Изменить стиль страницы

Глава 4

Йен

Каждый год хор Оук-Хилл проводит сбор средств за две недели до Дня Святого Валентина. За пять долларов они доставят одну красную розу ученику по вашему выбору. Десять долларов — и они доставят розу и шоколадный батончик. За двадцать долларов ваша ничего не подозревающая пассия получает все это плюс плюшевого мишку, а за пятьдесят долларов они соберут джазовый хор, чтобы спеть серенаду человеку по вашему выбору прямо посреди учебного дня.

Это нелепо смешно. Учителя не должны вмешиваться по очевидным причинам. Тем не менее, Сэм и я злоупотребляли системой в течение последних трех лет. В первый год я попросил их спеть ей «Я девочка Барби» во время ее первого урока. Она вернула их мне с «Я люблю большие задницы». В прошлом году мы все изменили. Она заставила их исполнить оригинальное стихотворение, написанное ею, в основном, чтобы развлечь моих учеников-химиков. В нем были такие строки, как «Не будь таким бором, мистер Флетчер, или однажды ты найдешь всех своих учеников Аргоном». Для детей это весело и, вероятно, немного пугающе, но также немного сбивает с толку. «Почему вы с мисс Абрамс посылаете друг другу валентинки?» Кого это волнует? Это лучшие пятьдесят долларов, которые я трачу за весь год.

Из-за нашего умения мучить друг друга дети из хора знают, что мы — легкая мишень. В этом году несколько из них уже обратились ко мне за пожертвованием. Я все время их отсылаю. Я еще не придумал идеальную песню, хотя до Дня Святого Валентина осталась всего неделя.

На четвертом уроке в мою дверь стучится еще один мальчик в футболке хора OHHS. Он несет двух плюшевых мишек и пять роз.

— Еще одна доставка, мистер Флетчер!

Мои студенты аплодируют.

— Сколько у вас подружек? — спрашивает один смелый подросток, явно впечатленный.

Я напоминаю классу, что у них осталось всего пять минут на тест. Слышны стоны, а затем карандаши начинают летать по бумаге. Ученик хора понимает эту мысль и на цыпочках входит в мой класс, чтобы незаметно положить мои подарки. Я готовлюсь к худшему, но, к счастью, они не все для меня — только половина. Я добавляю цветы в кофейную чашку на моем столе, а медведи бросаются в кучу рядом с моей сумкой. Ничего не подозревающему прохожему покажется, что у меня фетиш на плюшевые игрушки.

За последние несколько дней моя коллекция вышла из-под контроля. Сначала я решил, что Сэм разыгрывает меня. В этом есть смысл; квартет уже не такой смешной. Я думал, что в этом году она изменила тактику, но потом начал читать сопроводительные записки. Подарки не от Сэм, они от других учителей в школе. Сегодняшний лот от Бьянки и Гретхен. Бьянка даже нашла время поцеловать свою открытку красной помадой, поэтому, когда открываю ее записку, она случайно размазывается по моему большому пальцу. На моем лице застыла маска отвращения, когда я вытираю палец о край сиденья. Вытри его, вытри.

Ученик хора поворачивается, чтобы уйти, но я хватаю его за рубашку. Он спотыкается, и я его поправляю.

— Сколько еще будет продолжаться сбор средств? — в отчаянии спрашиваю я.

— Еще неделя, — отвечает он шепотом из уважения к моим ученикам, сдающим тест. — Надеюсь, мы достигнем нашей цели, и тогда мы все сможем полететь в Дисней на национальные соревнования и соревноваться на главной сцене!

Он говорит «главная сцена» со звездами в глазах. Он принял мое отчаяние за любопытство.

— А это для кого? — киваю подбородком в сторону оставшихся роз и медведей.

— Мисс Абрамс. Мы не должны обращать внимания на такие вещи, но у вас двоих в этом году больше всего поклонников! — он ухмыляется.

— Что? Кто? Как?

Его улыбка исчезает, и я понимаю, что так сильно сжимаю его рубашку, что растягиваю воротник. Я отпускаю ее и разглаживаю. Наверное, мне следует перестать его трогать.

— Что вы имеете в виду? — спрашивает он.

Он нервничает. Его тоскливые слезы превратились в слезы страха.

Я вывожу его из класса, чтобы наш разговор не подслушали.

— Так эти подарки для нее? — Он медленно кивает. — Дай мне прочитать ее записки.

— Вы не можете! Я обязан защищать святость и неприкосновенность частной жизни — Его глаза — два круглых блюдца, когда он прижимает подарки к груди.

Я вырываю одну из них из его дрожащих рук. После этой встречи малышу понадобится консультация.

Розы красные.

Фиалки с оборками.

Ты самая горячая учительница в Оук-Хилле.

Давай Netflix и чилить?

Этот ученый стих был написан Логаном, координатором обороны футбольной команды. Я не слишком волнуюсь, потому что знаю Сэм достаточно хорошо, чтобы быть уверенным, что она не будет соблазнена предложением секса и тушеного мяса.

— Дай мне следующую!

— Мистер Флетчер, пожалуйста! Вы потеряли свой моральный компас? — Он оглядывает длинный коридор, нервничая, что его поймают как моего сообщника.

Я вырываю письмо у него из рук. Следующая записка немного лучше, потому что она не маскируется под стихотворение.

С Днем Святого Валентина, Саманта!

Может быть, мы с тобой как-нибудь выпьем кофе, если ты не против?

Это от учителя фотографии, Малкольма. Он тип Сэм, в том смысле, что едва достает мне до локтей.

— Сколько записок ей уже доставили?

— Я… я н-не-не знаю, — бормочет он. — Меня только сегодня утром поставили на дежурство по доставке!

Ее коллекция, наверное, так же огромна, как и моя.

Дерьмо.

Я знаю, что у Сэм было немало поклонников в Оук-Хилле. Она — идеальное сочетание милого и сексуального. Она хорошо ко всем относится. Она улыбается и вспоминает дни рождения. Ее юмор вызывает привыкание, и именно сочетание этих качеств ставит ее прямо на радар каждого мужчины. В течение долгого времени ходили слухи, что мы встречаемся, и я взял за правило никогда не подтверждать и не опровергать это. Мне было бы намного легче, если бы люди думали, что мы пара. Все изменилось вчера. Я не знаю, что она сказала Эшли во время обеда, но с тех пор ко мне в класс приходили трое парней, пытаясь собрать информацию о Сэм.

— Какой ее любимый цветок?

— Какой у нее любимый цвет?

— Она любит шоколад?

Что это за чертов вопрос? Есть ли на этой планете люди, которые не любят шоколад?

— Сколько у тебя осталось на личные цели по сбору средств? — спрашиваю я парня, пока он стонет о том, что его, наверное, вышвырнули из Корпуса Купидонов.

Мое предложение немедленно принимается, и он так быстро приходит в себя, что я убежден: у него есть будущее на Бродвее.

— Двести пятьдесят долларов, — говорит он ровным, серьезным тоном.

— Это большие деньги, чтобы попытаться заработать старомодным способом. Насколько хорошо ты умеешь хранить секреты?

Он пожимает плечами, изображая скуку. Затем осматривает свои ногти.

Хорошо. Он понимает.

— Каждый раз, когда мисс Абрамс получает что-то от поклонника, доставляй это мне. Каждая доставка приносит тебе двадцать долларов.

— Я знаю, что вы получаете учительское жалованье, но думаю, что вы можете добиться большего. — Он выгибает брови.

Жаль, что это против правил — бить учеников.

— Пятьдесят долларов.

— Приятно иметь с вами дело, мистер Флетчер. — Он протягивает мне руку.

Я оправдываю свои действия, говоря себе, что мой денежный вклад идет на благотворительность. Эти прыщавые дети будут петь на главной сцене, потому что мне невыносима мысль о том, что Сэм пьет кофе с другим мужчиной.

К тому времени, когда у меня наступает свободное время, у меня есть еще четыре медведя для себя и пять для Сэм. У меня в ящике стола лежат любовные записки. Я чувствую зуд от своего обмана, особенно когда она входит и смотрит на коллекцию, собранную за моим стулом.

— У тебя здесь немало поклонников. Сегодня мне доставили только одну жалкую розу. — Ее брови приподнимаются.

Какого черта? Как роза проскользнула? Детям в наши дни ни хрена нельзя доверять.

— От кого это было? — спрашиваю я, продолжая оценивать тесты, как будто ее ответ меня не интересует.

— Учитель физкультуры.

— Миссис Лоуренс?

— Ага, ты не единственный, кто ей нравится.

— Собираешься пойти на это? Ты никогда не казалась мне человеком, который мог бы играть за другую команду, — я улыбаюсь, довольный.

— Знаешь что, Флетчер? Я могла бы. — Она берет одного из медведей и с тоской смотрит на него.

֍֍֍

В эти выходные мы должны присутствовать на новоселье в доме директора Пруитта. Это не наше представление о хорошем времяпрепровождении. Сэм встречает меня в моем доме заранее, и когда я открываю дверь, чтобы найти ее в красном платье, решаю, что мне нужен шот Огненного Шара (прим. пер.: Fireball (Огненный шар) — канадский ликер с добавкой перца и корицы. Пьют его в чистом виде шотами, а также в подожженном виде и в составе коктейлей.). Я наливаю один, и Сэм настаивает, что ей тоже нужно. Надеюсь, мы не будем продолжать пить шоты, потому что она весит примерно половину моего тела.

Сегодня она очень улыбчивая, настоящая очаровашка. Все в нашей группе на вечеринке ловят каждое ее слово. Она выглядит такой горячей в своем платье. Оно не слишком короткое, но даже сейчас мой разум заполняет пробелы. Я извиняюсь, чтобы принести нам напитки, и замечаю директора Пруитта, работающего у гриля. Он одет в свободную гавайскую рубашку, и пластиковый лей на шее. Он наклоняет свою Корону в мою сторону, но ни при каких обстоятельствах я не буду втягиваться в разговор с ним о тонкостях различных древесных щепок для гриля. Я указываю на напитки, и он поднимает вверх большой палец. Я удивлен, что на этой вечеринке есть алкоголь. Это несанкционированное школой мероприятие, но весь персонал здесь. Хотя, наверное, в этом есть смысл — с гавайской рубашкой и бесплатным пивом директор Пруитт изо всех сил старается быть крутым папашей администрации. «Мужик, этот заведующий такой чопорный, но ты можешь прийти ко мне по любому поводу, — сказал он на прошлой неделе после общего собрания, хлопнув меня по плечу. «Я всегда хочу иметь расслабленные, открытые каналы связи между мной и моими сотрудниками».