И как бы я ни хотела, но не могу сдержать дрожь.

— Помнишь, цветочек? Помнишь, как отдавалась мне? Помнишь, как я трахал тебя? Надеюсь, ты не обидишься на меня за то, что не стал дожидаться твоего пробуждения, чтобы повторить былое… Я безумно по тебе скучал. И даже немного ревновал: этот принц просто так получал то, за что мне приходилось столько лет платить… Несправедливо, согласись?

Он трогал меня. Он реально прикасался ко мне, пока я была без сознания. Его руки скользили по моей коже. Что он сделал со мной? Или лучше спросить, чего он не сделал? Потому что ломит всё тело. Потому что я почти не могу пошевелиться.

Я снова чувствую себя грязной.

Снова вспоминаю всё то, что мне едва удалось забыть.

Голоса в голове снова издеваются надо мной.

Наблюдая за моей реакцией, Кенан опять смеётся. Громче. Наглее. Его рука спускается ниже. У меня кружится голова. К горлу подкатывает тошнота. Закрываю глаза, лишь бы не видеть его лица. Дёргаюсь, снова раздирая в кровь запястья.

А он смеётся. Смеётся. Смеётся.

Его грубые прикосновения стирают нежные ласки Артмаэля. Снова выжигают клеймо на каждом свободном участке тела. Забирают у меня всё. Лишают всего.

— Отпусти меня, — повторяю, задыхаясь от отчаяния. Это моё тело. Моё. Он не имеет права. Ни малейшего права. — Отпусти меня!

Отвращение грозит свести с ума и только усиливается, когда Кенан закрывает мне рот рукой. Когда я не могу кричать, а только смотреть со слезами на глазах. Когда он лишает меня последнего, что я берегла. Потому что теперь я по-настоящему понимаю, насколько омерзительны его прикосновения. Теперь, когда я познала ласку и нежность, я вижу, насколько ужасно, когда берут силой то, что должно даваться добровольно.

Теперь, когда я знаю, что такое желание и счастье, меня тошнит от его действий.

— Теперь ты напоминаешь мне ту девочку, которую я подобрал на улице… Будешь кричать так же, как в тот день? Будешь рыдать с тем же отчаянием?

Я смотрю на него, не понимая, в какой момент начала плакать. Всхлипы рвутся из горла. Тело содрогается в конвульсиях скорее от рыданий, чем от страха.

Никогда ещё ситуация не казалась мне настолько безвыходной.

Я была свободной. Свободной, чёрт возьми. Я сбежала от него, оставив всё позади. Оставила в прошлом жизнь, которую не хотела, и постаралась забыть о прикосновениях других мужчин, познакомившись с настоящим удовольствием. Забыть привкус горечи. У меня даже начало получаться. Не хочу возвращаться к прошлому. Умоляю, только не снова. Не хочу снова жить в вечном страхе. Не хочу снова подавлять тошноту и привыкать к таким простым вещам, как держаться за руки. Не хочу всю ту грязь. Не хочу одиночество. Не хочу холод.

Мне же почти удалось начать своё дело. У меня было будущее. До исполнения мечты оставалось совсем немного. Я могла стать выдающейся женщиной. Такой, какой бы меня хотел видеть отец. Какой, по мнению Артмаэля, я могу быть.

Я могла стать счастливой.

Могла провести жить с мужчиной, который меня любит. И которого люблю я… Кенану что-то нужно от него. Он использует меня как приманку. Нет. Этого нельзя допустить.

Вот только я даже слёз не могу сдержать.

— Зачем тебе Артмаэль? Что тебе от него надо? Он… Он здесь ни при чём.

Снова смех. Кенан наслаждается моей беспомощностью. Знает, что победил. И знает, что я тоже это понимаю. У меня нет ни шанса на побег. Я изо всех сил стараюсь не заплакать ещё сильнее.

— От него мне ничего не нужно, цветочек. Всё, что мне нужно, можешь дать только ты, — он так сильно стискивает мою грудь, что я кричу от боли. Даже близко не похоже на прикосновения Артмаэля, который ласкал только кончиками пальцев. Щекотал, дразнил, играл со мной, довольно улыбаясь, когда я начинала стонать. Но Кенану нужны только мои крики. Он хочет, чтобы я страдала. И ему это удаётся… — Артмаэль — это просто… досадная помеха, понимаешь? Для меня стало невероятной удачей, что вы встретились и отправились в путь вместе. Когда ты сбежала от меня, оставив жуткие раны на память, Линн, я уже подумал, что никогда больше тебя не увижу… Как вдруг — о, те наёмники передали мне твоё сообщение. Какое счастье было узнать, где ты и как ты! Что ты путешествуешь — ни дать, ни взять — с самим принцем… Два зайца одним выстрелом! Потрясающе!

Меня охватывает потрясение. Растерянность. Ужас.

Моё дыхание становится ещё более учащённым и отчаянным. Каждый вдох как новый удар под дых.

— Наёмники?..

— Они преследовали не тебя, мой эгоцентричный цветочек.

Его рука продолжает свой путь к животу и ниже. Дёргаюсь изо всех сил, поднимаю свободную ногу в попытке оттолкнуть его. Кенан наносит первый удар. Пощёчину, от которой весь мир переворачивается с ног на голову и горит моё лицо. Я забываю, как дышать.

Мне требуется время, чтобы прийти в себя и сфокусировать взгляд на Кенане.

Щека жжётся. Очередная насмешка надо мной.

— Лежи смирно, малышка. Тем более когда я с тобой говорю. Ты ещё не поняла, кто здесь главный?

Стискиваю зубы и снова пытаюсь дёрнуться, но Кенан хватает меня за ногу и не отпускает. Крепко держит. Слишком крепко. Не могу вырваться, хотя пытаюсь, как могу.

Отводит в сторону, раздвигая мои ноги.

И вводит пальцы.

Я ору.

Я реву.

А он только смотрит и улыбается.

— Так-то лучше… — он шевелит. Шевелит пальцами. Вводит глубже. Жёстче. Я снова плачу. Сжимаюсь. Ломаюсь. — На самом деле наёмники должны были убить принца. Я ошибся, признаю: решил, что трёх умирающих с голоду будет достаточно, чтобы расправиться с капризным мальчишкой с замашками героя, который никогда не покидал свой безопасный замок. Но нет худа без добра: благодаря этим недоумкам я узнал о том, что ты с ним. И в следующий раз нанял профессионала, которому удалось выстрелом отравить принца, и следующие несколько дней, я думал, что успешно… Но на этот раз ему не спастись: он придёт за тобой, — мотаю головой. Нет, пожалуйста. Умоляю, Артмаэль, оставайся в замке. Это Кенан пытался тебя убить. Всё это время, с самого начала, его целью был ты, а не я. Пожалуйста, не приходи за мной, не приходи… — И он, наконец, умрёт, как умер его отец. Это будет на твоей совести, Линн: ты станешь соучастницей покушения на принца, — хохочет, глядя на моё искажённое паникой лицо. — Вот увидишь. Своими глазами всё увидишь. Я оставлю тебя в живых, чтобы ты насладилась зрелищем, когда его голова полетит с плеч. Представляешь, он вздумал мне угрожать! Хотел защитить тебя… Это было мило, но глупо. А потом, когда его труп останется гнить здесь, ты вернёшься со мной. Правда, я не дам тебе вернуться к прежней работе: будешь моей личной шлюхой и узнаешь, что такое рабство на самом деле, что значит жить в клетке. Ты больше никогда не увидишь дневной свет, которого тебе так не хватало, малышка… Не стоило бросать мне вызов. Сидела бы тихо и не высовывалась. Я же тебя предупреждал, помнишь? Говорил, где на самом деле твоё место. Но ты не захотела слушать… Смотри, на что мне теперь приходится идти, цветочек… Ты могла бы быть счастлива, если бы слушалась меня и довольствовалась тем, что имеешь… Чудовище. Хуже всех опасностей, что встретились нам по пути, хуже любых монстров и диких зверей, что могут напасть из самого тёмного уголка мира.

Самое настоящее чудовище, а мы с Артмаэлем его жертвы.

Он чудовище, от которого нам не сбежать.

— Пожалуйста, — беззвучно умоляю я. Мне безумно больно. Его рука выходит из меня, но мою ногу он не отпускает. Он сейчас снова войдёт, но уже не пальцами. Я чувствую его пугающее возбуждение. Вижу по глазам. По зловещей усмешке. Ему нравится иметь власть надо мной, и сейчас я вся принадлежу ему. Я могу это выдержать. Свихнусь, спячу, сломаюсь, умру… что угодно. Лишь бы с Артмаэлем ничего не случилось. — Пожалуйста, не убивай его. Делай… делай со мной что хочешь. Я останусь с тобой. Исполню любые твои желания. Любые. Только не трогай Артмаэля. Не причиняй ему вреда. Оставь его.

Что-то в выражении его лица меняется. Ухмылка становится шире. Блеск в глазах ярче. Предвкушение сильнее. Он счастлив, как ребёнок, разворачивающий подарок. Его смех звучит громче, чем когда-либо.

— Вот уж не думал, что настанет день, когда увижу тебя такой смиренной, цветочек! — он склоняется надо мной. Я чувствую его запах. Этот тошнотворный запах. Он проводит языком по моей шее, и рвотные позывы возвращаются. Я не вытираю его слюну. Всё равно я уже грязная. Его дыхание обжигает ухо. — Умоляй меня, Линн. Умоляй сохранить ему жизнь. На что ты готова пойти, чтобы я его не убивал?

Я вскрикиваю, когда Кенан кусает меня за ухо. Артмаэль иногда прикусывал игриво, это было приятно. Но Кенан даже не пытается быть осторожным.

Я плачу с новой силой.

Мне предстоит провести остаток дней, вспоминая нежные ласки, которые я больше никогда не почувствую.

— Всё. Я сделаю всё что угодно, только умоляю… — Всё что угодно… — Кенан смакует эти слова на языке. Улыбается. Снова облизывает своим противным змеиным языком мою шею. Спускается к ключице. Втягивает ртом сосок. Кусает. Я кричу, а он смеётся. — Какое соблазнительное предложение… Жаль, что смерть принца не зависит от меня.

Резко вдыхаю. Есть кто-то ещё. Кто-то, кто пытается покончить с Артмаэлем… Жак. Трон. Корона.

У меня нет времени на раздумья. Рука, сжавшая моё лицо сильнее, чем когда-либо, не оставляет шанса думать о чём-либо другом. Его пальцы касаются моих губ.

— Но ты и не можешь на самом деле ничего мне предложить, цветочек. Потому что ты и так будешь делать всё, что я захочу. И я буду делать с тобой всё, что захочу. Нравится тебе это… или нет.

Он хватает меня за волосы и тянет. Резко, я не сдерживаю очередной крик. Плевать. Всё равно меня никто не слышит. Я одна, никто мне не поможет. Он прав. Он может делать всё, что захочет, а мне остаётся только терпеть.