Глава 4

В воскресенье вечером, в то время, когда мы ужинали в ресторане «Lucques», мне позвонил Пэмбрук. Это не было чем-то особенным, потому что, если я пропадала на несколько дней, он всегда звонил мне, чтобы убедиться, что я все еще дышу, так что я сбросила вызов, планируя перезвонить, когда закончится ужин. 

— Итак, Браун, а? — спросила я Спенсера. 

— Да, — ответил он, просматривая свое меню, но кратко взглянув на меня, чтобы сделать глупое лицо.

— Итак, Йель, а? — он передразнил. 

Я вздохнула в ответ. 

— Как ты думаешь, мы выдержим погоду? 

— Я планирую мучиться частыми перелетами на тысячи миль. Не хочу уезжать, если честно. 

— Черт, Спенсер, это немного разбивает мне сердце. 

— Я знаю, но Браун — институт моей семьи и… — он сделал паузу, — сын моего отца не будет учиться где-то в другом месте. 

— Ты сильно рассердишься, если я скажу тебе, как сильно ненавижу твоего отца и, что на твоем месте я бы перестала слушаться его, только чтобы по полной ему вставить.

Ну не каламбур ли? 

Выражение лица Спенсера застыло, и я пожалела о том, что оскорбила его отца. Пока он не сказал: — Никто не выносит моего отца, включая его самого. Он ужасный человек, и я ненавижу его. 

Его выражение не поменялось, и я поняла, насколько сильной была эта обида по отношению к его отцу. 

— Тогда не иди в Браун, — просто сказала я ему. 

— Я не могу этого сделать, — ответил он, резко выдыхая и пристально смотря на улицу через стекло. 

— Почему нет? 

Его лицо смягчилось.

— Мне нужны его деньги. 

Спенсер посмотрел на меня, и я не смогла не посмотреть на него. Мы были в одном положении — пленники жадности. Внезапно мой желудок упал. 

— Не хочу быть похожей на них, — я откровенно призналась в этом больше себе, чем ему. 

Спенсер наклонился и взял мою руку в свою, сильно сжимая мои пальцы. 

— И я. 

— Как нам разорвать круг? 

Он тяжело вздохнул и погрузился в плюшевое сидение, отпуская мою руку.

— Я не думаю, что мы можем, Соф. Все уже решено. 

— Не говори так, — потребовала я в отчаянии. — Не говори, — словно это могло изменить что-то. 

— Почему нет? — спросил он, хмурясь. — Мы полностью зависим от них. Я не смог жить в студии, мне не хватило денег, чтобы прокормить себя, ты бы тоже не смогла. — Единственная слеза скатилась по моему лицу из-за правдивости этого заявления, и Спенсер осторожно вытер ее. — Мы застряли, Прайс. 

— Я не могу в это поверить. 

— Ну, попытайся. Посмотри на нас, Соф. Мы тусуемся в Норах на выходных. Я думаю, что мы все хотя бы однажды занимались сексом друг с другом, помимо нас с тобой. И я бы все еще хотел заняться с тобой сексом, если бы ты только призналась, что любишь меня так же сильно, как я тебя.

Я немного ушла в себя. Не услышав ответа, он продолжил, отворачиваясь, чтобы снова изучить ночную жизнь за окном. 

— Единственное различие между нами и нашими родителями в том, что мы моложе, и мы принимаем кокаин, в то время как они пьют, но мы постепенно изменимся. Мы еще не женаты, но скоро будем, и друг на друге, но это будет не важно, потому что будем обмениваться партнерами, как делаем это сейчас. Мы зависим от этого образа жизни. Я не вижу выхода отсюда. — Он наклонился ко мне.

— И надо ли мне напоминать тебе, что ты правишь нами всеми? 

— Это было не обязательно, Спенс, но спасибо. Я хорошо знаю свое положение в нашей кампании. 

Неожиданно мне захотелось оказаться как можно дальше от Спенсера и ускорить мою жизнь настолько, насколько это было возможно, но как я могла избавиться от этого яда, когда сама была главным компонентом в ужасной смеси, которой были наши жизни? 

На обратном пути к мерседесу из W я воспользовалась возможностью, чтобы позвонить Пэмбруку. 

— Пэмми, это Софи. 

— Софи, тебе нужно быть в здании суда завтра утром в семь. Не опаздывай. Суд в восемь, и оденься, как следует. Я думаю, не обязательно напоминать тебе, держаться подальше от незаконных действий этим вечером. Попытайся и будь трезвой. 

И с этим он отключился. 

Мои руки начали трястись, и я поднесла их ко рту.

— Что случилось? — спросил Спенсер. 

— Завтра у меня суд. 

— Как это возможно? Тебя арестовали только в пятницу. 

Я уставилась за окно на автомобили, окружавшие нас.

— Отец устроил. 

— Зачем ему это делать?

 Я вспомнила плавающую куртку в нашем фонтане.

— Потому что я разрушила ему кое-что, и это мое наказание. 

— Ублюдок, — он взглянул на меня. — Ты не обязана идти домой, ты же знаешь. Я могу подбросить тебя завтра. 

— Это действительно очень мило, но у меня нет ничего подходящего для завтрашнего суда. 

Он насмешливо посмотрел на меня и указал рукой на ряды магазинов вдоль улицы, по которой мы ехали. 

— Купи что-нибудь.

— Отлично, поверни здесь налево. Я просто заплачу за длинное розовое платье, которое видела на прошлой неделе, на витрине в Темперли. 

— Я не понял ничего из того, что ты только что сказала, кроме того, чтобы я повернул здесь налево, Слава Богу. 

Я смогла только игриво закатить глаза. 

Он высадил меня и нашел парковку в задней части, пока я ждала его у двери. Мне было необходимо его присутствие, чтобы оставаться спокойной. Если быть честной, нужно признать, что я была в ужасе от того, что должно произойти завтра утром. Если ваш отец тянет за политические ниточки, чтобы перенести дату суда на ближайшее число в уже и без того астрономической очереди, я не могу представить, что он выиграет от этого. За исключением мести. А это значило, что у него не было намерений облегчить мою жизнь. Спенсер открыл мне дверь в Темперли. Мне пришлось глубоко вздохнуть, чтобы успокоиться. Возможно, впервые в своей жизни я по-настоящему нервничала. 

— Какое? — спросил он, этот спаситель в приведении меня в надлежащий вид. 

— Бледно-розовое платье, висящее на витрине. 

Он оставил меня осматриваться, пока сам позаботился о покупке. Я знала, что этот маленький акт как раз подтверждал то, о чем он говорил в разговоре во время ужина, но все еще стремилась держаться за малейшую нить надежды, что я никогда не стану такой жалкой, как моя мать или такой бессердечной, как отец. 

Но разве ты не стала такой, Соф? Ты определенно легко бросаешь своих друзей, чтобы трахаться с их парнями, не так ли? Покачав головой, я приказала себе построить стену, тут же мое лицо расслабилось, и мысли повернулись в абсолютно другом направлении. 

— Размер, мисс? — услышала я позади себя, поворачивая голову. 

— Четвертый, пожалуйста, — ответила я продавцу, и она быстро засуетилась. 

— Это все, что тебе нужно? — спросил Спенсер позади меня, после того как они отдали платье на подгонку в срочное ателье. — Я заметил обувной магазин неподалеку. Я бы не возражал. 

— Спасибо, Спенс. Это прекрасно. Мы идем? 

— Конечно, — он повернул голову в сторону подсобного помещения. — Мы будем в соседнем магазине, пока вы делаете подгонку, — выкрикнул он. 

Служащая вышла и прерывисто кивнула.

— Дайте мне полчаса, — сказала она. 

Спенсер привел меня к соседнему обувному магазину, и мы внимательно рассмотрели витрины, после чего прошли мимо.

— Что ты собираешься дать мне за то, что я куплю тебе их? 

— Пинок под зад? 

Он искренне рассеялся.

— Я должен был попытаться. 

— Да-да, — я поддразнила. 

Внутри, я тотчас заметила пару из маслянисто-мягкой кожи в углу.

— Эти, — коротко сказала ему. 

— Черт, ты времени не теряешь. 

— Я знаю, чего хочу, когда я хочу этого. 

— Можно надеяться... — он замолчал. 

— Неужели, Спенс? 

— Мне жаль, но я продолжаю вспоминать вчерашнюю ночь. Ты была чертовски горячей в нижнем белье. 

Я громко вздохнула.

 — Нет, нет. Я знаю. Я просто расстроен и все. 

— Я так сожалею об этом, — сказала я ему искренне. 

— Не так, как я, но сойдет. Может, что-нибудь еще? Кошелек, шарф, безумный побег через южную границу? 

— Пожалуйста, Спенсер, если бы я хотела убежать, я бы улетела. Я не в розыске, ради всего святого. 

— А, но ты была бы такой горячей на плакатах. Охотники за головами по всем штатам закладывали бы свои дома, только чтобы поймать тебя. 

— Ты начинаешь раздражать меня. Я нервничаю, когда это происходит. 

— Прости, — сказал он, целуя меня в висок. Я почувствовала его улыбку. — Может, ты хочешь, чтобы я поехал с тобой? 

— Это будет достаточно унизительно. Не думаю, что твое присутствие будет успокаивающим. 

— Черт, Соф. 

— Я извиняюсь, старые привычки исчезают с трудом. 

— Хорошо, но как только все закончится, позвонишь мне? 

Я прикусила нижнюю губу, чтобы она не дрожала. 

— Сразу же. 

Семь часов утра созданы для людей, которые ничего кроме смерти не заслуживают. Если бы я была судьей, то запланировала бы все свои суды на время после одиннадцати и заканчивала бы их в три часа дня. 

Я имею в виду, Господи, они ходили в школу практически всю подростковую и взрослую жизни, возможно, поднимаясь засветло только для того, чтобы выпуститься и работать в семейной юридической фирме или политическом офисе, им пришлось прожить не менее пятнадцати лет, засоряя жизни, только чтобы просыпаться на рассвете и справляться с нижайшими из низших? Нет, спасибо. 

Но все мы на самом деле знаем, зачем они делали это. Престиж и власть. Вот зачем. И кто может винить их в этом? 

— Ты выглядишь великолепно, Соф. Не осуждающе. 

— Спасибо, наверное. 

Спенсер подъехал ко входу, и я вышла, чертовски нервничая. 

Он опустил свое окно, когда я начала подниматься в здание суда.

— Не забудь позвонить мне! 

Я повернулась и кивнула, перед тем как заметила Пэмбрука наверху лестницы. 

— Вовремя. Благодарю. 

— Из-за отца, собирающегося на суд, я чувствую себя не очень комфортно. Так я подумала, что быть вовремя — это, не знаю, мудро? 

— А, так сегодня я получаю шутливую Софи. Как восхитительно. 

— Мне жаль, Пэмми. 

— Все хорошо. Иди за мной. 

Пэмбрук повел меня через контрольно-пропускные пункты в пустой мраморный вестибюль к лифтам. Я считала этажи, когда мы проезжали их. 

Один... Несомненно, урок в угрозе... Два... Он не пошел бы на гласность... Три… Он делает это потому, что любит меня... Четыре... Он любит меня... Пять... Я знаю, он любит меня... Шесть...