Глава 21 Тил
К тому времени, как я прибываю в The Meet Up, уже ночь.
Только когда я открываю дверь, я действительно на секунду задумываюсь о своих действиях.
Я приехала в это место ради Ронана.
Кроме того, он здесь совсем один. Я подтвердила это, когда заметила его машину, припаркованную снаружи, без следов авто других парней.
Я могу это сделать. Я абсолютно точно могу это сделать.
Делая глубокий вдох, я иду вперед. Одна нога перед другой.
Один шаг.
Два шага.
Три шага...
Это не так сложно, и, наверное, это первый раз, когда я думаю о шагах, когда делаю их.
Это как тогда в клубе снова и снова — я стою на коленях и жду, когда кто-нибудь освободит меня, пусть даже всего на одну ночь.
Человек, с которым я это испытала, был последним, о ком я думала, но, может, просто может, как говорят Коул и Нокс, я в этом нуждалась, даже не осознавая этого.
Или, может, я совершаю огромную ошибку.
Мои мысли резко останавливаются, как и ноги, когда я стою у входа в небольшую гостиную. Мягкий желтый свет заливает помещение, отбрасывая уютное сияние на мебель, но в то же время здесь одиноко.
Ронан сидит на диване, все еще в своей форме, за вычетом пиджака, перекинутого через подлокотник. Рукава рубашки закатаны, обнажая жилистые, сильные предплечья, когда он затягивается косяком.
Другой рукой он держит телефон, и смотрит на него так, словно собирается разбить его в дребезги.
Все сомнения, которые у меня были — и до сих пор есть — испаряются при этом виде. Он ждет ответа, оставаясь один.
Ронан не из тех кому нравится одиночество. В то время как Эйден и Коул полностью довольны этим, и Ксандер иногда может тяготеть к этому, Ронан всегда с людьми, так или иначе.
Сначала я думала, что это потому, что он так любит вечеринки, но, возможно, это нечто большее.
Найти его добровольно в одиночестве —впервые. Он всегда устраивает драматические ссоры с Эйденом и Ксандером, когда они выбирают своих девушек вместо него. Тот факт, что он выгнал их, чтобы смотреть на экран телефона — что-то новое.
Он что-то печатает, и мой телефон вибрирует. Я проверяю с комком в горле.
Ронан: Знаешь, я ненавижу быть один. Это когда демоны возвращаются и хотят устроить погромче и сжечь все это чертово место дотла.
Я сглатываю, переводя взгляд с его сообщения на его лицо.
Демоны.
По какой-то причине я подозревала, что они у него есть, но никогда не думала, что они настоящие, я предполагала, быть может, я проецирую себя на него. Оказывается, его демоны реальны; он просто прячет их так хорошо, что вы даже не предполагаете, что они есть.
Сомневаюсь, что остальные знают об их существовании.
Втянув воздух, я печатаю ответ.
Тил: Я остаюсь одна, потому что так я могу контролировать своих демонов. Люди выводят их наружу.
Как только я нажимаю «отправить», я вновь перевожу взгляд на него. Улыбка изгибает его губы и морщит красивое лицо — его глупое красивое лицо, о котором я не могу перестать видеть сны.
Он выпрямляется, затем печатает.
Ронан: В этом смысле мы противоположности. Но, эй, к счастью, есть кое-какое дерьмо, которое люди говорят о притяжении противоположностей.
Ронан: Между прочим, это мы с тобой, а не ты и какой-то другой ублюдок.
Вместо того чтобы продолжать танец по смс, я тихо бросаю рюкзак и телефон на пол и подхожу к нему.
Он все еще смотрит на телефон, когда я встаю перед ним, загораживая обзор. Его взгляд скользит от телефона ко мне и останавливается на мне.
Чем больше он смотрит на мое лицо, тем труднее становится дышать. Словно он конфискует мой воздух, здравомыслие и все лучшие суждения.
Он конфискует вещи и чувства, на которые не имеет права.
— Ого, это дерьмо хорошее, если оно заставляет меня видеть то, что я хочу. — он крутит косяк. — Нужно будет пополнить свой запас от этого человека, немедленно.
— Я действительно здесь, — бормочу я.
— Ты не отвечаешь на сообщение. — он машет телефоном. — Могу я заставить тебя сделать это, пока ты стоишь здесь? — я хватаю его телефон и вырываю из пальцев. — Ни на моем телефоне, ни на твоем... или ни на твоем реальном образе, или еще где-нибудь.
— Я на самом деле здесь, Ронан. Это не образ.
Секунду он тупо смотрит на меня, а затем без предупреждения хватает за запястье и тянет вниз. Возбужденный визг срывается с губ, когда я оказываюсь на его теплых, твердых коленях.
Он гладит меня по щеке другой рукой, а затем щипает.
— Ой. — вздрагиваю. — Для чего это было нужно?
— Ты настоящая.
— Именно это я и говорила.
— Ты здесь.
— Очевидно.
— Почему ты здесь? — он прищуривает глаза. — У тебя было какое-то свидание с капитаном?
— Ты прислал мне сообщение, в котором сказал, что ты здесь один, не забыл?
— Так ты здесь из-за меня?
Он говорит это с таким удивлением, будто сам в это не верит.
— Не жди, что я это скажу.
— Ты так чертовски раздражаешь — ты это знаешь?
— Ты вроде как сказал мне это в длинных цепких сообщениях.
Я должна отругать его или что-то в этом роде, но я кажусь счастливой даже для своих собственных ушей.
Я даже не помню, когда в последний раз была счастлива, или счастье означает просто сидеть у кого-то на коленях и чувствовать, как он гладит тебя по щеке.
Нет, не кто-то. Он. Ронан.
Его губы изгибаются в ухмылке.
— Ты все равно пришла. — я усмехаюсь. — Теперь, belle — красавица, пришло время для твоих признаний.
— Моих признаний?
— Не думай, что я забыл. Что ты сделала не так?
Говоря это, он гладит кожу моего запястья и проводит другим большим пальцем возле моей губы, но недостаточно близко, чтобы коснуться ее.
— Я не знаю, — бормочу я.
— Конечно, ты знаешь. Ты просто не хочешь этого говорить. Но ты должна, belle — красавица.
— Что, если я не хочу?
— Тогда мы просто будем продолжать кружить в бесконечном порочном круге. Я в таком же дерьме, как и ты.
— Отлично. Это об Агнусе и о том, как я отказалась отпустить, когда ты сказал мне.
— Почему ты этого не сделала?
Я прикусываю нижнюю губу и пытаюсь отвести взгляд, но он возвращает меня назад, крепко сжимая мой подбородок, отчего мои бедра сжимаются.
— Почему, Тил?
У него есть манера говорить командным тоном, который превращает меня в замазку в его руках.
Это так неправильно.
И все же так правильно.
— Я хотела увидеть твою реакцию, хорошо?
— Ты хотела увидеть мою реакцию. Мне это нравится.
— Ну, а мне нет. Твоя реакция была отстойной.
Волчья ухмылка изгибает его губы, когда он приближает меня ближе, пока его дыхание не щекочет мою кожу, горячее и близкое, так чертовски близко, что у меня сводит пальцы ног — чего никогда не бывает.
Когда он начинает говорить, то тихим шепотом.
— Чего ты хотела в качестве реакции? Жесткого секса? Повторного минета?
Моя грудь сжимается так, как это возможно только рядом с ним, но удается сохранить нейтральный тон.
— Что-то, что не имеет отношения к тому, как «каждый получит свою долю».
Его ухмылка становится шире от того, как я передразниваю его.
— Ревнуешь, belle — красавица?
— Не так сильно, как ты к Агнусу. В конце концов, он в моем вкусе. А ты нет.
Он рычит глубоко в горле.
— Не упоминай больше имя этого ублюдка. Я не выше убийства. Я серьезно. Я даже консультируюсь с Ларсом о том, как это скрыть.
Это почему-то заставляет меня улыбнуться, но я быстро маскирую это.
— Других девушек тоже нет. Я не выше убийства. Я серьезно.
— Ты чертовски сумасшедшая — конечно, нет.
Это заставляет мои плечи опуститься. Меня называли сумасшедшей, фриком и отродьем сатаны больше раз, чем я могла сосчитать, но по какой-то причине я не хочу, чтобы Ронан называл меня так.
— Ты думаешь, что я сумасшедшая?
Мой голос едва громче шепота, и я ненавижу это.
— Я так не думаю. Я знаю это.
На этот раз он проводит пальцем по моим губам, как будто размазывает помаду, точно так же, как в тот первый раз, когда он прикоснулся ко мне в библиотеке.
— И я хочу каждую частичку твоего безумия.
Мое дыхание прерывается, сердцебиение выходит из-под контроля. Если эти слова способ проникнуть мне под кожу, то они работают.
Они так хорошо работают.
Он отпускает мое запястье и снимает с меня пиджак, а затем его пальцы расстегивают рубашку. Я неподвижна, боясь, что одно движение станет ошибкой, и я потеряю связь, колышущуюся в воздухе, между нами.
Но затем его бедра толкаются в меня снизу, и я издаю стон от грубого контакта. Так как на мне юбка, его выпуклость касается прямо пульсирующей сердцевины.
Он повторяет, и на этот раз я хватаю его за оба плеча для равновесия.
— Будь спокойной, — приказывает он.
Мое тело напрягается, но это тяжело из-за того, как он завладевает мной. Одного трения об одежду достаточно, чтобы превратить мои бедра в дрожащее месиво.
Пока я пытаюсь оставаться на месте, он уже избавился от моей рубашки и лифчика и держит обе мои груди в своих руках.
В тот момент, когда он проводит кончиками больших пальцев по тугим бутонам, я задыхаюсь, голова почти падает ему на плечо.
— Вижу, ты все еще чувствительна здесь, — размышляет он, продолжая свое двойное нападение, покручивая мои соски и двигаясь напротив меня поверх одежды.
Было бы невозможно оставаться неподвижной, даже если бы я захотела.
Его рот находит мой сосок и сосет его.
О, Боже.
Я насаживаюсь на его выпуклость, не в силах оставаться на месте. Его касания усиливаются, как и мои движения против его эрекции.
Он проводит языком по моему соску. Раз, второй..
— Ох... Ронан... Если ты это сделаешь, я... ооо.
Я кончаю на его одежду. Ему даже не нужно было прикасаться к моей киске.
— Кто теперь в твоем вкусе? — он одаривает меня высокомерной ухмылкой, на которую я даже не в состоянии отреагировать.
Я занята попыткой сдержать последнюю вспышку удовольствия, пронзающую меня.
Ронан умело расстегивает мою юбку и стягивает мокрое нижнее белье с дрожащих ног, затем бросает их среди остальной моей одежды на пол.
— Ты теперь моя маленькая шлюха, не так ли, belle — красавица?
— Я не шлюха.
Я пытаюсь возразить, но мой голос слишком хриплый, слишком наполненный похотью.