Но она привыкла только к вечным мукам, поэтому предпочитала этот уродливый, честный мир наркоманов, шлюх и убийц. Почему-то там она чувствовала себя в большей безопасности.

Жаклин была уверена, что их психиатр целый день будет ее анализировать. Каким было ее прошлое до того, как ее похитили, — все зловещие мелкие детали. Родители, которые любили наркотики и избивали друг друга, и ничего больше. Посторонние, постоянно входившие и выходившие из дома. То, что она питалась консервированными спагетти и холодными хот-догами и уворачивалась от блуждающих рук её многочисленных «дядей».

Психиатр был бы в восторге из-за ее злоупотребления наркотиками. И того факта, что теперь она была немного зависима от героина, хотя и лгала себе, что она немного зависима лишь потому, что контролировала себя.

Но если по-честному, то психиатру, вероятно, это не понравилось бы, и, скорее всего, она заперла бы ее в каком-нибудь сумасшедшем доме, где ей — где всем им — возможно, было самое место.

Жаклин не была глупой. Она не рассказала об этом психиатру. Она ничего ей не сказала. Она просто сидела в ее кабинете и играла в игры с этой сукой только потому, что это ее забавляло. Орион сказала, что та хочет написать о ней книгу. Обо всех них.

Похищенные девушки.

В средствах массовой информации появилось много названий, но это прижилось больше всего.

Это имело смысл для страны, наполненной пропавшими детьми и монстрами, которые их похитили. Они не потерялись, как носок в сушилке. Их украли из их собственных жизней. Они были украдены у самих себя, чтобы стать тайным удовольствием педофилов. И теперь мир вознес девушек высоко на пьедестал, игнорируя их потребность в уединении и исцелении, празднуя то, чего они никогда не могли понять. Новостные каналы хотели их историй, новостей, чтобы заработать на них побольше денег.

А людям хотелось чувствовать себя лучше, они помогали им ради себя. Им хотелось посмотреть в зеркало и сказать, что они что-то сделали. И Жаклин не могла этого отрицать, они определенно помогли. Баланс их счета на сайте «GoFundMe», который Жаклин все еще не совсем понимала, как работает, достиг более четырех миллионов через полтора месяца после их спасения, и, хотя он начал уменьшаться вместе с количеством новостей, в которых они появлялись, деньги на счет все еще поступали.

Да, психиатр получила бы от этой книги хороший гонорар. Жаклин была уверена в этом, поскольку никто из них не был заинтересован в том, чтобы извлечь выгоду из многолетних изнасилований и пыток. Ей было все равно. У нее было достаточно денег, поступающих из фонда… И еще много от их адвоката. Так было у всех девушек. И она больше не хотела быть на виду у публики.

Сначала она была уверена, что этот адвокат, которого выбрала Орион, был каким-то мошенником. Все адвокаты — мошенники, Жаклин знала это. Но Орион не возражала его помощи, а Жаклин доверяла ей. Орион была полна решимости бороться со всем, бороться с миром, и Жаклин было легче просто согласиться. Она поняла, что уже достигла своей квоты на борьбу. Она достаточно сделала. Она была счастлива сидеть сложа руки и ждать, пока закончатся деньги. Как оказалось, адвокат был еще большим мошенником, чем вся система правосудия. И их выплаты должны были быть ошеломляющими.

***

Иметь план и следовать ему — две разные вещи. Похожие, конечно. Но стать достаточно смелой, чтобы начать выполнять этот план? Совсем другое дело.

Орион была умна. Видимо, у нее не украли этого в том подвале. Она все еще помнила, как читать. Это было похоже на старое доброе катание на велосипеде. Конечно, немного заржавевшем. Слова казались незнакомыми, поначалу несвязными. Она не могла до конца поверить в то, что было перед ней. То, что она держала в руках. Целый мир. Чья-то фантазия, напечатанная, переплетенная и готовая к ее прочтению.

Поначалу она так и сделала. Орион пожирала каждую книгу, до которой могла дотянуться. И, как оказалось, ей даже не нужно было прикасаться к ним руками. Эйприл дала ей большой квадратный планшет, похожий на карманный компьютер.

— Это называется «Kindle»*, — тихо сказала Эйприл. Нерешительно. Она колебалась между нерешительностью и своим буйным — хотя и немного вульгарным — «я».

Орион не знала, было ли это потому, что она каким-то образом чувствовала настроение Орион, насколько изменчива она теперь была, или сама Эйприл переживала какие-то психологические американские горки. Что бы это ни было, Орион была благодарна за мягкость ее голоса в тот день.

— Я прикрепила его к своей учетной записи на «Amazon»*, — объяснила Эйприл, как будто Орион понимала, о чем она говорит.

Она что, имела в виду тропический лес?

Орион перестала задавать вопросы о вещах, которых не понимала. Ей надоело чувствовать себя слабой, глупой; украденные годы, слышимые в каждом вопросе. Теперь у нее был планшет. И элементарное понимание того, как с ним работать. Она вела мысленный список вещей, которые нужно было погуглить. И вся эта информация на кончиках ее пальцев была чем-то особенным. Пугающим. Может быть даже, чудесным.

Но она еще не гуглила себя.

Эйприл постучала по экрану. Орион пристально наблюдала за ней, запоминая жесты, откладывая их на потом.

— Можешь зайти в магазин и нажать на любую книгу, которую пожелаешь. И бум! Она загружена в твою библиотеку.

Она протянула планшет Орион после того, как показала, как им пользоваться. Орион не решалась принимать подарки. Любую вещь, которая могла провести между ними нить. Она не хотела этого. Но книги. Они окликнули ее. Прошептали ей. Если она правильно поняла, как пользоваться этим устройством — а она думала, что поняла, — она могла бы найти там тысячи историй. Тысячи людей. Мест. Знаний. Идей.

Она не осознала, что приняла планшет, пока он не оказался у нее в руках.

Эйприл улыбнулась с облегчением. Она ошибочно полагала, что между ними все налаживается.

Это было не так.

Единственная причина, по которой Орион тогда удалось сохранить самообладание: потому что она отходила от очередного кошмара и никак не могла собраться с мыслями. У нее не было привычки открывать дверь в свою новую квартиру, в комплекте с четырьмя отдельными замками, которые она сама купила, и сама же установила.

Ее адвокат дергал за всевозможные ниточки, чтобы каждая из девушек имела крышу над головой. Это не было сложно, так как люди, видимо, часто возвращались из мертвых, но это был довольно длительный процесс. Или должен был быть длительный, как поняла Орион, почитав об этом в интернете. И она постаралась многое понять. На самом деле, всё. Каждый контракт, каждый документ, каждую часть работы их адвоката. Он заверил ее, что позаботится о девушках. Он работал на влиятельную фирму. Носил туфли за две тысячи долларов — она это тоже погуглила — и выглядел как умный и обеспеченный мужчина.

Но она не доверяла ему, каким бы умным и подвешенным ни был его язык, и какой бы солидной ни была его фирма. Он не собирался заботиться о ней. Она не стала бы слепо ему доверять. Она отказывалась слепо доверять кому бы то ни было. Физически не могла себе этого позволить. А если бы и могла, то только не адвокату, который потратил две тысячи долларов на обувь.

Он был хорош в своей работе, насколько это вообще было возможно.

У них были банковские счета — и без того переполненные большим количеством денег, чем Орион могла себе представить, благодаря «GoFundMe» — социальное обеспечение, кредитные карты. У них были собственные квартиры. По крайней мере, Жаклин и Орион жили в одном и том же комплексе. Но они обе не хотели полагаться друг на друга. Они хотели быть сильными, независимыми. И если быть честными с самими собой, они больше никогда не хотели ночевать так близко друг к другу. Слишком близко к живым напоминаниям о том, что было мертво внутри них.

Не было другого выбора, кроме как жить в непосредственной близости друг от друга, даже если Орион убедила себя, что отдаляется от Жаклин. Им нужно было быть рядом. По крайней мере, сейчас. Пока их раны еще не превратились в шрамы. До тех пор, пока у них не проявиться твердость характера.

Эйприл не являлась неотъемлемой частью её исцеления — если это можно было так назвать. В лучшем случае она была помехой. В худшем — катастрофой. Ей не нужны были друзья детства, напоминающие о девочке, которой она когда-то была. Человеком, которым она когда-то была.

Хорошо это или плохо, но она больше не была человеком. И только монстры были ответственны за это. Поэтому ей самой нужно было стать одной из них.

— Спасибо, — твердо сказала Орион.

В этом слове было нечто большее. Эйприл видела это. Орион заметила, как двигались ее глаза. Она не была глупой. Может быть, грубой. Доброй, определенно. Сломленной — хоть и не так, как Орион, — совершенно точно. Но не глупой.

Она понимала, что Орион велит ей уйти.

— Я могла бы остаться, — сказала Эйприл. — Можем заказать еду, посмотреть фильм? У меня есть вино, — она вытащила бутылку из своей слишком большой сумочки.

Она была черной с заклепками и бахромой. Орион она понравилась, или, так ей казалось. Она не знала, что теперь ей нравится, потому что не была уверена, кем она была.

Она знала, что не хочет розовых платьев или чего-то девчачьего. Каблуки не имели смысла, но ей нравилась возможность казаться выше, внушительнее. Макияж… тоже хорошая идея. Скрыть лицо. Превратиться в незнакомку. Она посмотрела множество видеороликов. Она изучила все виды и техники макияжа благодаря интернет-магазинам и месту под названием Sephora*.

Больше всего ей нравились темные тени и черные стрелки. Никаких изъянов на лице. Красные, как кровь, губы.

Ее волосы все еще были длинными и растрепанными, потому что ей не хотелось, чтобы чужие руки прикасались к ее голове. Однажды она попробовала, но продержалась всего несколько минут, пока парикмахер прикасался к ней со спины. После просмотра еще нескольких видеороликов она, возможно, сможет сделать это сама. Но она не собиралась торопиться. Она уже была искалечена и уродлива внутри, и у нее не было желания быть такой и снаружи. Орион читала о многих выживших после жестокого обращения, которые отрезали себе волосы. Полностью изменили себя, чтобы перестать быть желанными для мужчин.