а другое пугало.

Амичия поднесла ступу и пестик к камину, там уже горел огонь. Она ведь его не разводила? В этом месте каждый миг казался медленнее, словно она двигалась в воде.

Было бы странным забыть, разводил ли огонь. Может, это сделали призраки. Они могли делать такое? Даже если были мертвы?

Она насыпала порошок из трав в котелок на огне. Кипящая вода окутала то, что она натолкла.

Была ли магия реальной? Могла, если бы она верила. Что сказал бы ее отец?

Она словно призвала его облик, увидела его на кровати у камина. Он вытянул одну ногу, другую согнул в колене. Он поранил ногу в юности, и кость так и не срослась правильно.

— Ами, — сказал он. Она не помнила, чтобы морщины вокруг его глаз были такими заметными, но, может, он старел и в загробной жизни. — Ты хорошо постаралась, дочка.

— Я явно что-то забыла, — она взяла стул и подтянула его к камину. Амичия протянула руки, пальцы были ледяными. — И я должна поверить, что магия реальна.

— Как иначе я бы тут оказался?

Она удивленно подняла взгляд. Морщины смеха на его лице стали глубже, он улыбался ей так задорно, что она почти поверила, что он не был мертв.

— Ты — лишь мое воображение.

— Разве? Что тогда духи? Магия или грязь?

Амичия робко коснулась ладонью своей головы. Грязь засыхала, трескаясь, и сыпалась на ее плечи.

— Думаю, правильный ответ — всего понемногу.

— Я никогда не уходил, — он склонился и сжал ее ладони. Амичия ощущала пальцы, сильные и уверенные, на ее. — Я всегда был тут, направлял тебя, и я всегда буду рядом.

Слезы обжигали ее глаза, мешали видеть.

— Я убила тебя, папа. Зачем тебе оставаться с той, кто это сделал?

— Потому что ты — моя девочка и всегда ею будешь. Я люблю тебя больше жизни, mon cherie. Ты не одна даже в самые темные времена.

Она медленно выдохнула и кивнула.

— Наверное, я всегда догадывалась, что это был ты.

— Выпей чай, милая.

Амичия с трудом понимала, что ее движения были медленными и деревянными. Она налила воду из котелка на огне в чашку у ее локтя, хоть и не знала, откуда взялась чашка. Она сделала глоток. Горячая вода обжигала нёбо, вкус вспыхнул на языке.

Ее отец склонился ближе.

— Когда ты говорила с Королем Жути, что он сказал?