ГЛАВА 27

Мы вышли из водоёма. В его руках появилась нежнейшая хлопковая ткань, и он аккуратно начал промакивать ею мою мокрую кожу, оставляя следом свои поцелуи. Мы оделись с ним одновременно, как это делают сообщники. Я позволила ему подержать меня в его объятиях, глубоко вдыхая исходивший от него запах Мадината Алмулихи. Когда он поцеловал меня, я насладилась его вкусом, ощущением его губ на моих губах. Я закрыла глаза, положив всё это в копилку своих воспоминаний.

А затем я попросила его перенести меня домой.

Солнце снова светило высоко в небе. Я вернулась в тот самый момент, когда Саалим забрал меня из дворца. И когда мой отец объявил, что я проведу остаток своей жизни в качестве игрушки Омара.

Мы стояли перед моим домом. Стражники, выставленные у входа в шатер, не двигались и ничего не видели вокруг.

— Саалим, — произнесла я твёрдым и решительным голосом, — пусть время пока постоит. Я кое-что должна сделать.

— Что ты задумала?

Он становился все более тревожным с каждой новой просьбой, и он заметил резкую смену моего настроения. Я не стала объяснять ему. И хотя Саалим должен был защищать своего хозяина, я не хотела рисковать и позволить Мазире почувствовать моё намерение вмешаться в планы Короля и изменить моё желание своей магией.

— Просто дай мне немного времени, — сказала я, мой голос прозвучал более резко, чем мне хотелось.

— Конечно, — ответил он, слегка наклонив голову и искоса посмотрев на меня.

Я пошла по дорожкам мимо шатров, в которых находились застывшие люди. Я шла медленно, но целенаправленно. Каждый мой шаг требовал невероятных усилий, я пыталась контролировать каждый свой вдох. Я знала, что если я не смогу сосредоточиться, если я расслаблюсь, то могу уже не вернуться назад. Страх последствий моего выбора был готов поглотить меня.

Он спросил меня, куда я иду и что я собираюсь делать.

Но я не ответила, я не могла.

Когда я дошла до первого высокого шатра цвета слоновой кости, я прошла мимо застывших стражников и вошла в длинное помещение, служившее, очевидно, складскими помещениями моего отца. Внутри я увидела обездвиженных рабов, склонившихся над сверкающими ятаганами, полирующих кинжалы и точивших лезвия мечей. Я никогда не была в этой части дворца ранее, но у меня была цель, которая не давала мне задержаться и изучить незнакомые помещения.

Саалим шёл следом за мной по дворцу. Наконец, я оказалась в тронном зале. Он был совсем другим — маленьким и хлипким — и так сильно отличался от тронного зала Мадината Алмулихи, который описывал мне Саалим. На полу сидел стражник, его голова свесилась, подбородок лежал на груди, он крепко спал. Отдельные кучки соли и груды соляных блоков были разбросаны по залу. Здесь было так много соли, и вся она была в руках моего равнодушного отца. Это добавило мне решимости. Я должна была всё исправить.

Я посмотрела на Саалима, вспомнив о том, как я впервые освободила его из сосуда. Как же я была тогда напугана, и как сильно изменилась. Как же мало я понимала тогда, как мало во мне было надежды.

— Что такое? — спросил он.

— Ты помнишь, как я освободила тебя? — тихо проговорила я, по глупости боясь потревожить спящего, который застыл в углу зала.

— Да, — ответил он, после чего подошёл ко мне и взял мои руки в свои. — Я не мог поверить своему счастью.

Я посмотрела ему в глаза. В них отразилось беспокойство. Он слегка улыбнулся, словно уговаривая и прося меня о чём-то без слов. В этот момент он выглядел таким ранимым. Я посмотрела на него, и острая боль расцвела у меня в груди, едва не поглотив меня всю. Я отвела глаза, и из моего рта вырвались рыдания. Я отвернулась от него и пошла в следующее помещение.

— Эмель! — закричал Саалим, услышав мой плач.

Именно это должно было быть сделано. Я должна была это сделать.

Я покачала головой. Слёзы текли по моему лицу. У меня заболело горло из-за того, что я пыталась унять свои рыдания.

Я шла вперёд. Я замешкалась лишь на один мимолетный миг. Я хотела повернуться к нему и начать умолять его унести меня обратно к голубому водоёму, где мы могли бы натянуть гамак и танцевать под тенью листвы до конца дня.

Наконец я нашла покои отца. Я взяла себя в руки и сосредоточилась на своём намерении, словно Мазира могла меня сейчас слышать. Я не представляла угрозы для своего отца, мне не надо было причинять ему вред. Я повторяла это снова и снова, чтобы прочувствовать это каждой своей косточкой.

Я нервно заглянула внутрь. Если я переборщу, если переступлю ту грань, за которую нельзя было заходить Саалиму, желание будет искажено магией. Мир начнёт снова жить, время пойдёт, и мой отец найдёт меня в своих покоях.

В комнате стояло сильное зловоние — кислый и мерзкий запах немытых тел, алкоголя и дыма. И хотя прошло совсем немного времени, Соляной Король уже распластался на огромном тюфяке в центре, две жены свернулись калачиком рядом с ним. Они были похожи на застывшие трупы.

Я с любопытством осмотрела помещение, выискивая предметы, которыми дорожил мой отец. Груды соли стояли по углам, их оказалось больше, чем я себе представляла. Корзины со сверкающими украшениями, дха и фидами. На другом столе были навалены мечи и изящные ножи, некоторые из них блестели, другие были ржавыми.

Огромные нарядные гобелены с изображением любовников, свисавшие с балок шатра, раскрашивали стены в яркие цвета и сияли в оранжевом свете факелов. У противоположной стены находился большой гардероб, его двери были раскрыты и из него, точно из пещеры, торчала одежда. По всей комнате в беспорядке были раскиданы книги.

Я подумала о том, чего я хотела, о том, что мне было нужно, и о том, что это никак не повлияет на него, не причинит ему никакого вреда. Моё сердце громко стучало. Я то и дело ждала, что пламя огня неожиданно дрогнет, или чья-нибудь грудь начнёт вздыматься. Я начала торопливо искать нужный мне предмет среди разбросанных вещей рядом с кроватью своего отца, среди одежды, лежащей у гардероба, и на столах. Когда я не смогла найти то, что искала среди всех этих вещей и платьев, я снова посмотрела на своего отца.

Саалим наблюдал за мной, сжав кулаки. Я не знала, пытался ли он сохранить мир в застывшем состоянии или так же, как и я, беспокоился о том, что Мазира переиграет его.

Я забралась на тюфяк, стараясь вести себя осторожно, чтобы не коснуться тел, которые на нём лежали. Я надавила коленом на мягкую часть кровати и одна из жен покатилась ко мне. Её до ужаса теплая кожа коснулась моей икры. Я чуть было не вскрикнула, но постаралась сосредоточиться и встала на колени рядом со своим отцом, сердце громко стучало у меня в груди.

Кто-то выдохнул, и я взвизгнула, но быстро зажала себе рот рукой и лихорадочно осмотрела помещение в поисках источника звука. Но всё вокруг оставалось таким же застывшим. Должно быть, это был Саалим.

— Что случилось? — сказал Саалим, приблизившись ко мне.

Я прижала руку ко лбу и сказала:

— Ничего.

Точно преступник, я начала ощупывать бёдра и пояс отца. Его кожа напоминала мне мою. Его плоть была мягкой и слабой, как и у любого другого человека. Он не был неуязвимым. Его лицо сморщилось, словно ему было больно. Было так странно касаться его и понимать, что он тоже был человеком. Он казался таким маленьким. Я продолжила ощупывать его, залезая в карманы, пока, наконец, не услышала характерный звон металла о стекло. Я задрала одежды, оголив его выпуклый живот, и нашла тюрьму Саалима. Пустой сосуд был привязан к поясу короля плетёным кожаным ремешком.

Я не представляю угрозы для Соляного Короля, я не хочу причинить ему вред.

Я отвязала сосуд и взяла его в руки. Металлическая цепочка со звоном ударилась о стеклянную стенку, и это был единственный звук, который раздался в помещении, не считая моего прерывистого дыхания. Я слезла с тюфяка и стала ждать.

Но мир остался недвижимым. Я расслабилась. Теперь пришло время действовать.

— Эмель, — осторожно сказал Саалим.

Я закрыла глаза и попыталась успокоиться. И хотя время не двигалось, для меня оно летело слишком быстро. Моё время с Саалимом исчезало точно песок в песочных часах. Меня накрыло нестерпимой болью, которая отчаянно пыталась вонзить свои когти мне в спину.

Я сделала вдох... выдох... и открыла глаза.

— Прежде чем ты что-либо сделаешь, скажи мне, что ты задумала, — он сделал шаг в мою сторону, он словно умолял.

— Я всё тебе расскажу. Но для начала перенеси меня назад в оазис. Здесь небезопасно.

Его руки дрожали, словно листья на ветру, когда он прижал меня к своей груди.

Мы оказались на том же самом месте, где были совсем недавно. Мир не двигался, словно все, что происходило вокруг, не существовало. Деревья над нами застыли, вода в центре оазиса была похожа на стекло. Всё замерло, а я тем временем, доверившись милосердию Мазиры, решала свою судьбу.

— Саалим, — прошептала я больше самой себе.

Тихие слезы потекли по моему лицу, когда я произнесла его имя, так как я знала, что должно было случиться.

Он с опаской посмотрел на сосуд у меня в руках.

— Саалим, — повторила я, на этот раз громче. — Я не позволю тебе жить такой жизнью. Ты не можешь оставаться рабом каждого, кто найдёт тебя. Я слишком тебя люблю.

— Эмель, остановись, — он крепко схватил меня за плечи, на его лице отразился страх. — Я уже говорил тебе. Мне не нужна свобода. Я не хочу её.

Он развернулся и пошёл от меня прочь в пустыню.

— Стой! — крикнула я, мои слёзы замедлились, но моя решимость стала сильнее, точно сталь. — Послушай меня. Мы должны восстановить твой дом. Ты должен вернуться в Мадинат Алмулихи правителем, потому что я люблю людей, которые живут в этой пустыне.

Он развернулся и пошёл в моем направлении, качая головой.

— Нет, я этого не хочу. Я не хочу ничего, если тебя не будет со мной.

Он протянул руки к моему лицу и стёр большими пальцами следы высыхающих слез. Я уставилась на его грудь, не решаясь заглянуть в его глаза и увидеть боль, которую я могла слышать и чувствовать.