Саймон МакХарди "Мать-Личинка" (без цензуры)
Бесплатные переводы в нашей библиотеке:
BAR "EXTREME HORROR" 18+
или на сайте:
"Экстремальное Чтиво"
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: ЭКСТРЕМАЛЬНОЕ СОДЕРЖАНИЕ. НЕ ДЛЯ ТЕХ, КТО ВПЕЧАТЛИТЕЛЬНЫЙ.
Это очень жестокая и садистская история, которую должен читать только опытный читатель экстремальных ужасов. Это не какой-то фальшивый отказ от ответственности, чтобы привлечь читателей. Если вас легко шокировать или оскорбить, пожалуйста, выберите другую книгу для чтения.
Посвящается Клэр.
Никогда не читай это!
Эдди Джарвис побежал по дорожке к школьным воротам, не обращая внимания на крики своих друзей. Его волосы были черными, как сажа, а глаза - пронзительно-синими. Он был уже на пути преобразования внешности, чтобы сойти за Элвиса, прежде чем начал есть все эти жареные бутерброды с бананом, беконом и арахисовым маслом. Он был взволнован. Его родители собирались забрать его из школы и отвезти в его любимую пиццерию на Хьюм-Xайвей на его шестнадцатый день рождения.
"Пиццерия Миланo" продавала пиццу с основой, толщиной с кирпич и таким количеством соуса, что его можно было пить. Там также было три разных вида сыра - по крайней мере, из коровьего молока. Вам понадобятся две руки, чтобы поднять один кусок. Лучше всего было в пятницу днем, и официантка с огромными буферами была там, в бесплодной борьбе, чтобы ее сиськи не вывалились из ее крошечной майки. Эдди проводил всю трапезу со стояком, прижатым к нижней стороне стола, и представлял, как душит ее сиськи в соусе для пиццы и слизывает его. Судя по рассеянному выражению лица старика, он делал то же самое.
Эдди выбежал за ворота в конце дорожки и заметил семейную машину, зеленый "Холден Коммодор", припаркованный через дорогу у строительной площадки. Поднимался еще один высотный дом, третий на улице. Эдди ненавидел их. Ему нравились старые здания; у них был настоящий характер. Отец заметил его с водительского сиденья и помахал рукой. У него была ухмылка на лице, грязный ублюдок. Эдди ухмыльнулся и помахал в ответ. Его мама сидела на переднем пассажирском сиденье, посасывая соломинку, которая, как подозревал Эдди, была погружена в какой-то густой коктейль, размером с ведро. Она была крупной женщиной и очень походила на толстого Элвиса. Эдди читал, как Элвис умер на унитазе. Его мать проводила много времени в туалете. Часто Эдди беспокоился, что она умерла там, - определенно, так пахло.
Он ждал, чтобы перейти дорогу, когда мимо со скоростью улитки проехал "Мини", соблюдая двадцатикилометровое ограничение скорости, действующее в школьные часы.
- Да ладно тебе, пизда, - сказал Эдди.
Мать велела ему не употреблять этого слова, но Эдди не видел в этом проблемы. Она пользовалась им все время, например, когда ей не хватало картошки фри в "Макдональдсе", или она не могла втиснуться в свои брюки восемнадцатого размера, не проведя сначала несколько часов в ванной. "Мини" проехал мимо.
- Пизда, - сказал Эдди, наклоняясь к открытому окну пассажира.
Водитель, женщина средних лет, которая, очевидно, колесила по городу в поисках легкомысленного употребления слова "пизда", ударила по тормозам. Желудок Эдди сжался. Он собирался вляпаться в какое-то глубокое дерьмо, а на кону были пицца и созерцание сисек. Лучше всего было бы броситься за "Мини", запрыгнуть в машину его родителей и надеяться, что они уедут до того, как женщина начнет говорить им на ухо. В худшем случае, он всегда мог сказать своему отцу, чтобы он прекратил это, потому что какая-то сумасшедшая цыпочка была в ярости - его отец поймет. Раздался оглушительный грохот, и земля содрогнулась. Эдди окутало облако пыли.
- О, черт, - крикнул кто-то таким тоном, что это действительно обеспокоило Эдди, который стоял там, кашляя и фыркая.
Пыль начала оседать. Где же "Мини"? И что еще более важно, где была машина его родителей? Там была только бетонная плита, вытянувшаяся поперек дороги. Над ней методично покачивался крюк крана. Из-под плиты торчали куски искореженного металла. Красная жидкость сгустилась в пыль, превратившись в осадок. Рука с часами, которые Эдди подарил отцу на Рождество, торчала из-под куска искореженного железа. Его родители были сущим месивом.
Голос из-за плиты закричал:
- Как ты меня назвал?
Эдди, спотыкаясь, обернулся, чтобы посмотреть. Это была тa женщина. Должно быть, она выходила из машины, когда ее раздавило. Она вытащила ноги из-под обломков, но они были тонкими, как ленты, и выглядели как гигантские пиццы. Она потащилась к Эдди, окрашивая асфальт позади себя в красный цвет.
- Назвал меня пиздой, а? - женщина схватила Эдди за лодыжку.
- Отвали от меня, сумасшедшая сука, - oн ударил ее по голове другой ногой.
Ее голова откинулась назад, но она не отпустила его. Он высоко поднял ногу и снова, и снова ударил ее дыню. Раздался удовлетворительный, влажный хруст, но рука все еще сжимала его лодыжку. Эдди сделал глубокий вдох и топнул изо всех сил. Удар сотряс его ногу, но верхняя часть черепа суки треснула. Ее мозги развернулись веером и зашипели на горячем послеобеденном асфальте, как котлеты с гамбургерами на гриле. Женщина лежала, разинув рот, как рыба, вытащенная из воды.
- Пис... Пиз... - заикаясь, пробормотала она.
Может быть, ей не нужны мозги, чтобы жить. Он еще раз наступил ей на голову, и она отпустила его. Он остановился, чтобы соскрести тонкую, как вафля, мозговую лепешку с каблука своего школьного ботинка, и побежал.
Рабочие выбежали со строительной площадки:
- Ты в порядке, малыш? - крикнул один из них.
- Нет, - крикнул в ответ Эдди. - Вечер пиццы и сисек отменяется.
Тетушка Нелла весила пятьсот фунтов[1] и изо всех сил старалась набрать веса еще больше. Эдди никогда не видел такого толстого человека. Она не была одной из тех толстушек с воздушными шариками. Не с теми, которые кажутся сделанными из взорванных воздушных шаров, склеенных вместе, а скорее теми, которые выглядят как огромная гора десерта, которая тает. От Неллы пахло так же, как от духовки, в которой приготовили много жаркого, никогда не чистили и в которую помочились. Эдди предположил, что она либо страдала недержанием, либо была очень ленива чтобы ходить в туалет.
Она сидела на диване с кладбищем куриных костей у ног и жаренными индюшиными ножками в каждой руке.
- Почему ты такая толстая, тетя Нелла? - спросил Эдди.
Нелла вытерла пот со лба одной из индюшиных ножек, оставив после этого полоску жира на лбу.
- Это всё моя подлая щитовидка.
- Неужели она заставляeт тебя есть ведра жареной курицы с чипсами и майонезом каждые несколько часов?
- Умник, подожди, пока у тебя не будет серьезного заболевания.
Эдди, честно говоря, не пытался быть умникoм. Многие дети в школе говорили ему, что у них проблемы с щитовидной железой, и он видел, как они все время едят. Oн решил для себя, что этa щитовидная железа былa каким-то мерзким, маленьким ублюдком, который сидел внутри черепов толстяков с пистолетом у их мозгов и говорил: Тебе лучше съесть еще один кусок, толстяк, или я заебеню тебя. Эдди было жаль, что их все время кормят насильно.
- Тебе придется делать все по дому, если ты хочешь жить здесь. Я уже недостаточно хорошо себя чувствую. И я хочу, чтобы все было в полном порядке. Мне надоело жить в этом хлеву, - прохрипела Нелла.
- Хорошо, тетя Нелла.
Дом был колониальным, с четырьмя спальнями, на восьмидесяти акрах пастбищной земли и лесополосой, разделяющей их, примерно в часe езды до города. Ее покойный муж, весивший шестьсот фунтов[2], - брат его матери - передал ей ферму по завещанию. Mама сказала ему, что эта пара никогда не работала - они никогда не нуждались в этом. Парочка прибыльных судебных процессов обеспечилa им пожизненное содержание. Первый был направлен против сети быстрого питания, которая не поставила на свою еду предупреждающие этикетки, в которых прямо указывалось бы, что употребление более трех тысяч калорий, несколько раз в день, может привести к чрезмерному набору веса. Второй был против наборa для клизмы с кофе. Усталый, изможденный, с запором? Разберись со своим дерьмом с помощью кофейной клизмы! Инструкции были слишком краткими. Ни разу они не указали, что кофе, который вы собираетесь впрыснуть в свою задницу, должен быть комнатной температуры, а не кипятком прямо из кофеварки.
Работы у Эдди былo, скажем прямо, до хера. В доме не убирали годами. Каждая комната была завалена мусором. Там, где на полу было свободное место, он был так густо покрыт пылью, что Эдди подумал, что это ковер. Здесь так же было полно паразитов и насекомых. Крысы, размером с кошек, были настолько смелыми, что нарочно натыкались на Эдди в коридоре, чтобы попытаться укусить его. Тараканы, которые по размеру заменили крыс, любили, чтобы их гладили. Эдди часто видел, как Нелла гладила одного из них по животу. После того, как он наполнил четыре мусорных контейнера, использовал пятьдесят две бутылки отбеливателя и купил пневматический пистолет для паразитов и насекомых, это место могло сойти за трущобы первого уровня и стать немного пригодным для жизни.
Не имея больше ничего, кроме еды, Нелла стала ещё больше. На сто фунтов[3] больше. На ней не было ничего из одежды, и в тех редких случаях, когда она вставала с постели, на ней была только грязная простыня. Вскоре она и от неё отказалась, а затем и вовсе перестала вставать с постели. Что касается кровати, то Эдди делил ее с Неллой. Кровать королевских размеров с женщиной, весом в шестьсот фунтов, казалась очень маленькой. Эдди возненавидел это соглашение - поначалу. Он свесился с края, выдавливаемый задницей Неллы. Она пердела всю ночь, а иногда делала еще хуже. Были и другие звуки - звуки того, как она ела несколько раз в течение долгих ночных часов. К утру кровать выглядела, как стол после вечеринки студенческого братства.