— Спрашивай.

— Что? — Я тяжело дышала. — Сейчас?

Он усмехнулся и велел мне перестать дуться.

— Ты сама этого хотела. Играть в эту нелепую игру в информационную охоту.

— Верно, — я приподнялась, опершись на локоть, и посмотрела на него. Мои соски покалывало, жаждя трения о его грудь, но я не сдавалась. — Ты когда-нибудь был влюблен?

— Нет. Следующий.

— Подожди. Подожди, — я подняла руку. — И это все?

— Нет? — он прищурился, глядя на меня. — Этот вопрос заслуживает не более чем ответа «да» или «нет».

Я махнула рукой, отмахиваясь от его резкого тона.

— Какой твой любимый цвет?

— Золотой.

Некоторое время мои вопросы продолжались в том же духе. Я запомнила основные вопросы, потому что после первого я знала, что он скажет, что я споткнулась о какую-то невидимую линию и использовала ее, чтобы добраться до моего вопроса. Неловкие вопросы я приберегла напоследок.

После того, как у меня закончились основные, я спросила:

— Твой отец плохой человек?

Я видела фотографии его матери, мне рассказывали о ней истории, но никто никогда не упоминал его отца. Как будто обсуждение его было запретной темой, которой никто не хотел касаться. Я пыталась обсуждать этот вопрос с его сестрами, но они отказывались сплетничать о нем, утверждая, что отец Капо гнилой человек, и это было все, что мне нужно было знать.

Капо замолчал.

— Он неплохой человек. У него темная душа.

Напряженность в его взгляде заставила меня отвернуться. Я посмотрела на листок, но не нашлась что сказать.

— Так вот почему ты так близок к Фаусти? Они относятся к тебе как к члену семьи?

То, что Кили сказала мне перед свадьбой, о том, как одинокие люди находят преступные толпы, чтобы сблизиться, вспомнилось мне снова. Так вот что с ним случилось? Неужели отец исчез из его жизни? Жестокий? Значит, он сбежал к семье Скарпоне? Потом к Фаусти, когда это не сработало — когда он отказался позволить им убить меня?

Из того, что я узнала о Фаусти, их закон был таким же строгим, как их кровная связь, и если они принимали тебя в свою стаю, ты оставался там на всю жизнь, по крайней мере, до тех пор, пока не предавал их доверие. Они казались исключительно близкими к Капо.

Конечно, в жилах дяди Тито текла та же кровь, как и у Капо, а дядя Тито был женат на Лоле Фаусти, так что тесная связь была. Но он казался сильнее. Они были преданы ему. Так же преданы, как и он им.

Хотя мне это показалось... немного излишним. Зачем искать такую семью, клясться ей в верности, когда у тебя есть потрясающая, настоящая, прямо под рукой?

— Используй все свои вопросы, Марипоса, пока я согласен.

Я вдохнула и выдохнула.

— А ты делаешь… делал что-нибудь противозаконное для Фаусти?

— Да. — Слово было ясным, но далеко не простым. — Делал и делаю. Фаусти были рядом со мной в очень трудное время моей жизни. Им не стоило помогать мне, но они помогли. Я называю людей на этой земле своей семьей, потому что я разделяю с ними кровь, и они всегда были добры ко мне и моим близким. Включая тебя. Фаусти - моя семья, потому что, когда я лежал, истекая кровью, они сидели рядом и обещали мне, что однажды я отомщу.

— Ты бы убил за них.

— Убил бы.

Я с трудом сглотнула.

— Они... защищают тебя?

— Они не спускают с меня глаз, но по большей части я иду своей дорогой. Я попросил их об одном одолжении, Марипоса. То, что они дают мне время — это значит несколько иное. Они держат ухо востро. Они говорят мне, когда кто-нибудь, кто не должен приближаться ко мне, делает это время от времени. Мне нужно было время, чтобы привести все в движение, и они дали мне такую возможность. Но когда придет время собирать долги, я останусь со своими врагами один на один. Только я и никого больше.

— Я действительно не понимаю. — Его слова заставили меня занервничать. Я знала, что Капо проворачивает какие-то делишки с того момента, как увидела его снаружи ресторана. Каждый раз, когда я была рядом с ним, что-то вокруг него предупреждало меня о том, что он был сильной, контролирующей силой, и были люди, которые хотели проверить, насколько он силен.

Капо никогда ничего от меня не скрывал, но я знала, что это еще не все. Сердце, как он назвал его во время встречи, и все вены, которые к нему вели. Когда же он ими поделится? На кону стояла моя жизнь. И его тоже. И это заставляло меня нервничать. Больше, чем следовало. Мысль о том, что я никогда больше не увижу его, делала ужасные вещи с моими мыслями и чувствами.

Кили и ее братья, семейство Фаусти, вся семья Капо - все они ощущались как вены в моем теле. Капо. Он ощущался как мое сердце.

Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо. Откуда оно взялось?

— Так и будет, — сказал он. — Всему свое время.

Я не могла понять выражение его лица. Либо он был слишком проницателен, чтобы читать мои мысли, либо был близок к этому. Даже если это и не была любовь, это имело отношение к сердечным делам. Он не должен был узнать, или он мог расторгнуть сделку на том основании, что любовь, или что-то близкое к ней, никогда не должна была быть частью нашей сделки.

— Пора расплачиваться. — Он сжал мое бедро, возвращая мое внимание к нему.

Я встретилась с ним взглядом. Я смотрела на татуировку на его руке.

— Если слова имеют цену, возьми мои деньги, — с трудом выдавила я.

— Тебе когда-нибудь нравился парень?

— Ты имеешь в виду влюбленность?

— То, как бы вы, детишки, это сейчас ни называли.

Несмотря на внезапный страх, я улыбнулась, чтобы скрыть свои прежние мысли и чувства, которые остались позади.

— Нет.

Ложь.

— Ты когда-нибудь была влюблена, Марипоса?

Я сжала простыни, а затем натянула одеяло, чтобы скрыть свою грудь или, может быть, сердце.

— Это два вопроса.

Он пожал плечами.

— Поскольку твои слова дорого обошлись niente, я вполне могу разориться, раз они мне так дорого обошлись. Скажи мне, была ли ты когда-нибудь влюблена.

— Любовь не создана для таких девушек, как я.

Избегая лжи.

И Капо был прав. Слова не были просты, и мои стоили мне il tutto⁴⁴. Всего. Никогда в жизни я не была настолько разорена.

Дыхание со свистом вырвалось из меня, когда Капо внезапно перевернул меня на спину, его тело нависло над моим. Когда я думала о нем как о волне, уносящей меня в его океан? Да, я попала в точку. В половине случаев он мог украсть мое дыхание, даже не прикасаясь ко мне. К счастью, Капо еще не врезался в метафорический камень.

— Игра окончена, Марипоса. — Капо пристально смотрел на меня. Через несколько ударов сердца, он произнес: — Ты мне доверяешь.

Это привело меня в экзальтированное состояние.

— Что? Ты сейчас читаешь мои мысли, Капо? — Его грудь едва касалась моих грудей, и мягкий, хныкающий звук вырвался из моего рта.

— Больше, чем слова, Марипоса, — сказал он. — Узнай, что значит говорить со мной без слов.

Я не была уверена, что именно он имел в виду, но моя голова была слишком затуманена им, чтобы понять смысл его слов. Я посмотрела на свое запястье, заключенное в ладони Капо.

— Верно. Я доверяю тебе.

— Ты доверяешь. Я только что зажал тебе рот рукой, а ты даже не заметила.

Дерьмо. Я не заметила.

— Ты доверяешь мне, — повторил он.

Что-то подсказывало мне, что его заявление не имеет ничего общего с моими чувствами, это скорее что-то более... сексуальное. Я была благодарна судьбе за такой поворот. Может быть, он не увидит, как мои слова сломали меня, пока он был занят другими... вещами.

— Да, — повторила я, приподнимая бедра навстречу его эрекции.

Капо ухмыльнулся и посмотрел мне прямо между ног. Его руки скользнули меж моих бедер, и я втянула воздух, медленно выталкивая его из легких. Его пальцы скользили, скользили, скользили, пока он не начал массировать мой зад.

— Вот видишь, — прошептал он. — Ты понимаешь меня без слов.

Что бы Капо ни имел в виду, это было лучшим отвлечением от сути, и я неизбежно поняла бы это без слов. Потому что мои чувства поглощали меня.