Жить в доме прежнего старосты Скалозуб не хотел. Слишком многое напоминало о Фомлине, Кларке и Хиггинсе. Слишком грустно становилось от осознания, что эти прекрасные личности покинули грешный мир.

Да и нужда трястись над потайным садом пропала, а посему он вместе с возлюбленной, Торком и Кирчимом перебрался в заброшенный дом неподалёку от главной площади Квартала. Колодочной площади, как её теперь называли.

Колодки вызывали воспоминания ещё более мрачные, чем дом Фомлина, но то был центр пещеры, да и видеть в оковах очередного провинившегося сверх меры гнома было приятно. Даже не столько приятно, сколь удовлетворительно, ибо Скалозуб как никто иной понимал, что испытывает на себе бедолага. И знал, что через недельку-другую подобного наказания преступник неизбежно раскается. За тем же, чтобы грешник к тому моменту не помер, следил главный специалист по водопою заблудших овец — Григги.

Паренёк давно оклемался от унижений и теперь помогал Скалозубу, бегая повсюду с его поручениями. В награду его всегда ждал сытный обед вместе с «семьёй» из двух больных на голову гномов, Безбородым пророком и Кусачей цареубийцей — прозвище Бригитты прижилось и за пределами дворца.

В привычном составе они трапезничали остатками барской роскоши, то есть взятым в своё время с запасом из дворца продовольствием.

— Как дела у Гмары и Жмоны? Норин больше не доставляет хлопот? — поинтересовалась подружившаяся с двумя пожилыми женщинами Бригитта.

— Да вроде подуспокоился. Приказал ему охранять Дедушку, ходит теперь за ним как привязанный. Сама понимаешь, мне и этих двоих «в свите» достаточно, — Скалозуб кивнул в сторону молча жующих Торка и бывшего капитана. — Не могу же я всех у кого разногласия с головой вокруг себя постоянно держать!

Бригитта понимающе улыбнулась, несмотря на всю свою преданность «новому Дорки», Норин требовал слишком много внимания, которое Скалозуб не мог тому уделять. С Пастырем, Бойлом и бывшими сожительницами Фомлина держать великана под контролем было гораздо сподручней. И безопасней для всех.

— Не понимаю, что не так с моей головой? — пробурчал уплетающий похлёбку за обе щеки Торк. — Рана, вроде, давно зажила…

То, что дело не в оцарапанной черепушке, а в том, что под ней, Скалозуб донести до Торка не мог. Фанатичный гном упрямо не желал слышать что бы то ни было не согласующееся с его взглядом на мир. И неважно, насколько этот взгляд на мир странный.

Если с Торком, несмотря на всю его эксцентричность, ладить было достаточно просто, с капитаном стражей дело обстояло сложней. Хвала Праотцу, тот больше не шарахался от каждой тени и ветерка, но оставаться в тёмном помещении наотрез не хотел. Пришлось оборудовать для него отдельную комнату с кучей светлокамней. Говорил Кирчим мало, а все попытки выдавить из него что-то о происшествии в темницах дворца заканчивались невнятными бормотаниями.

— Твоя-то рана может и зажила, а вот руку того шалопая, каковую ты столь рьяно сломал, Дедушка будет лечить теперь достаточно долго…

— Дык, а я что, если тот оболтус действительно виноват?! Делать ничего не хотел, так ещё и остальным стал мешать! Зато больше от работы никто не отлынивает.

— Угу, только такими темпами скоро трудоспособного населения в Квартале совсем не останется. Сколько уже бедолаг отправилось после общения с тобой и Кирчимом в лазарет?

Торк неуверенно начал загибать пальцы, видимо производя в уме сложные вычисления.

— Одиннадцать, — неожиданно подал голос обычно неразговорчивый капитан. — За месяц мы избили одиннадцать гномов и дюжины две припугнули.

Дошедший до пальцев на второй руке Торк удивлённо посмотрел на своего главного пособника в воспитании молодёжи. Перевёл взгляд обратно на загнутые пальцы, после чего вновь надолго задумался.

— Всё правильно сделали. А тем дурням нефиг было строить из себя крутых мужиков! Сказали «работай!», значит иди и паши! — вставил своё веское замечание недавний бунтарь, а теперь образцовый труженик, Григги. — Совсем распоясались, пока мы торчали словно пленники во дворце!

— Добрее нужно быть, добрее. — Пророк он, в конце концов, или кто?! Решил немного поумерить пыл своих помощников Скалозуб. — Все мы совершаем ошибки и делаем за свою жизнь много глупостей. Но это не значит…

— Да, всё верно, одиннадцать! — радостно завершил наконец-то подсчёты вспотевший от натуги фанатик. — Это ведь столько и столько?

Кирчим кивнул демонстрирующему пальцы рук Торку.

— А теперь добавь к этой компании: «Норин молодец», «Норин делать», «Норин пошёл посрать» — и ты поймёшь, почему я спровадил великана в помощники к Деду, — устало пожаловался возлюбленной Скалозуб.

— Григги пожрал. Григги быть вкусно. Григги хотеть добавку…

— Григги получать щас по жопе! — быстро нашлась с ответом Бригитта. — Первого урожая ещё ждать и ждать, а еды хватит в лучшем случае на неделю, максимум две. Если, конечно, наш новый правитель не соизволит высунуть нос из Королевской пещеры и снизойти до нужд своих граждан.

Скалозуб вздохнул:

— Это вряд ли. Велер много чего мне наплёл перед нашим уходом, но похоже, все его планы и здравые рассуждения так и останутся сотрясанием воздуха. Как и предыдущего деспота, его волнует нынче лишь всякая мистика, тайны и заговоры. Во дворце всех по струнке поставил, а остальные делайте что хотите! У короля, мол, есть дела куда глобальнее и важней.

— Такие, как борьба с неведомым великим Врагом? — со скептицизмом поинтересовалась практичная женщина. — Ох, каких только бредней про все эти отродья, сговоры и прочее я не наслушалась в своё время от… гм… неважно, в общем-то, от кого. Если бы вы, мужики, хотя бы половину энергии, что тратите на подобные сказки, направили в нужное русло — мир стал бы значительно лучше!

«Вечно витающие в облаках мужики» молча переглянулись.

Услышавший про отродья Кирчим сразу как-то осунулся и побледнел. Торк растянул лицо в глупой подобострастной улыбке — женщина пророка ведь практически столь же свята и всегда права, как сам мессия, непререкаемый кумир всех раненых в голову. Избранник Праотца призадумался, а юный Григги явно расстроился, что не получит добавки.

— Так я не понял, отродья всё-таки существуют иль нет? — нарушил тишину ещё не доросший до абстрактных понятий и сложных философских вопросов подросток.

Скалозуб долгое время смотрел на неловко ёрзающего, суетливого юношу:

— Существуют, мой друг, существуют. Отродье — это наша озверевшая от злобы душа.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ