— Ты моя шлюха. Только моя.

Он резко встает, и я падаю на диван, мой разум заполнен беспорядочными мыслями.

— Что...

Слова обрываются, когда он в рекордно короткие сроки избавляется от брюк и боксеров, а затем следует его рубашка.

Я таращусь, как идиотка. Не могу перестать таращиться, даже если бы захотела.

Ронан прекрасен, как бог, бессмертный, легенда. Я никогда не была одной из тех девушек, которые останавливаются и пялятся на пресс. Черт, я видела его пресс на миллионах фотографий, опубликованных в Инстаграм, и никогда не думала о них так красиво, как сейчас.

Может, потому что теперь мне видно что-то еще, кроме его физической красоты.

Я вижу его шрамы, не такие, как у меня на коленях, но шрамы, скрытые под этим прессом из шести кубиков и очаровательной улыбкой. Шрамы, которые никто не видит, но которые известны ему, шрамы, которые он скрывает, находясь с людьми.

В конце концов, самые болезненные шрамы — невидимые.

Я все еще изучаю его, пытаюсь насытиться им, но он даже этого мне не позволяет. Он дергает меня, кожа скрипит, и нависает надо мной, раздвигая ноги своим сильным коленом.

Они раздвигаются. По собственной воле они просто... раздвигаются.

Мне никогда не нравился секс в миссионерской позе, никогда не нравилось смотреть на их размытые лица, но теперь? Боже, теперь, если он перевернет меня и возьмет раком, как я всегда требую, я могу заплакать.

Я кладу ладонь ему на щеку и целую его. Я целую его так сильно, что почти уверена, что высасываю его душу в процессе. Ронан рычит мне в рот, целуя в ответ со всей силой.

Он протягивает руку между нами и надевает презерватив на свой член.

— Я не буду нежен, belle — красавица. Я не буду говорить тебе на ухо слова любви по-французски или заниматься с тобой любовью. Я собираюсь трахнуть тебя и причинить тебе боль, и ты будешь наслаждаться каждой секундой этого.

Его рот возвращается к моему, когда он входит в меня одним безжалостным движением.

Я хватаюсь за его спину для равновесия, когда воздух выбивается из легких.

О, Боже.

Эта сила совсем не похожа на то, что я испытывала раньше. Ронан ускоряется и трахает меня жестко и грязно.

Как он и говорил, это не нежно. Он большой и не кончает быстро.

Нет.

Он продолжает и продолжает. Он берет меня так, будто хочет причинить боль, будто хочет запечатлеть себя под моей кожей, чтобы он был единственным, что я чувствую, единственным, кем я дышу и пробую на вкус.

И он этого добивается.

Мои чувства переполнены его пряным ароматом, низким рычанием, которое он издает, когда вновь и вновь вгоняет свой член глубоко в меня.

Словно он наказывает меня за все, произошедшее за последние пару дней. Он сводит меня с ума как от удовольствия, так и от боли. Рыдание эхом отдается в тишине, и вскоре я понимаю, что это мое собственное рыдание.

Он владеет моим телом и душой, и у меня нет возможности остановить это или поставить на паузу. Все, что я могу делать, это прокатиться на нем, позволить ему взять меня, плыть со мной.

И это самое освобождающее ощущение, которое я испытывала за всю свою жизнь.

Хочу ли я вообще прекратить это? Что, если все эти разы, когда я думала о принадлежности, я подходила к этому неправильно? Что, если это — этот ошеломляющий стук — все, чего я ждала?

— Ох, Ронан...

— Ты еще не кончила. — он кусает меня за мочку уха, и я вскрикиваю. — Ты почувствуешь это, почувствуешь нас, так что в следующий раз, когда ты скажешь, что я не в твоем вкусе, ты подумаешь именно об этом чертовом моменте, когда я владею каждым сантиметром тебя.

Мои ногти впиваются в его спину, когда я хватаю ртом воздух и обнаруживаю сильный запах его, нас, смешивающийся и усиливающийся и поднимающий меня на новые высоты.

Когда волна накатывает на меня, это отличается от оргазмов, которые он вырывал из меня до сих пор. Этот удар проникает под кожу, прежде чем напасть на меня из ниоткуда.

Я падаю сильно и быстро, и единственная пропасть это Ронан.

Просто Ронан.

Это лучшая бездна, в которой я не знала, что нуждаюсь.

Он еще не закончил. Даже близко нет. Он продолжает входить в меня снова и снова, как будто никогда не закончит со мной.

Как будто он может трахать меня до бесконечности.

Его толчки становятся длиннее, быстрее и болезненнее. Они такие болезненные; это восхищает и возбуждает.

Я никогда в жизни не была так возбуждена. Словно он прикасается ко мне, и мне конец.

Я разбита вдребезги.

Я наделена полномочиями.

Он протягивает руку между нами и щелкает по клитору.

— А теперь снова падай со мной.

Я так и делаю.

Я просто это делаю.

Я кончаю в тот же момент, когда его спина напрягается, и его толчки резко прекращаются.

— Моя. Только моя, блядь, — рычит он, прежде чем завладеть моими губами в животном поцелуе.